«Это был тяжелый момент, не буду отрицать, – рассказал изданию The Sun on Sunday Борис Джонсон. – Была стратегия со сценарием «смерти Сталина». Я не был в самой прекрасной форме, и знал, что существовали планы на случай непредвиденных обстоятельств».
«У врачей были разные способы действий, если что-то пойдет не так, – вспоминает о своей болезни британский премьер. – Они надевали мне на лицо маску, чтобы я получал литры и литры кислорода».
Борис Джонсон признает, что поначалу, узнав в конце марта, что у него тест на коронавирус дал положительный результат, он отмахивался от проблемы, не предполагая, насколько серьезным окажется заболевание. Он отселился от своей невесты Кэрри, находившейся в тот момент на сносях, и устроился на самоизоляции в квартире над Даунинг-стрит, продолжая работать на полную катушку.
«Дело в том, что я не признавал очевидного, – вспоминает премьер о начале своей болезни, – так что работал, и продолжал проводить встречи по видеосвязи. Но, если быть полностью честным, я действительно чувствовал себя довольно пришибленным».
«Я просто был в плохой форме и не поправлялся, – продолжает Борис Джонсон. – Потом доктора начали беспокоиться... Мне сказали, что я должен пойти в больницу Сент-Томас. Я говорил им, что не хочу в больницу. Мне это не казалось хорошей идеей, но они были довольно непреклонны. Оглядываясь назад, врачи были правы, что заставили меня лечь в больницу.
Борис Джонсон вместе с двумя охранниками отправился в расположенную недалеко от премьерской резиденции больницу, где ему дали кислород и снабдили трубкой под носом. Но этого оказалось недостаточно – именно тогда на премьера, чье состояние продолжало ухудшаться, надели кислородную маску.
Серьезность своего положения он осознал по-настоящему, когда Джонсона подключили к мониторам и перевели в реанимацию.
Джонсон признается, что примирился - возможно, впервые - со своей собственной смертью. Он уже неоднократно попадал в прошлом в больницу, обычно с травмами, полученными во время игры в регби: «Я ломал нос, ломал палец, ломал запястье, ломал ребро. У меня сломано почти все... Но у меня никогда не было ничего более серьезного, чем это... Все, что я помню – это просто разочарование. Я не мог понять, почему же мне не становится лучше. Я был просто невероятно расстроен, потому что показатели крови продолжали идти в неправильном направлении, и я подумал: «От этого нет лекарства и нет исцеления».
Во время своей борьбы за жизнь в больнице Сент-Томас в апреле Борис Джонсона, по его словам, продолжал спрашивать себя: «Как мне выбраться из этого?»
Он вспоминает: «Трудно было поверить, что всего за несколько дней мое здоровье ухудшилось до такой степени... Плохой момент наступил, когда ситуация была 50 на 50, и мне собирались ставить в дыхательное горло трубку».
Но в конце концов для Бориса Джонсона все закончилось хорошо, «Через три ночи, благодаря чудесной работе медицинской бригады, я вернулся в общее отделение без необходимости подключения к ИВЛ. Мне повезло, потому что многие люди пострадали гораздо сильнее, чем я».
Как известно, не успел излечившийся от коронавируса 55-летний Борис Джонсон вернуться к своим премьерским обязанностям после болезни, как его ожидало приятное событие. Его 32-летняя невеста Кэрри Симондс родила сына. Малыша назвали Уилфрид Лори Николас. Его мама в своем Инстаграме пояснила, что эти имена выбраны в честь прадедушек мальчика и двух врачей, которые лечили Бориса Джонсона в больнице, куда он попал, заразившись Covid-19 – доктора Николаса Прайса и доктора Николаса Харта.
