Можно ли унизить и развенчать Христа? Не нынешнего — канонизированного, обожествленного, запечатленного на иконах и полотнах художников, сделавшегося героем книг и церковных речитативов, а того, про которого знаем, как он скитался, ободрял учеников, тащил крест на Голгофу? Нет, известные нам Его слова и поступки, Его линия поведения лишают любого вознамерившегося сделать это — будь то нынешние фарисеи или римские наместники — малейших шансов. Вот секрет и умение: поставить себя так низко, сохраняя при этом спокойствие и достоинство, что ни один холуй не пронзит и не нарушит твою прозрачную защитную преграду-оболочку.
* * *
Как относиться к проповедническим посланиям, этим сладким речам о мягкости, всепрощении, доброте, исходящим от существ, полыхающих ненавистью, испепеляющих всех и все жаром злобы и неприятия? Кто внушает этим вот уж не смиренным созданиям благие мысли и намерения? И для чего это делает? И не похоже ли это на подбрасывание дровишек в неугасимый костер неприязни, которую люди питают друг к другу?* * *
О правильности или неправильности пути, которому следуете, можно судить по предметам-символам, разбросанным вдоль вашего жизненного пути. По тем событиям, которые сопровождают ваши шаги или предвосхищают их. По атмосфере, в которой пребываете: спокойной, обнадеживающей или предгрозовой. Совсем уж несообразительных лишь грянувший гром приводит в чувство и заставляет перекреститься.* * *
Не надо бояться одиночества. Одиночество — это общение с Богом.* * *
Меня не оставляет мысль написать “Историю нашей страны в коротких разговорах”. Вот один из подходящих:
— Откуда у него орден?
— Да у него отец в Совмине работал…
— А… Ну а за что все же дали?
— А за что расстреливали? Ни за что. И ордена давали так же…
Вот и вся наша история. Что тут прибавишь?* * *
Те, кто озабочены намерением, одержимы манией вписать свое имя на скрижали вечности, идут на любые уловки и хитрости, пускаются в авантюры, совершают преступления. Сделки с совестью — не в счет: столь мелкая ежедневная разменная монета просто не учитывается и не принимается во внимание. На моих глазах и в памяти — судьбы многих подобных искателей незаслуженных наград (а то и громкой славы), умело срежиссировавших собственную жизнь и в итоге — ловко присвоивших почести и титулы, которые им не полагались. Впрочем, может быть, я не прав и одаренность в этих людях все же наличествовала? Надобно ведь обладать изощренным умением так выстроить линию поведения, так сложить отношения с окружающими, так им польстить или разозлить, так пустить пыль в глаза, чтобы сотворить миф о себе. Вознестись. А это нелегкая задача. Надо обставить и одурачить не один десяток ушлых законодателей общественного мнения (ибо в конечном итоге все-таки они создают атмосферу, благоприятствующую успеху), надо втереться в доверие к кумирам, подчиниться их прихотям, надо исправно и регулярно интересоваться здоровьем тех, кого ненавидишь и готов похоронить, и успехами тех, кому желаешь провала, лелея при этом единственную мысль: о самопродвижении и упрочении собственной славы. То, что природно одаренному дается естественно и просто (любая странность, в том числе искренняя заинтересованность делами ближнего, для него органична), то для притворы — тяжкий труд и мерзкая подневольная тягота. Но приходится избыть ее до конца и не роптать, приходится держать эмоции в узде, иначе старания полетят в тартарары… Единственное преимущество бездарного перед талантливым в том, что талант может ввергнуть своего носителя в беду, талантливый себе не принадлежит, он во власти своего НАВЕРХУ НАХОДЯЩЕГОСЯ ХОЗЯИНА, а не обремененный божественной искрой способен заниматься чем угодно, использовать время и силы по своему усмотрению — на угодничество, пресмыкайство, лесть… В результате преуспевает. Добивается вожделенного. Получает сертификат выдающегося, всеми признанного небожителя, обласканного гениями и заслуживающего права находиться среди великих. Большей частью — таких же прохиндеев, как он сам. Но от этого не менее влиятельных и могущественных. Поздравления победителю! Виват!
