Немцов — «сакральная жертва», которого «заказали» свои же, либералы (вариант — иностранные спецслужбы), чтобы: а) подставить Путина; б) активизировать оппозиционные силы. В идеале — устроить большую заварушку типа украинского Майдана. Как видим, эта версия абсолютно не выдержала испытания временем. Популярность президента внутри страны еще выше, чем три года назад. За границей, правда, к главе государства несколько иное отношение, но тут уж не до жиру. Как минимум его отношения с мировыми лидерами не ухудшились, а с учетом прихода к власти Трампа можно видеть даже некоторый прогресс.
Оппозиционная же ярость, и впрямь вскипев поначалу, как волна, — на первый марш памяти Немцова вышли до ста тысяч москвичей — ни в какую «священную войну», естественно, не вылилась, спав так же стремительно, как и поднялась.
Более того, либерально-оппозиционный фланг находится сегодня в гораздо более разобщенном, разобранном состоянии, чем до убийства Бориса Ефимовича. Сегодня самым известным и популярным либеральным политиком в стране является теледива Ксения Собчак — по крайней мере, если верить социологам. Факт, как говорится, не нуждающийся в комментариях.
Но, положа руку на сердце, следует признать, что Немцов вряд ли смог бы существенно повлиять на нынешние общественно-политические расклады и тренды. По крайней мере, 15 лет его активнейшей деятельности на оппозиционном поле оснований для таких предположений не дают. Плетью обуха не перешибешь, и уж тем более — мандатом депутата Ярославской облдумы. Нельзя, конечно, было исключать резкого изменения исторической роли Немцова в будущем, но на момент убийства ничто такого перелома не предвещало.
Да даже если бы что-то и предвестило — есть куда более изящные, гуманные и безопасные, в том числе для самой власти, способы нейтрализации «зарвавшихся» оппозиционеров. Разразившийся год спустя секс-скандал вокруг Михаила Касьянова, оставшегося после смерти Немцова единственным лидером Партии народной свободы, — наглядное тому подтверждение. Продемонстрированные федеральным телеканалом постельные сцены с участием человека, похожего на Михаила Михайловича, сопровождавшиеся разговорами интимно-политического характера, поставили крест на претензиях Касьянова стать фигурой, объединяющей либеральную оппозицию.
Правда, с Немцовым этот номер вряд ли бы прошел. Никого бы такого рода интимности не впечатлили, поскольку в отличие от большинства российских политиков — что в оппозиции, что во власти — Борис Ефимович не скрывал ни своих женщин, ни своих взглядов. Что думал, то и говорил. Но нашлись бы, безусловно, и другие способы для диффамации и/или вывода из игры. Как говорят в соответствующих структурах, был бы человек — способ прищучить его всегда найдется.
Короче говоря, если цинично взвесить на весах политического расчета плюсы и минусы для власти факта трехлетнего отсутствия Бориса Немцова на политической сцене, то отрицательная чаша все-таки перевешивает. Да, рейтинги высоки, оппозиция не опасна, а подозрения злопыхателей так и остались всего лишь подозрениями. Но, как в том анекдоте про потерявшиеся ложечки, осадочек остался. Причем со временем этот осадок лишь увеличивается. И отнюдь не стараниями «врагов России».
Основной ингредиент этой дурно пахнущей гущи — следствие и приговор по «делу Немцова». В поисках заказчиков преступления блюстители закона, как известно, не продвинулись дальше личного водителя Руслана Геремеева — бывшего офицера полка «Север», племянника члена СФ Сулеймана Геремеева и двоюродного племянника депутата Госдумы Адама Делимханова. Именно геремеевский «адъютант», Руслан Мухутдинов, и признан главарем преступного сообщества и организатором убийства. Но даже он пока не пойман.
Довольно странно, если не сказать больше, ведут себя облеченные властью лица и в том, что касается памяти Немцова. Одно регулярное уничтожение «народного мемориала» на месте гибели Немцова чего стоит. Не меньше вопросов вызывает реакция на решение американских властей присвоить имя политика площади перед российским посольством в Вашингтоне. Это сделано, чтобы «специально напакостить» России, уверен Владимир Жириновский. «Антироссийский маховик, раскрученный администрацией Обамы, продолжает крутиться», — вторит ему глава Комитета по международным делам Госдумы Леонид Слуцкий. А депутат Дегтярев предложил переименовать в пику американцам переулок, на котором расположено посольство США в Москве, в «Североамериканский тупик».
В Кремле и МИДе, понятно, выражаются более дипломатично, чем в Думе, но восторга по поводу появления в столице США площади Немцова тоже явно не выказывают. «Я бы оставил без комментариев, — заявил, например, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. — Это, безусловно, является прерогативой городских властей». А почему бы, кстати, не прокомментировать? Не порадоваться за то, что на чужбине воздают дань памяти видному российскому государственно-политическому деятелю, бывшему первому заместителю председателя правительства? Который к тому же не в своей постели умер, а показательно убит в шаге от Кремля.
Между прочим, шеф Пескова о россиянине, которого мы потеряли три года назад, высказывался в свое время несравнимо более тепло и конкретно. «Немцов оставил свой след в истории России, в политике и общественной жизни, — говорилось в телеграмме, направленной Президентом России матери убитого политика 28 февраля 2015 года. — Ему выпало работать на значимых постах в трудный переходный период для нашей страны. Он всегда прямо и честно заявлял свою позицию, отстаивал свою точку зрения. Будет сделано все, чтобы организаторы и исполнители подлого и циничного убийства понесли заслуженное наказание».
Замечательные, верные, многообещающие слова. Но, похоже, «бояре» у нас, как водится, не слышат «царя». Впрочем, разрешение установить памятную доску на доме, где жил Немцов, — правда, при условии согласования с жителями дома, — полученное оппозиционными активистами после долгих мытарств, дает право надеяться, что просто сигналы до «бояр» доходят слишком долго. Не хотелось бы думать, что причина «послабления» в том, что посмертный «карантин» выдержан и Немцов наконец-то исключен из списка действующих врагов.
