Рэперы — в отличие от попсы и всех, кто гонится за минутой славы, — не вертелись на телеэкранах. Почему же они внезапно стали знамениты? Почему эта драка вдруг вызвала огромный интерес у «чужих» — у тех, кто баттлами не интересовался и вообще о них не знал?
Очень просто. 14 августа об этом написал Навальный: мол, смотрел не отрываясь, восхищаясь, удивляясь. Он хотел привлечь к себе внимание миллионов аполитичных молодых. Вышло совсем другое: Навальный привлёк к баттлам внимание политизированных пожилых. И понеслось: «Какая гадость эти гнойные! какая деградация! примитив! гибель культуры!».
Слава КПСС — внутри, в их сообществе, его чаще называют именно так. Снаружи — в других мирах — большинство предпочитает называть его Гнойным — так легче унизить чужака и ощутить своё превосходство.
Да, Гнойный — второй псевдоним этого человека, но это плохо говорит не о нём. Во-первых, надо иметь большой запас самоиронии, чтобы так назвать себя. Во-вторых (и странно, что никто этого не отметил) — тут русская литературная и культурная традиция: Горький, Голодный, Бедный, Чёрный... В «гнойном» ещё больше горечи, гнева, яда и решимости, чем в «горьком».
Постоянный гнев и ужас культурной России (независимо от политических пристрастий) выражается в следующих возгласах: «Кошмар! Сплошной мат! Подонки! Быдло! Грязные твари!».
Представителям культурной России кажется, что это убедительные аргументы. На самом деле это просто ругательства.
Очень сомнительно, что эти публичные представители сумеют на слух воспринять и успеют понять тексты Славы КПСС, где скорость речи непосильна, а концентрация культуры часто выше, чем в большинстве их умных речей, за всю жизнь ими произнесённых.
Для сомневающихся публикуем ниже текст Славы КПСС. Мата там нет и не было, так что не думайте, будто редакция что-либо вычеркнула или смягчила. (Кстати, попробуйте пойти по улице рядом с группой милых восьмиклассниц — концентрация мата, почти наверняка, будет выше, чем в типичном баттле, и не оттуда девочки усвоили этот язык, а в школе и дома.)
Называется «Икар». Помните, может быть, парня, который улетел к солнцу задолго до Гагарина? Попробуйте просто подсчитать количество литературных, политических, философских, исторических и мифических отсылок и ассоциаций. Не окажется ли это грузом-200 для вашей самоуверенности?
ИКАР
Злое небо Вавилона — свинцовая крышка гроба.
Король всех скоморохов — кровь льётся, как газировка.
От Фалеса к Пармениду, от Дугина к Кургиняну
Мы строим лестницу в небо, но впустят ли обезьяну?
Жестокий пир Валтасара, где эго взойдёт на дыбу,
Но жизнь на то и сансара — в сознании счастье лишь символ.
Готовься к финальной сцене: там стадо затопчет Симбу.
Мечтаешь ли, глядя в небо, стать голубем сизокрылым?
Так лети, Икар, пускай все твердят: «Червяк должен ползать!» —
Пусть пол в деньгах. — Или по медным трубам. — Путь к Эдему.
Но победа духа, ведь мира нет вне сознания. Мораль — химера!
Я позволил себе всё — человек есть мера всех вещей.
Я расправлюсь с бонгом,
Пару стопок — и стану богом!
«Икар-Икар, сойди с карниза: ты перебрал!» — людишки снизу
Ползают мокрицами, мазки на полотне асфальта.
Хочется напиться, встать в окне и стильно сделать сальто!
Чем выше, тем сильней запах жжёных перьев:
От ядерных лучей не укроешься в тенях.
В падении легко, успокоимся в смерти,
Но время не пришло — из пепла встанет Феникс.
Я прошел сквозь всё: алкоголь и Ко
Мне сожгли нутро. И как бы ни был далеко
Мой голубой горизонт, я дойду, хоть и пешком,
Ведь прямой коридор — мой путь к цели.
Пусть трёт простофиля,
Мол, Икар сдал в ломбард крылья.
Нет! Я высоко летал, но упал в чащу —
Тут нелётная погода, но мой чёрный ящик
Здесь между строк. Я как прежде бог,
Но теперь Люцифер — я падший ангел!
Стал не тот — демон Азатот.
Себя хуже во сто крат — я доппельгангер!
Сумасшедший день!
И до конца моих дней запах жжёных перьев
Мне не даст взлететь.
Я устал глядеть
На птенцов, что пытаются покинуть землю.
Полёты духа
Над Вавилоном,
И болтовня на кухнях
Под этанолом,
Где контркультура всё тот же повод:
Капиталу жрать детей, как Баал и Молох.
Они верят змею в овечьей шкуре
И не слышат никого, будто влезли в танк.
Они верят змею, и змей, наглея,
То и дело переходит на parseltongue*.
Чем выше, тем сильней запах жжёных перьев:
От ядерных лучей не укроешься в тенях.
В падении легко, успокоимся в смерти,
Но время не пришло — из пепла встанет Феникс.
_________________________________________
* Мифический язык змей.
