— Сообщение очень позитивное не только в плане личной судьбы самого Лебедева (каждый день, проведенный в российской колонии — день в аду), но и с точки зрения общественной атмосферы, точнее атмосферы взаимодействия между властью и обществом. Хотя, как мне кажется, Владимир Путин миновал точку невозврата в отношениях с активной частью нашего общества, после которой любые его шаги, даже самые гуманные, будут восприниматься скорее негативно, чем позитивно.
— То есть аплодисментов за сокращение срока Лебедева он все равно не услышит?
— Да, не услышит.
— Стоит ли Ходорковскому ожидать, что теперь и его участь будут смягчена?
— Что касается Ходорковского, тут ситуация намного сложнее, поскольку он в гораздо большей степени воспринимается и Владимиром Владимировичем, и его окружением, и всем миром как политическая фигура. Поэтому и решение облегчить его участь гораздо более сложное для Путина. Но это не значит, что шансов нет. Я вполне допускаю, что в этом году будут приняты решения, которые позволят бывшему владельцу «ЮКОСа» выйти на свободу, например, еще до открытия сочинской олимпиады.
— Почему вы привязываете освобождение Ходорковского именно к этому событию?
— К открытию Олимпиады нужно сделать несколько административных реверансов в пользу Запада. И, конечно, освобождение Ходорковского могло бы стать одним из лучших. В любом случае такое решение может быть только односторонним, и оно не может предполагать каких-либо тайных договорённостей. Кроме того, любые послабления в отношении бывшего владельца «ЮКОСа» будут формально поданы исключительно как решение судебной власти. Открыто вмешиваться в ход событий Владимир Путин как глава государства, естественно, не будет. Все решит «независимый» суд исключительно в связи с либерализацией уголовного законодательства РФ.
— По-вашему, то, что Лебедева достаточно скоро выпустят, означает, что власть пошла на уступки?
— Это означает, что в глубине души Путин понимает, что из дела «ЮКОСа» надо, наконец, выходить. И что вообще третий срок нужно использовать для зачистки хвостов, оставшихся от прежних двух. Но в то же время он не может рубить с плеча и не может формально вторгаться в компетенцию судебной власти.
— То есть можно сказать, что Владимир Путин стал мягче, и теперь на многое смотрит по другому?
— В силу приобретенного опыта (а у Путина он сейчас гигантский) — он действительно на многие вопросы смотрит под другим углом. Но говорить о том, что власть теперь будет мягче, нельзя. На мой взгляд, Путин будет колебаться как «весы» по гороскопу. Он не любит российскую оппозицию и либеральную общественность и не хочет отдавать им власть. Но он хочет диалога с людьми, которые выходили на Болотную площадь. И будет искать новые способы, механизмы и форматы общения с этой качественно новой социальной группой— русскими образованными горожанами — РОГами. С теми, кто сегодня его не принимает. А ему хочется, чтобы принимали, пусть даже с оговорками.
