Конец 2016 года не настраивает на оптимистичный лад — из этого предложения можно смело убирать конкретную временную привязку и оно все равно останется верным и актуальным. Все новые и новые трагедии обрушиваются на мир с такой скоростью и частотой, что наш разум просто не успевает их осознать и обработать. Российский посол убит в Анкаре. Грузовик врезался в толпу народа в Берлине. Вооруженный человек попытался проникнуть в американское посольство в Турции.
Три человека ранены в результате нападения на исламский центр в Цюрихе. В городе Висбаден, столице немецкой федеральной земли Гессен, некий стрелок открыл огонь по людям. Один человек погиб, двое пострадали.
Все эти драматические новости уместились во временной отрезок меньше чем в 24 часа. Не удивлюсь, если к моменту, когда вы будете читать эти строки, мартиролог (список мучеников) только одного дня в декабре станет еще более длинным. Мир сошел с ума — это первое, что хочется сказать, столкнувшись с подобной ситуацией. Но легче от этого точно не станет: «постановка диагноза» позволяет лишь выплеснуть свои эмоции, но не «прописать лечение». Лечения нет — или даже если оно есть, то «политическая медицина» его еще не не изобрела.
И, возможно, лучший способ продвинуться на пути к изобретению лечения — это не сваливать все в одну кучу. При всей своей трагической бессмысленности убийство российского посла в Турции и масштабный террористический акт в столице Германии — это явления совершенно разного порядка с совершенно разными причинами и следствиями.
Или, вернее, так: злодеяние в Анкаре — это попытка уничтожить политический курс, который очень многим не нравится, но который на деле доказал свою эффективность. Злодеяние в Берлине — символ отсутствия у властей Германии внятного политического курса, символ их беспомощности, символ того, как правительство Ангелы Меркель запуталось в красивых словах и добрых намерениях.
Я не питаю и тени симпатии к многолетнему авторитарному лидеру Турции Эрдогану. Эрдоган — это в моих глазах человек, который разрушил в своем государстве светские политические институты. Эрдоган — человек, который превратил Турцию из страны, в которую можно безопасно ездить, в страну, где постоянно происходит нечто предельно нехорошее. Но при всем при этом я не могу не отдавать Эрдогану должного. Президент Турции — политик, который может не только успешно создавать проблемы, но и успешно их решать.
Недавнее публичное замирение между Путиным и Эрдоганом, естественно, не привело к исчезновению фундаментальных межгосударственных противоречий между Россией и Турцией. Мы по-прежнему не согласны по вопросу Крыма. В Кремле прекрасно осведомлены о том, что политики в Анкаре считают: если по справедливости, то Крым должен принадлежать Турции. А факт нахождения полуострова в составе России — это не более чем историческая аномалия, которая должна быть исправлена.
Москва и Анкара по-прежнему являются соперниками в борьбе за влияние на тюркоязычные бывшие советские республики. Я, например, совсем не уверен, кто является большим авторитетом для нынешнего президента Киргизии Алмазбека Атамбаева — Путин или Эрдоган. Многие серьезные эксперты убеждены, что в первую очередь Атамбаев ориентируется на Анкару и лишь во вторую — на Москву.
Лидеры России и Турции по-прежнему по разному воспринимают Асада и имеют не совсем совпадающие цели в Сирии. Но все это — а также многое другое — не помешало Путину и Эрдогану увидеть зону совпадения наших стратегических интересов и найти в себе силы действовать совместно. Я не знаю, как выглядят конкретные закулисные договоренности между двумя президентами по поводу Сирии. Но результат этих договоренностей налицо: один из самых важных городов Сирии Алеппо больше не является цитаделью повстанцев. Подобная общность целей Москвы и Анкары в текущий исторический момент приведет к тому, что отношения между двумя правительствами не только не пострадают из-за гибели посла, но еще больше укрепятся.
Когда в 1923 году в Швейцарии бывший белогвардейский офицер застрелил видного советского дипломата Вацлава Воровского, это привело к многолетнему параличу отношений между Москвой и Берном. Совет народных комиссаров (так тогда в нашей стране называлось правительство) официально объявил Швейцарии бойкот. Дипломатические отношения между нашими государствами были восстановлены лишь в 1946 году. Когда в 1979 году в Кабуле был сначала похищен, а затем убит местный посол США Адольф Дабс, это спровоцировало фактическое замораживание отношений между Америкой и тогдашним официальным афганским режимом.
Между Россией и Турцией ничего подобного не намечается. Альянс Москвы и Анкары, в создание которого свой весомый вклад внес посол Карлов, пережил его самого. И, наверное, на данном этапе это полностью отвечает и нашим национальным интересам и интересам всего цивилизованного мира.
Например, никто не убедит меня, что увеличение влияния в Сирии светских политических сил в лице режима Асада — это плохо для простых западных обывателей. Когда «вселенский злодей» Башар Асад в свою бытность молодым врачом-офтальмологом жил в Лондоне, он занимался там лечением глаз местных граждан, а вовсе не подготовкой терактов. Не изменил себе Башар Асад и став президентом. Вы слышали хоть об одном теракте в Европе, который он бы организовал?
Может быть, я пал жертвой своего собственного невежества, но ни о чем подобном я никогда не слышал. Зато я читаю в сводках новостей: страшный теракт в Берлине осуществил беженец из Пакистана. Вспоминать о том, как канцлер Ангела Меркель открыла «окно в Европу» для армии беженцев и на этом основании возлагать на нее вину за теракт - это, конечно, грандиозное упрощение. Ну нет у Меркель таких сверхспособностей, ей не под силу остановить процесс великого переселения народов, который, похоже, вновь начался в мире. Но даже в самом грандиозном упрощении может быть свое рациональное зерно.
Мне очень не нравится отношение Ангелы Меркель к России. Но в личном плане я не могу ее не уважать. Мне кажется, что Меркель — это политик с принципами. Однако наличие твердых принципов — это еще не гарантия политического успеха во благо своей страны. Кроме принципов у лидера должно быть еще и политическое чутье, способность предвидеть, умение просчитать ситуацию и принять пусть морально тяжелое, но верное решение. Не уверен, что в случае с массовым прорывом беженцев в Европу у Ангелы Меркель все это получилось.
И уж совсем стойкое непонимание у меня вызывает позиция Европы вообще и Германии в частности по поводу действий России в Сирии. Россия в Сирии борется за сохранение светского характера государства. И как на это реагируют страны, которые ничуть не меньше, чем мы, заинтересованы в том, чтобы у власти в Дамаске не оказались религиозные фанатики? Потоком резкой критики в адрес Москвы. Я, конечно, все понимаю о необходимости «сдерживать Иран», умасливать Саудовскую Аравию и о миллионе других соображений, которые стоят за нынешней западной позиции в отношении Сирии. Но разве все это не бледнеет по сравнению с правом на жизнь, с правом на спокойное существование в своей собственной стране?
У Эрдогана хватило нужных политических качеств для того, чтобы понять: что является сейчас главным, а что - второстепенным. Бесконечно жаль, что с лидерами Европейского Союза это пока не произошло.
Читайте материал «Семья посла в Турции Андрея Карлова была крайне необычной»
