С геополитической точки зрения наша страна по-прежнему живет в марте пятилетней давности. Вернув себе Крым, Россия поставила крест на своих отношениях с Украиной, бросила вызов Западу и осознанно перешла в режим «осажденной крепости». Перед нами встала «задача задач» - держаться, держаться во что бы ни стало, держаться, несмотря на все попытки ставшего вдруг чужим «цивилизованного мира» нас удушить.
С тех пор прошло пять лет, и мы держимся - держимся в принципе неплохо, что никоим образом не отменяет главного: воссоединение с Крымом определило магистральный путь развития России на многие десятилетия вперед. Описать этот путь можно всего одним предложением: или мы прорвемся, или нас сомнут.
Президент Украины Петр Порошенко ознаменовал пятилетнюю годовщину присоединения Крыма к РФ обещанием, что полуостров уже очень скоро вернется в состав его государства.
Полноте, Петр Алексеевич! Вы же сами в это не верите! Если судьба Донбасса не ведома никому, то судьба Крыма очевидна: полуостров интегрировался в Россию так, как будто никогда ее не покидал.
Разумеется, ликвидировать последствия отставания полуострова в плане курортной и экономической инфраструктуры придется еще очень долго. Но в политическом, моральном и идеологическом отношении «стыковка» состоялась.
Крым невозможно «извлечь» из России — или, вернее, возможно, но только при условии полного разрушения самой России. Это данность, которую должны очень четко осознавать все граждане РФ — и то большинство, что приветствовало возвращение полуострова в состав России, и то меньшинство, у которого такая перспектива вызывала ужас. Автобус уехал, пароход отчалил, самолет безвозвратно улетел.
«Крымского вопроса» нет уже пять лет. Он закрыт и сдан в архив. Но вместо маленького «крымского вопроса» есть большой «российский вопрос» - вопрос, окончательного ответа на который, с моей точки зрения, пока так и не прозвучало.
Перечитывая недавно статью в энциклопедии о гиганте британской внешней политики XIX веке лорде Пальмерстоне, я наткнулся на любопытный эпизод биографии этого политика. Пальмерстон был премьер-министром Великобритании в момент, когда в 1856 году двадцать девять месяцев военных атак со стороны сил Лондона, Парижа и Стамбула вынудили Российскую империю закончить Крымскую войну на условиях ее противников: наша страна потеряла право иметь военный флот в Черном море и пошла на мелкие, но унизительные территориальные уступки.
Казалось бы, настроенный резко антироссийски лорд Пальмерстон мог торжествовать. Но он, напротив, был разочарован: британский премьер хотел добиться отторжения Крыма от России и «возвращения» полуострова Османской империи (так тогда называлась Турция). Иными словами, требовать от России «вернуть Крым» - это у британских политиков в генах. Кому «вернуть» - вопрос второстепенный, но вернуть все равно надо обязательно!
Гримаса истории и случайная историческая параллель? Возможно. Но вот что я считаю совершенно не случайной, а, напротив, абсолютно закономерной исторической параллелью.
В XIX веке Россия вышла побежденной из « первого крымского кризиса» не в последнюю очередь в силу отсталости своей экономики.
В XXI веке итоги вызванного «вторым крымским кризисом» открытого противостояния с Западом тоже будут определены успехами или неуспехами нашей экономики. Путин очень хорошо понимал это обстоятельство пять лет тому назад и очень хорошо понимает его сейчас. Как я уже писал, возвышение министра финансов Антона Силуанова с его курсом на максимальную экономию ресурсов является прямым следствием этого понимания ВВП.
Но помните старый анекдот про «проклятых Романовых», которые правили страной триста лет, но так и не смогли подготовить запасов на каких-то семьдесят лет советской власти?
Для современной российской политической реальности эта шутка, с моей точки зрения, является крайне актуальной. Оскорбленная «отказом России признать свое место» Америка играет с нами в долгую. Вашингтонская политическая элита намерена душить Россию и завтра, и послезавтра, и через пять и через десять лет. Вечно жить на старых запасах у нас не получится.
В долгосрочном плане ситуация выглядит так: или российская экономика научится быстро развиваться в условиях непрекращающегося внешнего давления или нашу страну ждет новое историческое поражение.
Излишне все заостряю? И да, и нет. Да — потому, что спустя пять лет после повторного «покоренья Крыма» Россия очень далека от нового исторического поражения. Нет — потому, что в политике очень важно видеть перспективу, особенно если это перспектива победы.
Если говорить об экономике, то я пока такой «перспективы победы», к сожалению, не вижу. В посткрымский период темпы роста — или, вернее, топтания на месте — российской экономики не впечатляют. Конечно, требовать от Путина «экономического чуда» в условиях жесткого бодания с Америкой в каком-то смысле нечестно. «Экономическое чудо» в одной отдельно взятой стране — это, как правило, следствие тесного взаимодействия этой страны с внешним миром. Подъем экономик ФРГ и Японии после Второй мировой войны, подъем экономики в последней четверти прошлого века — у всех этих «чудес» был общий ингредиент в виде активного содействия США.
Но, думаю, что принимая решение о воссоединении России с Крымом, Путин не мог этого не знать. А раз так, то именно президент РФ, а не лишенное политической самостоятельности правительство, является главным ответственным за настоящее и будущее нашей экономики.
Естественно, полностью решить эту проблему в рамках путинского президентского срока не получится. Противостояние с Западом точно достанется в наследство преемнику ВВП — а, возможно, даже преемнику этого преемника.
Но впереди у Владимира Владимировича еще пять лет президентства, которые в экономическом плане не должны быть потрачены зря. Не хочу портить атмосферу праздника. Но «возвращение Крыма на родину»- это только полдела. Реальные испытания ждут Россию впереди — и при Путине, и после него.
Читайте материал «Конец эпохи Путина: как это будет»
