Гильзы по щиколотку и очистки на обед

“В наш двор попала бомба, и нас засыпало землей”

  Накануне 9 мая “МК” попросил поделиться своими воспоминаниями известных людей, на чье детство выпали сороковые-роковые.

Вячеслав ЗАЙЦЕВ: “Искали в лесу для еды заячью капусту”

     В 41-м маленькому Славе (будущему знаменитому кутюрье Вячеславу Зайцеву) исполнилось 3 года. Его семью война застала в городе Иваново-Вознесенске.
     — Помню, ушел на фронт отец, ощущение — что я осиротел. Помню голод. Бесконечные очереди в магазинах за продуктами, все ждут — соль, сахар, мыло, спички. Люди стоят ночами, с меткой на руке. Мы, дети двора, — в поисках доступной пищи: заячьей капусты в лесу, плодов липы, боярышника, рябины. Котлеты — из картофельных очисток. Один кусок сахара, один кусок хлеба — на целый день, а то и на два… Помню страх ребенка (от всеобщего страха перед неизвестностью). Помню толпы под громкоговорителем в городе — ожидание новостей с фронта. И, конечно, помню День Победы — его встретил в том же Иваново-Вознесенске.

Эльдар РЯЗАНОВ: “Мать догнала наш пароход на катере”

     “…Длиннющие многочасовые очереди за иждивенческой нормой черного хлеба по карточкам; трудный быт эвакуации; прозябание в холодном бараке, где приходилось растапливать печку кусками резиновых шин, брошенных на свалке; охота на гигантских, полуметровых крыс, шныряющих по бараку; умение готовить обед почти что из ничего; наука нянчить младшего брата — все это было буднями, прозой”, — пишет знаменитый кинорежиссер в своей книге “Неподведенные итоги”.
     — В августе 1941-го, когда мне было 13 лет, а моему брату Мише год, — вспоминает Рязанов, — мы плыли на пароходе по Волге вместе с нашей матерью Софьей Михайловной. Направлялись к ее сестре — из Астрахани в Самару, которая тогда называлась Куйбышев. Когда пароход остановился в Сталинграде, мать сошла на берег, чтобы снять деньги по аккредитиву, а мы остались на борту. И в этот момент, сметя охрану, на пароход ринулась толпа беженцев. Понимая, что корабль сейчас перевернется, капитан приказал рубить канаты. Мы отчалили, а мать осталась на берегу. Но она была сильной женщиной — отыскала в городе военных, объяснила им ситуацию. Ей дали катер, на котором она догнала наш пароход. Он остановился, и она взошла к нам на борт.

Владимир МАСЛАЧЕНКО: “Паренек взял в руки мину и начал стучать ею по дереву”

     Карьера знаменитого вратаря, телеведущего — все это случилось позже. В 41-м году перед 5-летним Володей стояла другая задача — выжить.
     — С первого дня прочувствовал, что такое война. В наш двор попала бомба. Обвалилась стена бомбоубежища, где мы укрывались, и нас засыпало на треть. Дети не пострадали — только земли наелись. Мы жили на Украине, в Кривом Роге. А немцы в первую очередь совершили налеты на крупные промышленные центры...
     Потом началась эвакуация. Отцу — заведующему ветлечебницей — предписали ехать на Северный Кавказ. Огромный поток беженцев двигался вперемешку с войсками, ночевали в заброшенных домах. На подходе к Северной Осетии застряли. Вокруг шли боевые действия: населенным пунктом один день могли владеть немцы, на следующий день — наши войска, потом наши уходили на задания, и опять откуда ни возьмись появлялись немцы.
     Помню, с соседским мальчишкой услышали выстрел. Выбежали на угол дома и видим, как по улице, виляя из стороны в сторону, мчится военный грузовик, а в нем еле держатся на ногах два немецких солдата и орут песни. Вдруг из подворотни выскакивает маленькая собачонка. Немецкий горе-снайпер выстрелил и перебил ей лапку (не знаю, как еще в нас не попал). Отец потом лапку ампутировал, собачка осталась калекой.
     Помню, как пошел в первый класс и увидел плачущую лошадь. Она стояла и плакала, а с левой стороны у нее взрывом смело кожу, и эта кожа висела, как свалившаяся попона...
     Помню, как мать посылала нас с братом собирать хворост в овраге. А мы по щиколотку (не преувеличиваю!) проваливались там в брошенные снаряды и гильзы. В любой момент могло рвануть. Но ничего — мы даже катались зимой по склонам оврага на санках (приспособили для игр салазки, в которых перевозили снаряды). Однажды встретили в лесу паренька. Он нес мину. Потом стал стучать ею по стволу дерева. Брат заорал, чтобы паренек выкинул мину. Но тот не слушал. Мы побежали. А через 15 минут раздался взрыв.
     Мы прошли всю эвакуацию: с нашими войсками входили в Грозный, Майкоп. Передвигались в цыганской кибитке. 23 февраля Юрий Левитан объявил об освобождении Кривого Рога. Отцу было предписано срочно вернуться. Мы тут же снарядились в дорогу. Добирались целый месяц. Ехали в теплушках, по пути мать чуть не отстала, но в последний момент все-таки вскочила на подножку.
     В начале мая 1945-го был в школе, и вдруг объявили о капитуляции Германии. Радости не было предела. Детская память цепкая — всю войну держу в памяти. Помню, как мы — голодные мальчишки — шастали по брошенным полям, руками рыли картошку, вытирали о штаны и ели, сырую свеклу ели “с потрохами”. Помню пленного немца, которого вел конвоир. Немец увидел оброненный кем-то в лужу початок кукурузы и, невзирая на охрану, изо всех сил рванулся к луже, схватил початок и начал лихорадочно есть… Многие эпизоды четко храню в памяти. Но когда вдруг нахлынут воспоминания, постоянно задаю себе один вопрос: я не понимаю, как я — с характером, скажем нежно, сорванца — уберег себя от смертельных опасностей? Наверное, судьба.

Зураб ЦЕРЕТЕЛИ: “Мальчишки радовались: настоящая война!”

     7-летний Зураб Церетели услышал первую военную сводку Советского информбюро в Тбилиси.
     — Я был очень маленький, когда по радио передали, что началась война. Залез под кровать и начал: “пах-пах” — как будто стреляю. Мы, дети, радовались: “Война, война началась!” Высыпали во внутренний дворик в Тбилиси и кричали: “Бум! Бах!” — думали, что воюем. А отец ходил серьезный. И потом я увидел: он и дядя — красивые — пришли в военной форме и… ушли воевать. Война оказалась не игрушечной, настоящей… Слава богу, отец с дядей здоровые вернулись! Как мать и тетя плакали, радовались!
     Еще помню: с питанием сложно было, родители сушили сухарики — на балконе сушили (там у нас с утра до вечера стояло солнце). Днем, кроме меня, никого дома не оставалось. А под окном пленные немцы трамвайные пути делали. Они голодные, кушать просили. И вот я им эти сухарики бросал со второго этажа. Как-то отец приехал и говорит: “Как так: ты столько хлеба кушаешь, а такой худой?” Я ему все рассказал. Он в лице изменился, но ничего не сказал. А глаза у него все-таки добрые были...
     Кстати, свою первую золотую медаль, уже будучи художником, я получил именно 9 мая на Всесоюзной выставке за холст “На страже мира”. А в этом году 9 мая я открываю свою персональную выставку, посвященную Дню Победы, в здании ЮНЕСКО в Париже. Уже приглашены более полутора тысяч человек. Придут французские ветераны, приедет делегация из России. Вот будет праздник!
     Елена ДОБРЮХА, Дмитрий ТРОЯНОВСКИЙ.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру