- Каковы условия содержания в заключении?
- Сейчас меня держат в тюрьме строгого режима №6 города Рустави. Невозможно сравнить условия, в которых меня содержали первые четыре месяца, и сегодня. После моего ареста меня привезли в тюрьму известную в народе, как «Губернская тюрьма», построенную еще в XIX веке. В первой камере, куда меня определили, точнее говоря, впихнули, уже находились 108 человек на 24 койки. Заключенные спали в четыре смены. Там не то, что сидеть, стоять было негде. В камере была страшная антисанитария. Воду давали два раза в день по два часа. В камере находились больные арестанты с туберкулезом, гепатитом, кожными заболеваниями. За несколько месяцев до моего появления в этой камере погибли двое заключенных. Периодически меня переводили в разные камеры с аналогичными условиями. За полгода я сменил 11 камер, это была одна из форм давления на меня, чтобы я согласился на сотрудничество со спецслужбами и дал нужные им показания. Поэтому, по сравнению с пройденным, сегодня сносные условия.
- Из СМИ известно, что вас арестовали, обвинив в хранении наркотических средств. Насколько оправданы эти обвинения?
- Меня арестовали по сфабрикованным обвинениям по употреблению, приобретению и хранению наркотиков в крупном размере. По статье, которая предусматривает наказание от 8 до 20 лет или пожизненное заключение. Мне присудили 9 лет лишения свободы. Я ничего общего никогда не имел с наркотиками. Даже в некоторой степени был дилетантом в знаниях о наркотиках.
Постараюсь вкратце изложить ситуацию касательно моего ареста. Мое задержание было заранее подготовленной спецоперацией с далеко идущими планами. Арест провели 26 октября 2007 года в 22:00, в центре Тбилиси когда я возвращался домой после работы. Эту операцию проводил специальный оперативный департамент (СОД) и департамент контрразведки МВД Грузии. Участвовали в общей сложности около 30 человек с учетом руководителей этих ведомостей. Одна группа перекрыла движение моей машины, с двух сторон заблокировали меня в узком переулке и с металлическими дубинками напали на машину. Вначале я даже подумал, что перепутали мою машину с чьей-то. Я сам вышел из машины и спросил: «Что вы хотите?». После чего на меня напали шесть человек, надели наручники и уложили на асфальт проезжей части, пять человек держали меня, чтобы я не двигался, и насильно сделали укол в мышцу. Использованный шприц положили в мою машину. Другая группа перенесла меня с места задержания на расстояние 100-150 метров, моего водителя выкинули из машины и самостоятельно перевезли машину и провели обыск без свидетелей. Задержание и обыск снимали на видео, но в дальнейшем нам не удалось добиться просмотра этой записи даже во время суда. Наверное, потому, что во время задержания и обыска совершали очень много нарушений УПК и УК Грузии, поэтому просмотр этой записи было бы не в их пользу. Третья группа провела обыск моей квартиры без моего присутствия, где находилась только моя супруга. Во время обыска в квартире, где без присмотра находились около десяти человек СОД и контрразведки, из внешнего кармана пиджака, висящего на дверях гардероба, который за 20-30 минут до обыска, моя жена гладила утюгом, и соответственно никаких предметов не могло быть в кармане, вытащили пакетик с белым порошком. Как потом следствие объявило этот пакет содержал наркотическое вещество под названием «метадон». Нам так и не дали возможность провести экспертизу, что за вещество находилось в пакете. Суд принципиально не удовлетворил ни одного ходатайства, в том числе и это. Из квартиры также изъяли майки и кепки с эмблемой политической партии. Уж точно эти предметы, как и компьютеры и лэптопы не имели ничего общего с наркотиками.
Четвертая группа провела обыск в моем офисе, хотя это точнее назвать не обыском а, террористическим актом совмещенным с вандализмом и с разрушением инвентаря и техники. Ввиду отсутствия наркотиков, из офиса изъяли компьютеры, документы, печати, камеры видеонаблюдения и др. А также аналитические материалы политических процессов, развивавшихся в Грузии. Ни на одном из этих обысков не присутствовали ни свидетели, ни адвокат. Когда материал отвезли в здание департамента, не разрешили присутствия адвоката. Зато по моей просьбе сначала с удивлением а, потом с удовольствием рассказали что такое «метадон». И в принципе дали понять почему именно «метадон» а, не другое наркотическое вещество оказалось у меня в машине и в квартире. Оказывается «метадон» - популярный наркотик именно в Москве, поэтому именно этот наркотик определили для меня, как самый подходящий.
Что касается судебных заседаний, это был фарс ничего не имеющий общего с понятием правосудия. Судья и прокурор через моих адвокатов передавали свои извинения, что ничего не могут сделать и просят не обижаться и не держать зла на них. Как вам это нравится?
- Что на самом деле стоит за вашим арестом и осуждением?
- Учитывая то, какие мероприятия проводили силовые структуры до и после моего ареста, а, также какая политическая ситуация была в Грузии на момент моего ареста, и что требовали от меня спецслужбы то, для всех станет очевидным какую цель преследовали моим арестом.
После так называемой «Революции Роз», я посчитал возможным и даже необходимым помочь молодому правительству в привлечении инвестиций и выводе страны из тяжелого социально-экономического кризиса. По просьбе премьер-министра Зураба Жвания и других членов кабинета я начал активную работу в этом направление. Параллельно я создал национальную ассоциацию гольфа Грузии и начал подготовку проекта для строительства гольф клуба. После моего ареста землю под гольф, отобрали. Сейчас готовлю иск в Страсбургский суд.
Но уже летом 2004 года я увидел, что Михаил Саакашвили и его команда склонны к силовым методам управления страной, в том числе для решения территориальных проблем. Склонность Саакашвили к популизму и к силовым методам правления проявлялись практический во всех сферах, как в экономических и социальных вопросах, так и в установлении правопорядка на фоне полного игнорирования мнения общества. После смерти Зураба Жвания еще больше проявилось стремление Саакашвили к авторитаризму. Притом усиливалась антироссийская и агрессивная военная риторика. Эта агрессия была направлена и в адрес Грузин проживающих в России, чтобы посеять недоверие общества к нам. В июне 2005 года в телевизионном выступлении президент объявил грузин, проживающих в России потенциальными предателями интересов Грузии. Чем практически поставил нас вне закона и вне грузинского общества, что не соответствовало с его раннем призыве к российским грузинам вернуться на родину и вместе поднимать страну.
Имея тесные отношения с членами правительства и деловыми кругами страны, я, естественно опротестовал такое оскорбление и высказал свое недовольство от имени грузинской диаспоры. Тем более, что это не способствовало духу национального единства и желанию этих людей что-либо инвестировать в Грузию.
Для меня постепенно стало очевидно, что Саакашвили и правящая партия страну ведут к банальной диктатуре. Декларируемая политика демократического строительства в стране начинала жить в моделированном, в виртуальном мире, которая управлялось только с экрана телевизора и создавалась фасадная демократия, рассчитанная только на западных доноров. Тем не менее, я не проявлял политической активности, воздерживался от контактов со СМИ. Но видел необходимость, что стране требуется нормальный, здоровый политический процесс, для чего необходимо было создать баланс политических сил, поэтому изредка консультировал политические группы интересов. В сентябре 2007 года в Тбилиси провели научно-практическую конференцию: «Сепаратизм как высшая форма организованной преступности», на этой конференции, был создан Тбилисский международный политический клуб, и меня избрали председателем этого клуба.
В этот же день вечером арестовали новоиспеченного оппозиционера, печально известного бывшего министра обороны Ираклия Окруашвили, который накануне по ТВ «Имеди» обвинил Саакашвили в страшных преступлениях. После его ареста народ спонтанно вышел на улицы. Оппозиционные партии воспользовались такой ситуацией и создали объединенную оппозицию «Национальный совет». Началась подготовка к масштабной акции протеста к ноябрю. Для подготовки и проведения этой акции с отдельными лидерами и сторонниками «Национального совета» активно вели консультации, но до начала акции 26 октября меня арестовали. В этот же период до и после события 7 ноября 2007 года были арестованы около 300 сторонников оппозиции.
Через три дня после ареста руководство контрразведки начали мои ночные допросы и требовали признаться что я, являюсь агентом спецслужб России и непосредственно по их поручению оказывал содействие в подготовке ноябрьских митингов протеста. Помимо того, что я должен был оговорить себя, требовали чтобы я, дал показания на нескольких лидеров оппозиции - что и они являлись агентами российских спецслужб. Все это было театром абсурда, поэтому я категорически отказался обсуждать этот вопрос. После того, как на многократных и многочасовых допросах, угрозами и давлением на меня не добились нужных показаний, перешли на подкуп и уговоры. В случае дачи нужных показании готовы были закрыть мое дело и выпустить меня чуть ли не «героем», который раскрыл страшный план российских спецслужб и разоблачил агентурную сеть внедренную в оппозицию. Ради такого «подвига» готовы были построить мне гольф-клуб и дать мне зеленый свет в публичную политику. Когда получили очередной категоричный отказ, мне пообещали, что я никогда не выйду из тюрьмы, и оставили меня в покое. Кстати, когда шли мои допросы и т.д. на притяжение нескольких недель, каждый день, по нескольким телеканалам одновременно транслировали смонтированные видеоролики и телефильмы «уличающие» лидеров оппозиции в связях с сотрудниками ГРУ. Цель моего ареста была дискредитировать не только меня, но и всю оппозицию, и сорвать акции протеста, а, в случае положительного исхода их задумки, арестовать нескольких, особо неугодных политиков.
В ноябре 2007 года я написал письмо генпрокурору Грузии с просьбой возбудить дело по этому факту и по тем обвинениям, которые мне неофициально предъявляли, одновременно остановить сфабрикованное дело по наркотикам, но, увы, никакого ответа я так и не получил.
- Наверняка, свою роль в вашем аресте сыграло и наличие у вас российского гражданства?
- При подготовке и проведении операции по дискредитации грузинской оппозиции, для спецслужб я был идеально подходящим кандидатом, как гражданин России. Одновременно общающийся с оппозицией и к тому же мало знакомый широкой общественности страны, потому, что я же никогда не участвовал в публичной политике Грузии. Я уверен, что этот фактор сыграл решающую роль в выборе жертвы для провокации. Исходя из характера режима и особой «любви» к России, любую активность оппозиции хотят прицепить к интересам России.
- Ваше имя включено в список политзаключенных. Сколько сейчас в Грузии людей оказались в тюрьме по политическим мотивам? За что они оказались брошены за решетку?
- Омбудсмен Грузии и практически все политические и неправительственные организации Грузии признали меня политическим заключенным, а также международный центр по правам человека, международная федерация по правам человека (FIDH). Государственный секретарь США госпожа Хилари Клинтон в своем ежегодном докладе два года подряд, в 2008-м и 2009-м годах, признавала наличие пяти политзаключенных, в том числе меня. Режим Саакашвили никак не хочет признать существование в стране политзаключенных. Но на него особо никто и не давит. Пока его покровителям и лоббистам в США удается тормозить эти вопросы и давления не него, поэтому он и разошелся. Сейчас существует несколько списков политзаключенных Грузии. Они меняются, потому, что кто то уже отсидел срок и вышел, кого то уговорили или заставили признать не совершенное преступление, после чего им оформили процессуальные соглашения и условным сроком выпустили. Последний список, который передали этим летом Хилари Клинтон лично в руки включал 61 политического заключенного. Но я думаю, количество политзаключенных в стране гораздо больше. А что касается незаконно осужденных, их тысячи и тысячи. В стране около 30000 человек сидят в тюрьмах. Это огромная цифра для Грузии, из них я думаю не менее 50% жертвы режима Саакашвили. В основном политзаключенные сидят по таким статьям, как хранение наркотиков, оружия, попытка госпереворота, участие в попытке вооруженного мятежа, оказание сопротивлений правоохранительным органам и т.д.
- Как соотносится декларируемая правительством Грузии приверженность демократии и наличие в стране политзаключенных?
- Могу с полной ответственностью заявить, что в Грузии нет никакой приверженности демократическим принципам. В стране самый настоящий диктаторский режим во главе с Саакашвили, который в январе 2008 года путем различных манипуляций и фальсификаций результатов выборов, присвоил себе президентские полномочия. После отставки в ноябре 2007 года он вообще не имел право по закону выдвигать свою кандидатуру, но на это все международные демократические институты закрыли глаза. А его покровители поспешили поздравить с победой, практически в ту же ночь. Как говорится: «против лома нет приема». А слабохарактерная оппозиция не пошла на обострение.
Андрей, знаете, что поражает? Когда некоторые российские СМИ в прямом смысле восторженно пиарят Саакашвили и членов его команды, не вникая в суть происходящего в стране. Пиарят человека который старается до основания уничтожить все, что связывает грузинский и российский народы. Говорят о его демократическом принципе правления, об экономических успехах, удачной реформе силовых структур и чуть ли не с него надо брать пример как управлять государством. Это было бы даже смешно если бы не было так грустно...
С полной ответственностью заявляю, что в руках Саакашвили и его преступной команды у Грузии как у цивильного и демократического государства не будет будущего, не будет будущего российско-грузинским отношениям, не будет будущего мирного сосуществования с нашими братьями абхазами и осетинами, все время будем сидеть как на пороховой бочке.
- В прошлом году было объявлено, что Страсбургский суд рассмотрит ваше дело. Есть ли шансы на пересмотр вашего дела и освобождение?
- Страсбургский суд в июне прошлого года принял мое дело в производство, но на скорое рассмотрение я особо не надеюсь, несмотря на обращение неправительственных организаций, для ускоренного рассмотрения дел политзаключенных. Так, что в ближайшее время рассмотрения судом моего дела не будет, ввиду установленных долгих процедур в Европейском суде по правам человека. Хотя я не сомневаюсь, что выиграю это дело в суде. Страсбургский суд своей медлительностью рассмотрения дел не способствует быстрому реагированию и прекращению насилия и нарушения прав человека. Если даже через 5-6 лет они примут положительное решение по моему иску, то это мне не вернет потерянные годы в тюрьме. Так, что мой иск в Страсбургском суде скорее носит принципиальный и одновременно символический характер. Скажу вам прямо, ключ от дверей моей камеры лежит в Вашингтоне к сожалению даже не в Европе и тем более не в Москве. А жаль.
