Перед началом заседания спикер Владимир Платонов зачитал приказ мэра Москвы о назначении его (мэра) полпреда в Мосгордуме. “Прошу любить и жаловать”, — вот как представил спикер Анастасию Ракову, которая всего несколько дней назад получила еще одну солидную должность: заместителя мэра, руководителя аппарата мэра и правительства Москвы. К слову, совмещать эти две должности один человек будет впервые в столичной практике.
Все первое в ее жизни заседание Мосгордумы г-жа Ракова внимательно слушала, периодически шепчась с тем или иным депутатом или чиновником. А слуги народа говорили без умолку. Никто даже не ожидал, что столько эмоций вызовет у них, по смыслу, технический документ о безвозмездной передаче в собственность Южной Осетии квартала над названием “Московский”.
Решение о его строительстве было принято еще в 2008 году. Сейчас 197 жилых зданий (из которых 189 — индивидуальные коттеджи и еще 8 — трехэтажные дома в общей сложности на 325 квартир), 2 детсада, физкультурно-оздоровительный комплекс и торговый центр уже построены. Но пока все это добро находится в собственности Москвы — осталось только передать его другой стране.
У депутатов возник вопрос: как это сделать, если подобных прецедентов в российской практике не было, как не существует и механизма передачи? Думцы ломали головы в течение часа. Были даже предложения сдать квартал Цхинвалу… в аренду. Остановило лишь то, что тогда Москве придется платить все налоги за эту собственность самой. “Я бы назвал это гуманитарной помощью”, — осторожно предложил новый председатель Департамента жилищной политики и жилищного фонда Николай Федосеев.
Некоторые депутаты вообще предложили передать это щекотливое дело на откуп мэрии — она это придумала, пусть теперь и решает. У депутатов возникли и меркантильные вопросы: известно ли, кому достанутся добротные коттеджи? “А то ведь потом придется локотки кусать”, — заявил один слуга народа. А единоросс Селиверстов уточнил: неужели коттеджи площадью по 189 и по 282 квадратных метра рассчитаны всего на одну семью? Ему пояснили, что в Осетии семьи очень большие.
Поняв наконец, что чем скорее Москва отдаст эти постройки, тем быстрее перестанет платить за них налоги, депутаты решили все же одобрить закон, по которому собственность будет передаваться на основании соглашения между Москвой и Южной Осетией, которое еще только будет заключено.
“Россия должна знать, что Москва в очередной раз помогла Южной Осетии и передала ей более 45 тысяч квадратных метров жилья”, — удовлетворенно подытожил глава фракции “Единая Россия” Андрей Метельский.
Следующий вопрос представлял еще один свеженазначенный чиновник — руководитель Департамента культурного наследия Александр Кибовский. Он рассказал депутатам, что сегодня в столице 3041 объект культурного наследия федерального значения и 2924 — регионального. К этому надо еще прибавить 1830 выявленных объектов и “значительное количество в стадии рассмотрения”.
Тем временем в области их охраны со стороны России и Москвы есть существенные различия. Так, федеральный КОАП предусматривает штрафы за нарушение законов об охране объектов культурного наследия всего в 1500 рублей (максимум) для частных лиц и в 30000 — для юридических. Даже за порчу особо ценных памятников типа Кремля или Новодевичьего монастыря могут оштрафовать соответственно на 2500 и 50000 рублей. Москва же в 2007 году ввела совсем другие штрафы для своих, региональных памятников, которые доходят до миллиона целковых. К примеру, в этом году штрафов взыскано уже на 7 миллионов.
Поэтому Департамент культурного наследия разработал проект поправок в КОАП и УК, которые хотят вынести на рассмотрение Госдумы. Предлагается существенно повысить штрафы за нарушение требований охраны и содержания памятников (их размеры будут варьироваться от 3 тысяч до 1 миллиона рублей). Кроме того, предлагается дополнить статью Уголовного кодекса, содержащую наказание за уничтожение и повреждение памятников, еще и “выявленными объектами культурного наследия”. Сегодня эта категория памятников под уголовное законодательство не подпадает, а с момента их выявления до присвоения статуса настоящего памятника проходит около года — и все это время инвесторы борются за то, чтобы объект памятником не признали.
