Площадь вокруг памятника Грибоедову, 13:45 – 14:15.
Акция намечена на 14:00. Но, кажется, самая пунктуальная публика в Москве – это журналисты, потому что на площади – сплошные “желтые жилеты” прессы. Если вычесть корреспондентов, то людей у памятника не больше, чем в обычный выходной день – многие, собственно, пробираются через скопление людей с камерами и беджиками и уходят дальше, в сторону Покровки.
Ровно в два часа пополудни в одной точке стремительно начинает расти “кристалл” из журналистов: в центре его – надо еще встать на цыпочки, чтобы увидеть – девушка в черном, держащая плакат “Свободу политзаключенным”. “Это та самая Ольга, которая про Конституцию!” - объясняют люди друг другу. Вслед за корреспондентами с беджиками подтягиваются и просто ребята с телефонами и камерами – каждый второй “стримит” в прямой интернет-эфир, то есть записывает видео и бубнит в микрофон.
- А что тут понимать! - рассказывает еще одной телевизионной группе, на сей раз немецкой, дама средних лет в монументальном летнем платье, - Нет социальных лифтов для молодежи, поэтому и идут в полицаи, в охранники!
Кстати, где “полицаи”-то? В отличие от предыдущих подобных акций, их тут почти нет. В шлемах – так вовсе ни одного. И мегафонов не слышно – мол, ваша акция не согласована, расходитесь. Подозрительная тишина.
Люди группируются по возрастам: школьники со школьниками, люди за пятьдесят – друг с другом. Вот стоит еще одна интеллигентная дама, в богемном черном платье, в руках книга - “Тобол” Александра Иванова. Ее пресса не замечает - “налетают” только на тех, кто громко говорит о политике. Вот, скажем, снова правозащитник Сергей Мохнаткин, который в буквальном смысле случайно “попал под раздачу” ровно 10 лет назад и побывал политзаключенным – он снова здесь и с удовольствием дает комментарии.
- Я вижу, что у этих людей позитивные цели и намерения, - говорит Мохнаткин. Солнце вовсю светит, на площади даже жарко, и все действительно настроены очень миролюбиво. Максимум политики – майка “Любовь Соболь” на парне лет 17 на вид.
- Я просто пришел сюда, потому что мои избирательные права нарушены, - еще один демонстрант подходит и сразу оказывается в окружении камер, уж очень он колоритен. Черный сюртук с золотыми пуговицами, черные заляпанные краской джинсы и винного цвета ботинки. - Мы же имеем право просто пройти по улицам?
Следующая “жертва” журналистов: двое ребят лет 18 с яркими цветными волосами и пирсингом. “Они из Тамбова,” - передают по кругу. Еще двое ребят, похожих на хиппи – с плакатами на английском языке – стоят у чугунного фонаря и что-то напевают. И тоже, конечно, попадают в объективы. Люди постоянно прибывают.
- Мои убеждения, конечно, скорее либертарианские, - поясняет друзьям юноша в круглых очках. - Что же касается национализма, то он совершенно не актуален, достаточно почитать Хантингтона!..
Журналисты снова быстро перегруппировываются: на сей раз вокруг пришедшего на площадь Григория Явлинского. Он седовлас, носит аккуратную бородку и уверенно держится перед камерами. Да, подтверждает основатель “Яблока”, он хочет реализовать свое гражданское право пройти по бульварам в хороший день, почему бы и нет. И медленно даже не идет, а смещается – в сторону Мясницкой.
- Конечно, с радостью подпишу ваше обращение, - пока Явлинский в кругу телекамер идет вперед, на площади стоит кружок немолодых уже людей, в центре которого заслуженный активист демократических митингов Михаил Кригер.
- Слушай, топовая футболка! - смеется рядом кружок студентов. Майки на всех – действительно со смыслом: “Иван Жданов”, USA, CACTUS (единственная неочевидная, но, может быть, в кактусе какой-то особый субкультурный смысл?). “Топовая” футболка, которую все одобряют, гласит: “Долой единорогов!”.
Сретенский бульвар, 14:15 – 14:30
Григорий Явлинский никого за собой не ведет – так что скоро уходит по Сретенскому бульвару с группой друзей и несколькими камерами. И что, и всё? Нет, у Грибоедова скопилось уже человек 500 людей, они начинают скандировать и чего-то ждут. Вот, наконец, начали скандировать: “По-шли! По-шли!”. Кто-то взмахивает рукой – это в центре толпы, лица незнакомые, не разобрать – и все двигаются, текут мимо вестибюля “Чистых Прудов” на Сретенский бульвар.
Телекорреспонденты пытаются вылавливать из толпы ребят и берут подробные интервью, почти допрашивают: а за кого вы собираетесь голосовать? А почему вы пришли сюда, ведь акция несанкционированная? А как вы относитесь к “умному голосованию”, предложенному Алексеем Навальным? Ребята иногда смущаются, но чаще радуются паблисити и гордо вещают в камеру.
Со скандированием есть проблема: пока из одной точки колонны звук донесется до других, ритм уже теряется, синхронизация почти невозможна. Но ничего: в любой непонятной ситуации можно просто хлопать в ладоши. Что народ и делает. Переход через Мясницкую – по свистку гаишника (тут опять-таки нет ни одного омоновца, как будто бы и не проходит несанкционированная акция). На красный свет стараются не переходить. С собой несут картонные подносики с молочными коктейлями и колой. У школьников на щеках – здравствуй, мундиаль-2018! - аквагрим в цветах российского флага. Толпа получилась в итоге приличная – может быть, и тысяча набирается.
- Свободу политзаключенным – это хорошо, это правильно! - рассуждает на ходу девушка в очках. - Это они могут выполнить, если захотят. А вот “Путин – вор” - это что-то странное. Что власть может сделать в ответ? И суда-то не было, чтобы его вором называть...
Над Сретенским бульваром взлетают птицы, огромная стая голубей. “Ты смотри, - смеются школьники, - они птиц нагнали, чтобы они на нас гадили!” - “Да не, это чтобы дронам нельзя было летать!”.
- Мы мирные люди, но наш бронепоезд!! - поет на весь бульвар весьма взрослая дама в коротком красном кружевном платье и на высоких каблуках. - Есть у нас бронепоезд, да, Таня?? Мы мирные люди, собираемся мирно и без оружия! У меня нет оружия, кроме слова!
Впереди разворачиваются транспаранты. Лозунги звучат одновременно, поэтому гудение толпы напоминает все лозунги сразу. На коляске едет женщина-инвалид – знакомая еще по “дождливым” протестам конца июля – начала августа. Все хлопают.
Рождественский – Петровский - Страстной бульвары, 14:30 – 15:00
- Можно испортить бюллетень, можно не явиться, можно проголосовать за всех сразу, - громко рассказывает всем коренастый мужчина с усами. - Все остальные варианты – это профанация и фарс, игра на режим. Мне-то понятно, для чего Навальный придумал свое “умное голосование”! Бабки, которые он срубил, ему отлично компенсируют тюрьму...
Колонна переходит через Сретенку. Здесь становится вдруг понятно, что нынешняя городская среда – вроде бы сделанная для удобства гуляния – категорически не предназначена для массовых шествий. В толпе здесь просто опасно: бордюры, малые архитектурные формы, бетонные блоки для рассечения потока... Светофоры, впрочем, в ручном режиме пропускают через Сретенку. На входе на Рождественский бульвар тоже практически нет полиции (а в предыдущий раз, например, была и проверяла документы). Что еще удивительнее, рядов ОМОНа не видно даже на Трубной!
- Россия будет свободной! - заряжает кто-то из толпы. Несколько раз кричат, потом модифицируют до более простого и удобного: “Свободу!”. По бокам – тележурналисты (как только успели сменить дислокацию!): идущие машут в камеры, улыбаются.
- Партия воров и жуликов! Долой партию воров и жуликов! - пытается зарядить совсем юный участник шествия, ему лет восемь, и идет он за руку с мамой. Мама спокойна и только успевает отгонять тележурналистов, которые рады поснимать такое чудо. Выглядит и правда забавно.
- Это наш город! - продолжает мальчик. Кричать ему явно нравится. Словно в ответ ему, из полицейской машины доносится: “Уважаемые граждане, не стойте на проезжей части, на тротуар заходим!”. А из скутера, проезжающего рядом, кричит Виктор Цой: “Мы ждем перемен!”.
- Ну что, - спрашивают друг у друга два известных фотоблогера, - тут винтить не будут? Давай-ка туда, вперед! - Хорошо! Вот мы с тобой трупоеды-то, а! Пошли, обгоним того мента!
Люди идут мимо нового храма Новомученников, проходят рядом с поклонным крестом преподобной Ефросинии – и тут же придумывают новую кричалку: “Долой царя!”. Смеются и кричат где-то минуту – что-то новенькое же!
Вот и Трубная: узкие проходы, запах дорогих стейков, новенькие “Харлеи”, стоящие прямо на тротуаре, красный экскурсионный автобус. Без приключений – дальше, вверх по Петровскому бульвару. На входе туда – два паренька в зеленых футболках с надписью “Не допускай”. Оказывается – такие общественники, “анти-оппозиция”. Агитируют идущих “не поддаваться на провокации”.
- А вы знаете, что акция не санкционирована? - вкрадчиво и под камеру спрашивают ребята у пожилого участника.
- Знаю, конечно! Но мне все равно! Мне они на-до-е-ли!
Омона, тем временем, нигде до сих пор не видно. Митингующие идут по бульвару, а на тротуарах вокруг – иной мир: девушки в дорогих платьях и плащах, велосипедисты едут по велодорожкам. Хотя – иной, да не совсем: все смотрят на бульвар и обсуждают происходящее.
- Понятно, что этому режиму капец, - авторитетным тоном объясняет спутнице серьезный мужчина в черных джинсах, татуировках и искусно драной майке. И, помедлив секунду, добавляет: - К счастью.
- Долой “Единую Россию!” - голос того мальчика, который продолжает заряжать речевки, слышен и на тротуарах. Окружающие смеются, мама мальчика не останавливает.
- На проезжую часть никто не выходит, идем по тротуарам, - командует полицейский из гаишной машины. На Петровских воротах тоже никакой Росгвардии. Мосгордума – практически беззащитна. Вот только никому не нужна: митингующие идут мимо здания МГД и даже не смотрят туда. А вот мороженое покупают: торговлю в этот раз не закрывали, и вместо потери выручки мороженщица, по ее словам, сделала уже двойную выручку (а шествие-то еще и не закончилось!).
- Никаких перекрытий, все по команде! - командует в рацию капитан полиции, открывая пульт ручного управления светофором. По спине под рубашкой струйкой стекает пот. Водители гудят и нервничают – лава людей переходит Петровку, светофор для них включен зеленый.
- Куда дальше пойдем? - спрашивает парень девушку на Страстном.
- Ну там близко Патрики, давай туда!
Пушкинская площадь, 15:00 – 15:30
Для тех, кто, дойдя до выхода из метро “Пушкинская”, посчитал свою миссию выполненной, всё закончилось отлично. Другое дело – те, кто привыкли доводить дело до конца и пошли к памятнику поэту. Вот тут и появился ОМОН: сначала без щитов и шлемов, просто со стороны проезжей части возникло оцепление. Поток идет от Петровки к Тверской, ощепление бежит от Тверской к Петровке, оцепляя Пушкинский сквер: выглядит, как огромный хоровод.
- Все на тротуарчик заходим! - звучит из мегафонов. - Уважаемые граждане, зайдите, пожалуйста, на тротуарчик!
У подножия бронзового поэта – все-таки митинг, хотя и без микрофонов. Выступает Любовь Соболь, своим видеообращением и позвавшая людей на шествие. Она без очков и в боевом настроении. Ей несколько человек протягивает цветы, толпа кричит: “За Любовь!”. За ней на парапете стоит Сергей Митрохин, но им, кажется, мало кто интересуется: как только Соболь сходит вниз, и журналисты, и активисты устремляются за ней. Сначала через Страстной бульвар, потом, от “Известий” - к метро. Спуск по эскалатору в окружении разгоряченных людей с камерами – сам по себе массовая акция. Полицейские на перроне нервно переговариваются по мобильным: что делать? Тут куча прессы в жилетах... Наконец, Соболь и часть журналистов с боем берут один из вагонов (полицейские тоже входят туда) и уезжают на юг.
