Быть может мы имеем место с еще одной наглядной иллюстрацией знаменитого афоризма Карла Маркса о том, что история повторяется дважды — сначала как драма, а затем как фарс. В новом раскладе эта иллюстрация выглядит следующим образом: 2014-й год — фарс, импичмент Обамы. 1974-й год — Никсон уходит в отставку, чтобы избежать импичмента. Драма.
Действительно совпадение любопытное. 9 августа 1974 года президент Ричард Никсон со слезами на глазах произнес прощальную речь перед тем, как покинуть навсегда Белый дом.
Стыковка настоящего и прошлого хороший повод для того, чтобы американцы вновь взвесили тяжесть президентской власти и очертили, хотя бы для себя, ее границы.
Пока еще никто, даже самые злейшие противники нынешнего президента, не используют термин «Обамагейт». Несмотря на все потуги ультрареспубликанцев они не могут соорудить новый «Уотергейт». Конечно, «Уотергейт» отошел на задний план современной политической и общественной жизни Америки. Он перекочевал в книги, исследования, кинофильмы. Следует напомнить, что более половины живущих ныне американцев родились после того, как Никсон с позором покинул Белый дом, или были настолько еще молокососами, что просто не могли разобраться в этом новом слове «Уотергейт».
Тем не менее 40-летие «Уотергейта» уже собирает солидную жатву. Выходят новые книги, документальные ленты, проходят дискуссии и конференции, телевидение приготовило программы для оценки этого феномена с точки зрения современности.
Помимо самого факта 40-летия, эту волну подхлестывает и дамоклов меч импичмента, нависший над головой Обамы. Моя коллега Элизабет Дрю, которая была в авангарде летописцев «Уотергейта» возмущается сейчас тем, что и республиканцы, и демократы эксплуатируют термин «импичмент». Она пишет, что «демократы также невыносимы, как республиканцы. Они ради того, чтобы собирать деньги на выборы, готовы жонглировать импичментом. Это просто вызывает тошноту. Ведь импичмент президента — это серьезная вещь, а не шутка».
Дрю тоже встретила 40-летие «Уотергейта» во все оружии. Она выпускает новое издание своей книги «Вашингтонский журнал», которая впервые появилась на прилавках в 1975 году. Вновь вынырнул из небытия Джон Дин, советник Никсона в Белом доме и один из активных участников «Уотергейта». Он «порадовал» нас новым солидным томом под заглавием «Защита Никсона». Эта книга основывается на скрупулезном расследовании знаменитых бобин Белого дома. Постарались и записные историки американского президентства Дуглас Бринкли и Люк Нихтер. Они выпустили вариант записей Белого дома под заголовком «Записи Никсона». Тряхнул стариной и один из республиканских кандидатов на пост президента Патрик Бюкэнен. Он воспел осанну Никсону в своей книге «Величайший камбек». В ней описывается никсоновская победа в 1968 году, когда все предсказатели уже поставили на нем крест. Рик Перстин, летописец консервативного движения — от падения Никсона до возвышения Рейгана, выпустил очередную книгу. Кен Хьюз посвящает свое очередное творение роли Никсона в достижении мира во Вьетнаме.
Радуются не только книжные черви, но и любители посидеть перед ящиком. В понедельник на телеканале NBO дебютировала передача под названием «Никсон о Никсоне: его собственными словами». Телеканал BBS покажет в будущую пятницу ретроспективу Дика Кэветта о том, как он освещает «Уотергейт» (Кэветт был популярным ведущим ток-шоу). Действительно ретроспектива весьма любопытна. Она содержит интервью Кэветта с главными действующими лицами «Уотергейта», такими как Гордон Лидди, Джон Эрлихман и Александр Хэйг. По словам Кэветта, когда он просматривал свои прошлые репортажи, ему все время казалось, что это не реальность, а выдумка.
Конечно не все побивают палкой падшего президента. Фонд Ричарда Никсона, начиная со вторника, будет транслировать интервью Никсона, в которых он вспоминал последние дни, приведшие к его отставке.
Самое любопытное то, что и книги, и телепередачи, и симпозиумы по поводу 40-летия «Уотергейта» привлекают к себе значительную аудиторию. Когда в редакции газеты «Вашингтон пост» на прошлой неделе состоялся симпозиум с участием знаменитой пары — Вудворд и Бернстин, разоблачивших Никсона, то очередь жаждущих попасть на это мероприятие протянулась на целый блок от входа в редакцию газеты.
Некоторых этот интерес пугает. Они предупреждают, что интерес общественности к Никсону отнюдь не означает, что американский народ хотел бы возвращения в Белый дом политика этого профиля. «Никто, будучи в трезвом уме, не хотел бы видеть Никсона в Белом доме, но время «Уотергейта» было историческим временем, а Никсон был гигантской фигурой», — говорит историк Бринкли.
Этому обстоятельству помогает и тот факт, что ни одно президентство не было так зафиксировано для истории, как президентство Никсона. Подумать только 3700 часов магнитофонной записи!
Я, конечно, не мог прослушать все эти 3700 часов. Однако, даже те отрывки, которые я слышал, характеризуют Никсона как человека грубого, тщеславного, любителя посплетничать, параноидального, плетущего интриги против реальных и выдуманных им врагов. С другой стороны, Никсон глубоко вникал в стратегию войны и мира. Мы много говорим о Генре Киссинджере, его дипломатии №1. Но Киссинджер в основном действовал по подсказке Никсона.
40 лет, прошедшие после отставки Никсона, были не менее бурными для обитателей Белого дома. Президента Клинтона подвергли импичменту, в связи с тем, что он солгал после принесения клятвы о своих взаимоотношениях с Моникой Левински. Так возник «моникагейт» — тоже фарс после драмы. Правда Клинтону повезло: сенат его оправдал, и он остался в Белом доме. Призрак импичмента витал и над головами Рональда Рейгана (Иран — контрас), и Джорджа Буша-младшего. И вот, наконец, с Капитолия раздаются призывы: даешь импичмент Обаме!
Теперь несколько слов, как говорится, о личном. Как известно, Никсон в связке с Леонидом Брежневым был автором, т.н. разрядки международной напряженности или «детанта». Правда за это им Нобелевских премий не присудили. Поэтому в Москве «Уотергейт» восприняли как заговор реакционных кругов с целью разрушить советско-американские отношения и подорвать «детант». В связи с этим на Старой площади, где тогда обретал ЦК КПСС, было принято решение: освещать с максимальной минимальностью «Уотергейт» в советской печати. Дело, как правило, ограничивалось небольшими заметульками ТАССа. Что же касается нас, иностранных корреспондентов, аккредитованных в Вашингтоне, то мы получили строгие указания из наших редакций вообще этой темы не касаться. Тем не менее, я с ослиной упрямостью, буквально каждый день писал об «Уотергейте», чем приводил в неистовство начальство и вызывал удивление своих московских коллег: мол, чего он выпендривается?
Но прав был Булгаков, говоривший что рукописи не горят. На основании тех моих материалов, которые складировались в редакции, я написал целую книгу.
Шли годы, и президент Никсон снова вынырнул на поверхность общественно-политической жизни Америки. Своими мемуарами он во многом восстановил, казалось бы, навечно погибшее реноме. Он стал рукопожатным. Его начали приглашать в советское посольство, по-видимому, как реликт детанта.
На одном из таких приемов я подошел к Никсону и рассказал ему историю своего хождения по мукам в период «Уотергейта» — о том, как меня не печатали. Никсона эта история весьма поразвлекла. Он громко засмеялся и сказал: «Ах, если бы у меня была такая же власть над нашими медиа, как у г-на Брежнева — над советскими!»
