Как известно, ответственность за расстрел катапультировавшегося пилота взял на себя один из командиров туркменской дивизии Свободной сирийской Армия (ССА) Альпаслан Челик, входящий в турецкую неофашистскую организацию «Серые волки». Несмотря на то, что это движение вроде бы находится в оппозиции к правящей верхушке Турции, связь между ним и руководством страны очень тесна, отмечает, например, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН, тюрколог Виктор Надеин-Раевский. По его словам, когда интересы властей и «волков» совпадают, ни одна из сторон не мешает другой. Само же присутствие их в районе, где был сбит Су-24, а также оперативная видеосъемка боевиков журналистами, лишний раз подтверждают продуманный и тщательно спланированный характер инцидента с бомбардировщиком.
Тем не менее, вариантов действий относительно убитого летчика у Анкары практически не было. Именно передачу России тела Пешкова эксперты назвали одним из главных условий преодоления кризиса в российско-турецких отношениях. Помимо этого, полагает, например, военный эксперт Виктор Литовкин, Анкара, должна выплатить Москва компенсацию за сбитый самолет, и обеспечить пожизненным содержанием семью Пешкова. Впрочем, об этом со стороны Турция речи не идет. Как не слышно и официальных извинений, которые, считают политологи, также могут снизить градус напряженности. Риторика турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана меняется от воинствующей до более-менее сдержанной. И, пока президенты Россия и Турции не встретились тет-а-тет (не исключено, что это произойдет 30 ноября), «МК» вспомнил ключевые эрдогановские заявления о Су-24.
24 ноября (день инцидента), после заседания Совбеза Турции: «Мы не хотели этой ситуации, но все должны уважать право Турции на защиту своих границ. Неопознанный военный самолет вторгся в наше воздушное пространство, в течение пяти минут ему было сделано десять предупреждений, но нарушение продолжилось. Строго в рамках принятых и объявленных нами ранее правил реагирования на угрозы по отношению к нему было предпринято вмешательство».
В тот же день, в хоте телеинтервью на пути в Японию: «Ситуация ясна: нарушение воздушного пространства Турции является нарушением воздушного пространства НАТО. Я должен сказать, что заявления и разъяснения России по этому поводу несерьезны и неубедительны».
25 ноября, на международном исламском экономическим конгрессе в Стамбуле: «То, что самолет принадлежит Российской Федерации, стало понятно только после того, как об этом заявили российские власти». Там же: «Турция всегда выступала за мир, диалог, дипломатическое урегулирование, и после этого мы будем продолжать делать то же самое. Но пусть никто не ждет, что мы останемся глухи и слепы к нарушению нашего пространства, наших границ, нашего суверенитета. У нас нет мыслей раздувать этот инцидент, мы только защищаем свою безопасность и права наших братьев».
26 ноября, в ходе заседания глав сельских администраций в Анкаре: «Если сегодня точно такое же нарушение наших воздушных границ случится, мы в состоянии дать такой же ответ... Мы заранее объявили о том, что в случае нарушения нашего воздушного пространства мы отвечаем автоматически. У нас уже были подобные случаи нарушения. После десяти предупреждений, записи которых опубликованы, эти правила были применены к самолету неизвестной государственной принадлежности. Чей это оказался самолет, стало ясно уже после инцидента. Этот случай нас очень огорчил. Мы также с огорчением наблюдаем за поступающими с российской стороны заявлениями и реакциями, не имеющими отношения к теме». Там же: «У нас с Россией стратегическое партнерство. У нас нет никакой причины брать Россию на прицел. Наши разногласия с Россией по Сирия — это одно, а правила реагирования на угрозы — другое».
В этот же день, в интервью телеканалу France 24: «После инцидента со сбитым российским самолетом я звонил главе российского государства Путину, но он не ответил. Если бы мы знали, что самолет принадлежит России, мы бы повели себя иначе». Там же: «Я запросил встречу с главой российского государства Путиным в Париже 30 ноября, но ответа пока не получил».
В интервью CNN: «Думаю, что если какой-то стороне нужно извиниться (за инцидент с самолетом), то это не мы. Извиниться нужно тем, кто нарушил наше воздушное пространство. Наши пилоты и вооруженные силы просто выполнили свои обязанности, которые состояли в том, чтобы дать ответ на нарушение».
27 ноября, в ходе митинга в городе Байбурт: «Отношения с Россией для нас очень важны. У нас есть большой потенциал для сотрудничества, и мы не хотим, чтобы им был нанесен ущерб». Там же: «После инцидента в тот же день я направил запрос на встречу (с Путиным), хотел по телефону с ним поговорить. С тех пор ответа нет. Скоро в Париже будет климатический саммит. Думаю, он тоже туда приедет. Мы можем там сесть, поговорить, обсудить ситуацию».
28 ноября, на митинге в городе Балыкесир: «Этот инцидент нас очень огорчил. Очень надеюсь, что такого больше не повторится. Этот вопрос мы обсудим и найдем решение. Конфронтация никому не принесет радости. Насколько Россия важна для Турции, настолько Турция важна для России. Мы не можем убрать друга друга с горизонта».
