14 мая 2013 года я пришел в Центральный дом журналиста в Москве, чтобы принять участие в заседании Общественной коллегии по жалобам на прессу, возглавляемую соавтором легендарного закона «О средствах массовой информации» Михаилом Федотовым. С жалобой на «МК» в эту коллегию обратился вице-спикер Госдумы от «Единой России» Сергей Железняк. Он посчитал, что колонка Георгия Янса «Политическая проституция сменила пол», опубликованная в апреле, оскорбляет женщин-депутатов «ЕдРа». И потому газету «МК» надо за такое дело решительно осудить.
На заседании было немало известных людей, и все, в общем, осудили г-на Железняка, а не газету. Даже ветеран Генрих Боровик, который был приведен с собою вице-спикером и формально представлял сторону заявителя, фактически солидаризировался с «МК». Я тоже добавил свои три копейки. В общем, Сергей Железняк в тот день услышал про себя и про свою партию немало нелицеприятного.
В какой-то момент мне показалось, что заявитель, отчаявшись и оскорбившись, может просто уйти, хлопнув видавшей виды дверью Домжура. Но не тут-то было. Случилось нечто прямо противоположное. Чем больше ругали Железняка, тем довольнее становилось его парламентское лицо. С течением разгрома вице-спикер буквально наливался радостью и к концу заседания, обернувшегося явно не в его пользу, стал буквально похож на масленичный блин высшей категории.
Странно, подумал я. Человека фактически «мочат», а он радуется. Да и вообще: разве он не догадывался, каким будет решение по его довольно-таки абсурдной жалобе?
И тут меня осенило. «Ищу рукавиц, а обе за поясом» (с).
Мне кажется, я пришел к верному оценочному суждению, зачем заявитель, будучи человеком весьма неглупым и довольно опытным, ввязался в это заведомо проигрышное для себя дело.
Версия моя такова.
Известно, что Сергей Железняк пришел в политику (если, конечно, присутствие в рядах ПЖиВ можно считать политикой) из рекламного и PR-бизнеса. 6 лет — с 2001-го и до момента избрания в Думу в 2007 году — он возглавлял крупную контору по наружной рекламе, News Outdoor Russia, подконтрольную в то время международному медиамагнату Руперту Мердоку. И дело свое видный единоросс знает туго.
Видать, подумал я еще тогда в Домжуре, уже сегодня вечером г-н Железняк обратится к своему руководству и скажет что-то вроде: товарищи начальники, хулиганы единоросса обижают! Вместе с женщинами, за которых он беззаветно заступался. А это уже бросает тень на всю партию (которая сама уже скоро тень отбрасывать перестанет). Что из этого следует? Что надо выделить некоторые средства на проведение пиар-кампании против этого безобразия. И торг здесь неуместен.
Я не знаю, верна ли моя версия, — с тех пор, как вице-спикер подписал письмо в Следственный комитет РФ с изложением идеи посадить меня (в тюрьму, а не в джакузи) за критику РПЦ МП, я боюсь к нему подходить. Но твердо знаю другое: уже через пару дней после заседания Коллегии им. М.Федотова по разным изданиям, печатным и непечатным, второго-третьего эшелонов покатился вал публикаций с подозрительно похожими текстами: о том, как прав г-н Железняк со своими женщинами и как глубоко неправы все остальные: «МК», главред газеты Павел Гусев, Георгий Янс, заведомо предвзятая Коллегия по жалобам на прессу и т.п.
Что из этого вытекает? Что имидж, рейтинг, политическое будущее — для этих людей, по большому счету, ничто в сравнении с возможностью, грубо говоря, но мягко выражаясь, срубить некоторое количество сами догадайтесь чего.
Как это называется по-умному, спросите вы? (Я ведь все-таки политолог, должен платить оброк умными словами.) А называется это монетократия (власть денег). Этим словом, на мой взгляд и слух, лучше всего характеризуется политический режим в современной России. Власть у нас принадлежит не Путину, не силовикам и не олигархам, как многие поверхностно полагают. Она всецело принадлежит деньгам. Которые уже давно превратились из подручного средства комфорта и бытовой свободы — в самостоятельное и самодовлеющее божество. Это раньше деньги были нужны, чтобы о них не думать. Сейчас они требуются, чтобы о них думать, причем денно и нощно.
Ценности монетократии впиваются в современного российского человека с младых ногтей. Возьмем, например, скандал вокруг ЕГЭ. Оказывается — о, ужас! — во многих регионах страны, особенно на Кавказе, результаты ЕГЭ банально покупают. И в результате в вузах окажутся те, чьи родственники смогли заплатить. А не те, кто лучше знает предметы.
А чего же мы с вами хотели? В условиях монетократии знания не есть приоритет. Потому что большие деньги, как мы имели возможность убедиться за два с лишним десятилетия постсоветской истории, делаются не знаниями. А связями (с начальством разного уровня) и фартом (везением). Потому, если можно купить правильный результат экзамена, это и надо сделать, а не перегружать голову избыточным грузом богатств, некогда выработанных человечеством.
Собственно, такова и базовая философия самого ЕГЭ, который открывает максимально широкую дорогу ученикам с большими возможностями и тем, кому везет. Истинную глубину знаний и умение мыслить этот тип экзамена учитывает в третью очередь. А ведь нам долго говорили, что Единый госэкзамен поможет победить коррупцию, сокрушить лобби репетиторов и так далее. Ну-ну. Можно теперь следовать новейшим рекомендациям специалистов и, например, передать контроль над сдачей ЕГЭ спецслужбам (то-то они порадуются: новый повод для выделения бюджетных средств на всяческие глушилки-прослушки, а заодно дополнительный кадровый состав для контроля над каждой школой страны).
Деньги, надо сказать, вообще очень демократичны. Потому что могут свалиться на голову любому, независимо от каких бы то ни было личных достоинств/недостатков. И если вы иногда видите по телевизору некоего миллиардера, который почему-то кажется вам имбецилом, не надо себя щипать: весьма вероятно, что он имбецил и есть.
Как всякое божество, деньги сами выбирают себе жрецов. И логика этого решения известна только самим деньгам. Каста жрецов, т.е. посвященных, отделена от простых смертных, т.е. профанов, железобетонным барьером. Переток священной субстанции денег между двумя кастами не приветствуется. Мы часто удивляемся: почему какой-нибудь большой олигарх готов потратить $10 млн на свой день рождения с приглашением Леди Гаги, но годами решает вопрос о перечислении $100 тыс. на благотворительность? Очень просто. Дать денег себе — это логично, потому что я жрец, достойный любых денежных излияний. А пожертвовать деньги профанам... Зачем? Они все равно не знают, что с ними делать. Нет, если, конечно, благотворительность какая-то блатная, чтоб президент узнал… А если нет — тратиться не имеет смысла.
Опять же, как божество, деньги должны давать ответ на вопрос о бессмертии. Неслучайно российская элита в последние годы так интересуется технологиями продления физической жизни. Логика проста: те, у кого есть большие деньги, смогут создать индивидуальные, соответствующие геному человека и другим уникальным параметрам, средства борьбы со старостью. И дожить как минимум до 120. Потом вложить еще денег — и так далее. А если у людей большого бабла не наблюдается — зачем вообще им что-то пролонгировать? Кому нужна их утлая жизнь?
Как вам кажется, чем особенно тщательно занимается корпорация «Роснано» им. А.Б.Чубайса? То-то же. Вот затем она и нужна.
Но, как всякий громокипящий языческий бог, деньги закабаляют и убивают. Иначе нельзя. Только наивные люди могут думать, что деньги делают свободными. Ровно наоборот. С определенного момента не человек командует своим финансовым состоянием, а состояние — человеком.
Характерный пример: мой давний друг Борис Березовский, в марте 2013-го покончивший с собой в Лондоне. Он был человек умный и местами неплохо образованный. Но вся его жизнь строилась по денежному регламенту. Он не мог ни представить, ни осмыслить себя без определенного — весьма высокого — уровня расходов. Без частного самолета, охраны, «Майбаха», соответствующих статусу домов и т.п.
Это толкнуло его на самоубийственный процесс против бывшего партнера Романа Абрамовича. Это же, после поражения на процессе и фактического банкротства, заставило сделать последний выбор.
А если б не деньги — радовался бы жизни и по сей день. И еще написал бы мемуары о постсоветской России. Которые сразу стали бы мировым бестселлером.
Так что смена власти у нас в стране — это не вопрос ухода из нее каких-то конкретных лиц, а свержение монетократии как таковой. Настоящей оппозицией станут те, кто осознают это в полном объеме.
