– Как вы оцениваете текущий миграционный кризис? Может ли операция Россия в Сирии повлиять на него?
– Миграционная проблема в Европе очень серьезная. В общем-то это не проблема мигрантов, а проблема беженцев. Речь идет о них. Самое большое беспокойство, естественно, вызывает волна из Сирии. Созданные для них лагеря – преимущественно в Турции – являются временными по статусу. Более того, сами перемещенные лица рассматривают это как временное убежище, в котором они не планируют оставаться совершенно. Поэтому дилемма очень простая: либо им возвращаться на родину, которой уже нет, либо им перемещаться куда-то в Европу. Другой вопрос заключается в следующем: либо они перемещаются легально, либо нелегально. Это в Европе как раз понимают, потому что бороться с нелегальной миграцией возможно только тогда, когда ты предоставляешь легальное пространство. В этом плане сейчас и идет европейская дискуссия – каким образом можно сократить поток сирийских нелегалов и, напротив, решить проблемы с легализацией. Но после этого возникают другие проблемы. Даже если этого добиться, возникает существенный конфликт между обществом и властью, что показывают события в Германии и в других странах, где население протестует против приема беженцев.
Комплекс проблем очень сложный. Решить его одним махом не удастся, поэтому его решение перешло в другую стадию. Сначала нужно было каким-то образом решать, где размещать людей, как размещать людей, как принимать, куда направлять, чем кормить. Сейчас же речь идет о необходимости принятия комплексных мер, о которых я говорил. Рецептов нет. В Европе очень много говорят, что нужно решить проблему в корне, то есть искать выход из сирийского кризиса путем урегулирования и т.д. Но все прекрасно понимают, что это технократическая демагогия. Никто не может сказать, чем это закончится. Никто не может спрогнозировать, даже если кризис каким-то образом будет урегулирован, что эти люди смогут быть возвращены на места их проживания, что они хотят туда поехать. Каким образом решать проблему – непонятно. Но подключаться будут все. Будут работать национальные правительства, и каждый будет думать, что он может сделать. Понятно, что от европейской ответственности вряд ли кому-то удастся уйти, хотя ряд стран – например, Северная Европа, скандинавы…
– Хотят дистанцироваться.
– Да, пытаются держаться в стороне, берут на себя часть проблем, но считают, что эта пропорция не должна быть велика. И с точки зрения количества принимаемых беженцев, и с точки зрения бремени. Дальше, конечно, основная тяжесть падает на Германия. Есть уже предложения, каким образом Германия могла бы взять на себя в добровольном инициативном порядке легализацию на своей территории значительную часть беженцев, размещенных в лагерях Турция. Такой подход имеет право на существование, потому что в любом случае в ФРГ будет поток беженцев. Лучше сделать это инициативно и добровольно, в правовом поле, подать сигнал своим европейским партнерам, которые должны будут в таком случае пойти за Германией. Речь уже не пойдет о разделении квот. Такие предложения есть. Дело в том, что такие предложения должны приниматься быстро, в короткие сроки. Ситуация развивается катастрофически. Плюс ко всему, замещать нелегальную миграцию легальной – это принципиально важное предложение, поскольку в данном случае вымывается почва из-под ног торговцев людьми, контрабандистов.
– То есть легализовать всех прибывших?
– Да. Или по крайней мере, большей части из них дать перспективу «легальной» жизни. Это лучше, поскольку теми 2,5 млн людей, о которых говорят сейчас, дело не ограничится – их будет больше. Исход большой.
Вторая часть проблемы – бомбардировки российской авиации. Я думаю, что любая война выдавливает беженцев. В данном случае неважно, чьи самолеты наносят удары по опорным пунктам боевиков, в любом случае боевые военные действия и перемещение военных группировок будут выдавливать местное население. Нельзя забывать, что люди будут думать о перспективе. В этом смысле освобождение каких-то территорий Сирии от боевиков совершенно не означает, что местное население захочет оставаться на отвоеванных территориях. Экономическая ситуация в Сирии аховая. Перспективы не ясны, а, скорее, крайне тяжелы с точки планирования какого-то будущего для семей. Плюс есть какая-то информация, которая всегда имеется о тех, кто уехал, от тех, которые считают, что это в любом случае лучше, чем оставаться на месте. Поэтому, во-первых, население все равно будет убегать, а, во-вторых, вряд ли реально даже в случае позитивных событий в Сирии можно будет серьезно рассматривать возвращение беженцев. Новейшая история показывает, что политически эта задача ставится, но практически она как правило не решается.
– Насколько транспортировка беженцев стала прибыльным бизнесом и кто им занимается?
– Это крайне прибыльно. Национальность здесь в принципе не имеет значения. Основной поток в любом случае идет через Турцию по греческому направлению. Не такие большие расстояния. Не требуются специально оснащенные суда – достаточно легких, включая необорудованные плавсредства. Масса нелегалов – значительная прибыль. Плюс бизнес достаточно безопасный. Но если из сотни этих малых суденышек, которые, как правило, скоординированно уходят целой группой, задерживают одно или два, понятно, что это тот самый риск. До сих пор, когда речь заходила об операции ЕС, то, конечно, нужно было каким-то образом противостоять этим скоординированным волновым «заплывам». Ничего до сих пор не удается согласовать. Отсутствует система координации в Европе, отсутствует система координации в рамках спецслужб, нет достаточного обмена информацией между специальными агентствами и МВД. Это еще одна проблема: каким образом осуществлять европейские меры противодействия без соответствующего уровня согласования с правительствами и руководством тех стран, откуда эти беженцы бегут, будь то Ливия, Сирия или другие страны, где устроены лагеря и откуда идет поток. Пока это бизнес серьезный. Помножьте количество людей, прибывших в Европу, на потенциальный рынок.
– Может ли продолжающийся приток беженцев вызвать рост исламофобии и расизма в Европе?
– Не думаю, что речь идет о расизме. Думаю, речь идет о радикализации общественно-политической жизни в Европе, когда часть общества выступает с право-радикальных позиций, в том числе националистических, и призывает оградить общество и страны от наплыва иностранцев, особенно мусульман. При этом подчеркну, что не надо путать расизм с правым радикализмом и национализмом. С другой стороны, возникает радикализация на левом фланге, где говорят о принципах демократии, свободы, о недееспособности государства, которое ничего не делает и не справляется с проблемами и т.д. То есть это достаточно опасно, потому что, с одной стороны, углубляется конфликт между обществом и властью, а с другой – углубляется раскол внутри самого общества. Радикализация идет в двух противоположных направлениях. Если переводить на язык ежедневной жизни, то все видят, как одна демонстрация против мигрантов наталкивается на другую демонстрацию в поддержку мигрантов и их прав. Это все сегодняшние реалии Европы.
