Подушки и простыни с грязными разводами и откровенно порнографическими и политическими рисунками... Это не интерьер борделя, а выставка провокационного украинца Стаса Волязловского. Его работы за последние три года создают блатной цикл под названием «Шансон арт». Так галерея «Риджина» решила открыть новый выставочный сезон.
Небольшое помещение галереи пришлось поделить на две части, чтобы создать два зала. В одном – стен-газеты художника. Они же – руководства к пользованию чего-либо. Тут и про домогательства к несовершеннолетним, про геев и лесбиянок, про проституток и азартные игры. Художник не гнушается использовать в комментариях к рисункам нецензурщину и показывать на картинках самые интимные части человеческого тела. Сама наблюдала, как у бывалых рэперов и скинхедов, глядя на эти совсем нешкольные стен-газеты, округлялись глаза. Такой вот у Волязловского Шансон арт. Художник сам дает определение этого непривычного жанра так:
– Шансон арт – это своеобразная рефлексия на мир, в котором я существую, с его интересами, проблемами, страхами... его телевидением с программами, наполненными дебильной рекламой, расчлененкой, криминалом, порнографией...
Перемещаемся во второй зал. Приглушенный свет. Перед нами простыни и подушки, заполнившие всю стену. Напоминает иконостас. По задумке автора это и есть иконостас современного мира, где политика, реклама, сериалы и порнография смешались воедино. В головах людей образовался сложный треш.
Итак, «холсты» художника вымочены в «чифире» (этот напиток очень популярен на зоне). На них тоже много текстов и рисунков. Герои Волязловского – Пушкин, Тимошенко, Путин, медсестры-мутанты, Дракула... В общем, зажигательный список. Комментарии Волязловского тоже зажигательные. Вот, например, рисунок девочки с этикетки одной знаменитой шоколадки украшен примерно таким рассказом. Однажды муж потерял сексуальный интерес к жене. Знаете, какой способ привлечения та придумала? Обмотать пятки фольгой от шоколадки! Представляете, подействовало! Этот пример один из самых пристойных комментариев художника.
За вызывающими картинками и блатной лирикой, тем не менее, проступает незаурядный талант. Волязловский, которому только за тридцать, возможно, будет услышан и понят публикой. Истины, которые он пытается донести своим шансоновским стилем, просты, как мир. Но все-таки нецензурщины поменьше бы. Одной провокации ведь мало для настоящего искусства.
