Путин и Ливия: чем объяснить интерес России к экс-вотчине Каддафи

Необъявленный роман

Если бы с блеском описанные Ильфом и Петровым пикейные жилеты жили не в 1920-х, а в 2020-х, то сегодня они бы задумчиво изрекали либо “Хафтар – это голова!”, либо “Сарадж – это голова!” За последние дни в среде политических активных россиян фамилии двух конкурирующих ливийских лидеров выучили даже те, кто не очень точно представляет, где эта самая Ливия находится на карте. Но при этом за кадром остался, пожалуй, самый главный вопрос: зачем нагруженной сирийским урегулированием России потребовалась еще и Ливия?

Необъявленный роман

И если Ливия нам зачем-то все-таки нужна, то почему мы добиваемся перемирия враждующих сторон, а не пытаемся протолкнуть наверх имеющего имидж дружественного Москве политика фельдмаршала Хафтара?

На последний вопрос ответить легче всего. Поэтому с него и начну. Россия стала очень важным геополитическим игроком на Ближнем Востоке не только в силу своей готовности и способности эффективно использовать военную силу в Сирии. Москва выбрала для себя очень удобную и нужную вакантную нишу, которую в совсем недавнем прошлом занимали США – нишу универсального посредника и арбитра, который может разговаривать со всеми и которому все доверяют. Это абсолютно верное стратегическое решение оставляет для нас сейчас только один возможный вариант действий в Ливии.

Попробую объяснить ливийскую геополитическую арифметику, что говорится, на пальцах.

“Похищенный” у Москвы США во времена Брежнева и Никсона Египет в последние годы вернул себе статус нашего стратегического партнера и союзника. Совсем недавно враждовавшая с нами Турция тоже является сейчас стратегическим партнером (не хочу употреблять в отношении Анкары слово “союзник”) России. А теперь внимание.

Турция выступает за Сараджа и готова его поддержать даже силой оружия. Египет больше симпатизирует Хафтару и выступает резко против прямого турецкого военного вмешательства в ливийские дела. Что в этой ситуации делать России – поддержать либо Турцию, либо в Египет в ущерб своим отношениям с другим партнером? Конечно, нет. Раз мы ввязались в эту игру, нам надо выступить в роли “диспетчерского пункта”, силы, которая находит точки соприкосновения в позициях Каира и Анкары и мягко подталкивает их к компромиссу. Именно это Россия и пытается сейчас сделать, сводя вместе враждующих ливийских политиков.

Разумеется, ливийскую ситуацию ни в коем случае нельзя сводить к конкуренции Турции и Египта. “Заинтересованных сторон” там гораздо больше. Территория Ливии на 90% состоит из пустынь. Но под пустынной поверхностью скрываются очень значимые в мировом масштабе запасы нефти и газа.

От побережья Ливии рукой подать до Италии. Естественно, в условиях вакуума власти после крушения режима веселого полковника Каддафи в 2011 его бывшая вотчина стала перевалочной базой на пути потока нелегальных мигрантов из Северной Африки в Европу. Италия очень заинтересована в закрытии этой перевалочной базы. Получается, что активное участие в делах Ливии позволяет России без особых издержек повысить свою внешнеполитическую капитализацию, получить дополнительные рычаги воздействия на своих важных внешнеполитических партнеров.

Но думается, что это обстоятельство – тоже лишь часть того, что делает Ливию особо важной страной в глазах Путина. Как хорошо знают все, кто следил за российской политикой в период президентства Медведева, для ВВП Ливия стала вопросом принципа, мерилом правильности его взглядов на мир. Одной из основ политической философии нынешнего российского президента является тезис о губительных последствиях инспирируемых Западом цветных революций. С точки зрения Путина, активно поучаствовав в 2011 году в свержении “законного лидера Ливии” Муамара Каддафи, Запад разрушил эту страну, превратил единое государство в зону сплошного хаоса и гражданской войны.

Такая позиция ВВП кажется мне излишне одномерной. С моей точки зрения, доля вины самого Каддафи за разрушение единой Ливии, как минимум, ничуть не меньше, чем доля вины Запада. Придя к власти в 1969 году в результате военного переворота (это к вопросу о статусе Каддафи как “ законного лидера Ливии”), веселый полковник был худшим типом правителя. Он не только подвергал самым разным изощренным мучениям население ссобственной страны, но и использовал ливийские нефтяные доходы для финансирования самых разнообразных террористических актов на Западе. Учитывая известное путинское изречение про террористов и сортир, я ни на секунду не сомневаюсь: если бы объектом этих террористических актов был бы не Запад, а Россия, ВВП был бы в первых рядах противников Каддафи.

Но все это лирика. А вот в чем состоит “проза”: Путин считает, что Запад “сломал” Ливию, а потом стыдливо отошел в сторону, оказавшись не в силах справиться с прямыми последствиями своих собственных действий. С одной стороны, для России это плохо: свой “мусор” Западу следовало бы убрать самому. Но, с другой стороны, для России это очень даже хорошо. У Путина появился шанс на предельно практическом уровне продемонстрировать превосходство своей внешнеполитической философии над западной. Для этого требуется всего-то ничего: починить то, что испортили американцы и европейцы – вновь “склеить” Ливию. Вот в чем, наверное, состоит главная причина того, что все мы теперь знаем, кто такие Халифа Хафтар и Фаиз Сарадж. Осталось только понять, кто из внутренних или, что для нас гораздо важнее, внешних участников нынешней ливийской политической драмы по-настоящему является “головой”.

Читайте также: Новая реальность оказалась пугающей для Владимира Путина

Опубликован в газете "Московский комсомолец" №28168 от 14 января 2020

Заголовок в газете: Путин и Ливия: необъявленный роман

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру