Например, японская ядерная катастрофа в Германии вызвала уличные протесты. Правительство решило, что надо срочно отключить старые немецкие атомные реакторы. Но то, что немцам кажется смертью, русским пофигу. В Москве на улицы никто не выходит, а премьер да президент пользуются случаем, чтобы демонстративно подтвердить планы строительства новых экспортных реакторов в Белоруссии и Турции. И если верить российским телекомментаторам, то лишь законченные паникеры опасаются серьезной утечки радиации из руин фукусимских реакторов.
Немцы, однако, переживают не только чужие беды, но и свои, сугубо немецкие. Которые, впрочем, не так уж далеки от русских…
До того как Япония, будто атомная бомба, взорвалась на телеэкранах и полосах немецких газет, германское общество месяцами мучилось историей, которую одни воспринимали как огромный скандал, а другие — как трагедию самой харизматичной личности современной Германии. Речь идет о деле Гуттенберга. Точнее, барона доктора Карла Теодора цу Гуттенберга.
Барон цу Гуттенберг, 39-летний высокий голубоглазый аристократ, министр обороны Германии, согласно социологическим опросам — самый популярный политик ФРГ, негласный канцлеревич Ангелы Меркель.
Вундеркинд от политики, с красивой женой, любимец немецкой “желтой прессы”. Популист, который возил ведущих общественного телевидения с собой в Северный Афганистан, чтобы устроить себе теледебаты прямо на блокпостах бундесвера. И который одним махом отменил призыв в немецкую армию.
Этот задумчивый интеллектуал своим тихим, но уверенным голосом, буквально выдыхал из себя ауру компетентности и порядочности. Короче, сказочный немецкий принц.
И вдруг — принц оказался голым, еще не став королем.
Сначала журналисты одной газеты нашли в юридической диссертации, которую молодой гений сдал на “сумма цум лауде” (“пятерка” с плюсом), несколько абзацев, которые были идентичны газетным статьям и выступлениям других авторов. А потом выяснилось, что почти половину текста этого труда доктор Гуттенберг украл из чужих сочинений.
Шум был огромный. Русским это, наверное, сложно понять. В России никто не “парится” из-за того, какие заслуженные или незаслуженные академические звания есть у политиков. Кадыров — кандидат наук, ну и что? Но в Германии дипломы пока не продаются в пешеходных переходах. Там звание “доктор”, то есть, по-русски, кандидат наук, — это очень круто. “Доктор” — одна из слабостей немецкого национального характера, уже несколько столетий бюргеры несут ее перед собой, как даймлеровскую звездочку на капоте крутой тачки. Даже Фауст, самый классический из всех героев немецкой литературной классики, был ученым и доктором. И Гуттенберг, тогда уже депутат бундестага, после удачной защиты диссертации сразу обратился за досрочным получением докторского звания.
А потом все вскрылось. Вундеркинд немецкой политики оказался аферистом, немецким Остапом Бендером. Но барон несколько недель цеплялся за свою должность, как маньяк. Все объяснил тем, что в конце работы над диссертацией сильно запутался в цитатах. Обиделся, что оппозиция и СМИ обсуждают его личные проблемы, а не переживают за солдат бундесвера, которых в то время ранили или убили в Афганистане. Типа, на фронте погибают герои, а вы, предатели, суете свои носы в мое личное белье.
И канцлер Меркель его защищала — мол, она же Гуттенберга пригласила на работу не как научного сотрудника, а как министра обороны. Все это похоже на политические нравы в России: что министры да губернаторы ни творят — начальство их не сдает назло журналистам да либералам.
Барон ушел в отставку со всех политических должностей, когда махинация стала уже абсолютно явной. И слава богу, хоть в чем-то отличился от своих российских коллег, которые и не подумали бы добровольно снять с себя депутатскую неприкосновенность.
Сейчас молодой барон — министр в отставке. Но его коллеги из ХДС да “желтая пресса” сразу начали обсуждать его возможный come-back. Несмотря на то, что, как сейчас оказывается, из-за дефицита солдат-добровольцев смелая гуттенберговская реформа бундесвера грозит закончиться его физическим исчезновением. Да плевать! Ведь 52% немцев считают, что барон когда-нибудь должен вернуться в политику. Большинство немецкого народа, очевидно, полагает, что Гуттенберг-Мюнхгаузен — светлая и утонченная личность, высоко парящая над занудными правилами академической жизни...
Насчет второго шанса, как мне кажется, в западных странах и в России сейчас очень схожая проблема. Поскольку политическая молодежь слишком рано и слишком легко получает первый шанс. Раньше в немецких партиях карьеры делали, как в КПСС: медленно, десятилетиями — сначала район, область, только потом Москва или Бонн. А такие товарищи, как Гуттенберг, — дети явления, которое можно назвать глобализацией, победой новых политтехнологий или просто культом инфантилизма. Развитие этого явления, между прочим, способствовало тому, что молодая русская демократия испортилась еще до того, как стала по-настоящему действующей демократией. Во всяком случае, молодые ельцинские реформаторы “в розовых штанишках” эту демократию не спасли.
Сегодня в Германии вундеркинды прямо из университетской аудитории влетают в парламент. У вас же для этого достаточно иметь хорошую фигуру и желательно пару золотых олимпийских медалей.
Не хочу рекламировать советскую геронтократию времен застоя. Но политик уже давно считается хорошим не в силу своей компетентности, жизненного опыта или разума, благодаря которому он находит оптимальные решения. Нет. Он хорош тем, насколько телегенично, красноречиво и самоуверенно продает свои решения перед камерами. Это эпоха популизма, эпоха Берлускони, Саакашвили и, увы, барона Гуттенберга. Интересно, с каким размахом раскрутятся в России такие сугубо компетентные слуги народа, как Анна Чапман?..
Но вернемся к тому, с чего начали. Что такое беда?
Для западного мира беда — это и гражданская война в Ливии, где жестокий диктатор с помощью иностранных наемников истребляет собственный народ. Такие не очень воинственные нации, как норвежцы или канадцы, безусловно, красит тот факт, что они согласились принять участие в боевых действиях против Каддафи. И то, что Россия во время голосования в Совете Безопасности ООН воздержалась от вето против этих боевых действий, ее также красит. Ведь в лице Каддафи российский ВПК рискует потерять постоянного и весьма платежеспособного клиента. Однако Кремль бросил фашиста в пустыне. Несмотря на то что большая часть политической элиты России аллергически относится к любой революции, направленной против недемократических режимов.
А вот то, что и Германия в Совете Безопасности ООН воздержалась, — это хуже чем беда. Это позор. Немцы Каддафи оружие не продают, не имеют никаких идеологических причин ему симпатизировать.
Есть много аргументов против войны с Каддафи, как против любой войны. Но страна, которая, как Германия, гордится своей приверженностью правам человека, просто обязана принимать в этой войне участие.
Непонятно, чем Каддафи лучше Милошевича, которого немцы бомбили, или талибов, против которых сейчас воюют в Афганистане. Но в Германии говорят, что за этом решением стоит министр иностранных дел Гвидо Вестервелле. Он — лидер либералов, вице-канцлер, ему 49 лет, он, как и Гуттенберг, высокий красавец с голубыми глазами и, конечно, со званием доктора юриспруденции (бывший адвокат мало понимал в дипломатии до того, как стал министром).
В Германии считается, что он решился на этот шаг, чтобы раскрутить собственную харизму. Мол, смотрите, все хотят драться с Каддафи, а мы — не будем, пусть негодяй режет свой народ, мы, немцы, — лидеры всех пацифистов мира!
Беда не в том, что это решение сильно вредит авторитету Германии и в Европе, и в НАТО. Беда в том, что у нас появилось слишком много некомпетентных политических деятелей с голубыми глазами, в которых виден металлический блеск самолюбия и тщеславия.
