- Антон, прежде, чем перейти к основной теме разговора, хочу спросить: что случилось с вашими родственниками, оставшимися на Украине?
- С вечера субботы моя мама, которая осталась в Одессе, моя сестра, ее муж и жена брата не выходят на связь. Дома осталась только дочь сестры, девятнадцатилетняя девушка. Она сделала запрос в МВД и там сказали, что их всех забрали в СБУ.
- Ваши родственники не занимались никакой политической деятельностью. Как вы думаете, в чем причина их задержания?
- Я думаю, что Украине они нужны в качестве обменного фонда. На днях был сорван обмен Медведчука, поэтому вспомнили о моих родственниках. (29 января стало известно, что обмен пленными между Донбассом и Украиной при посредничестве депутата Верховной рады, председателя партии «Оппозиционная платформа — За жизнь» Виктора Медведчука не состоится. – М.П.)
- Надеюсь, с ними все будет в порядке. Чего нельзя сказать о русском языке на Украине…
- Они предприняли очередной шаг для того, чтобы навязать всему обществу очень жесткие правила. Вначале заставляли чиновников общаться на украинском языке. Потом школы полностью перевели на украинский. А теперь с 16 января ввели правила даже в сфере торговли. Если продавец будет говорить с тобой на русском, то этому заведению грозит большой штраф. Ввели специального языкового омбудсмена, который за всем этим следит. По всем заведениям начали ходить отряды националистов-радикалов. Угрожают, вымогают деньги. Несколько заведений уже закрылись из-за этого: кулинария в Одессе, ресторан в Харькове.
- Кто дирижирует этими радикалами?
- Всем понятно, что их курируют спецслужбы. Вот они и осуществляют такое давление. Думаю, что в дальнейшем подобное будет происходить по всей стране, особенно в Одессе, Харькове, Запорожье – в русскоязычных городах и регионах. Думаю, что следующим ходом будет максимальный запрет на общение на русском языке везде, где только возможно. На русском можно будет общаться только дома. Когда человек говорит на русском, или пытается защитить русский язык, его обвиняют в том, что он «пособник агрессора».
- Будут ли эти радикалы действовать как коррумпированные гашники: заплатил – и они от тебя отстали?
- Они действуют по-разному. Сейчас их основная задача – психологически давить людей, прессовать их, чтобы они просто боялись. Но в конечном счете все будет сводиться к деньгам, потому что эти отряды радикалов за счет этого и живут. Парадокс в том, что они сами часто общаются между собой на русском языке. Но от других требуют, чтобы они общались только на украинском. Недавно был большой скандал в Запорожье. Студент из африканской страны приехал изучать медицину. Он сказал, что ему удобнее учиться на русском языке, потому что вся терминология на русском. После этого к нему в общежитие вломились радикалы, избили его и записали видео, где он извиняется и говорит, что будет разговаривать только на украинском. МВД и спецслужбы смотрят на все это сквозь пальцы. Специально позволяют им это делать. Про этих радикалов всем все известно: где они базируются, за счет чего живут. Они живут за счет вымогательства, рейдерства, крышевания незаконных экономических схем. На это закрывают глаза, потому что они выполняют определенные заказы украинских спецслужб.
- У радикалов хватит сил, чтобы контролировать всю страну, каждый ларек, каждую забегаловку?
- На всех сил не хватит, но им этого и не надо. Они стараются действовать через социальные сети, чтобы вызывать в обществе внутреннюю ненависть. Я считаю, что когда тебя заставляют насильно что-то делать, то ты будешь это ненавидеть. Мне кажется, что все эти нововведения на юго-востоке только вызовут еще большее отторжение по отношению к украинскому языку. Раньше в Одессе, в Запорожье никогда не было негативного отношения к украинскому языку. Люди спокойно общались на двух языках. Сейчас из-за этой политики, которую ведет в первую очередь государство, ведь именно оно принимает законы, у людей вызывает отторжение украинский язык. И когда появится возможность в будущем от него отказаться, все с радостью откажутся. Власти вызывают своими действиями обратный эффект. Рано или поздно это сыграет против них и против украинского языка.
- Но если это продолжится такими темпами, то русский язык просто все забудут.
- Вот в этом и проблема. Русский уже максимально искоренили из школ, вузов, сейчас убирают из магазинов и ресторанов. Я уверен, они еще что-то придумают, чтобы убрать его из общественных мест. Они даже запрещают включать русскую музыку в маршрутках. Они и дальше будут продолжать ту же политику по максимуму. Наша проблема в том, что мы, Россия, не предлагаем никакой альтернативы. Можно было бы создавать в интернете курсы, программы, которые пробуждали бы интерес к изучению русского языка. Если не через школы и вузы, не через учебники, то можно было бы популяризировать русский через интернет. Но никому нет никакого дела до этого. К сожалению, мы никакого симметричного или асимметричного ответа не предлагаем. Мы просто пассивно наблюдаем, как русский язык искореняется в Украине такими варварскими методами. А реагировать надо очень быстро, потому что искоренение русского языка идет очень быстрыми темпами.
- Вы ведь выросли в Одессе. Помните первые годы после распада СССР. На каком языке говорили горожане?
- Всегда все говорили на русском. И до сих пор все на русском общаются. Украинский изучался в школах, но никогда на нем никто не общался. И сейчас не общаются. Вынужденно говорят в учреждениях, потому что заставляют. Когда я был студентом, заставляли всех преподавателей читать лекции на украинском языке. Я тогда как один из студенческих лидеров поднимал эту протестную волну. Мы требовали, чтобы преподаватели сами могли выбирать, на каком языке преподавать. Когда произошли события 2014 года, всех заставили преподавать на украинском. Через год перевели на украинский всю школу, все предметы. Но еще оставались русские классы. А с этого года даже русских классов в одесских школах нет. Теперь все только на украинском языке. Русский преподают по часу в неделю. Предмет «Русская литература» уже вообще не существует. Когда я учился, еще были предметы «русская литература» и «украинская литература». Они стараются максимально искоренить в сознании людей то, что русский язык для большинства граждан был родным. Они стараются это делать со школы, с садика. А теперь уже и на работе, в бизнесе, в потреблении. Но молодое поколение Одессы все равно разговаривает на русском. Потому что он родной. Вы не увидите одессита, даже школьного возраста, который будет дома или во дворе разговаривать на украинском. На украинском разговаривают, в основном, приезжие, отдыхающие. Я уверен, ни в Одессе, ни в Николаеве, ни в других русскоязычных городах все это не может прижиться. Они просто ломают людей, и к сожалению, это будет продолжаться дальше.
- У меня это просто не укладывается в голове. Вот для меня русский – родной. Это значит, что я на нем не только говорю, но и думаю, у меня огромные пласты памяти, как в компьютере, записаны в голове на русском. Эта информация у меня в мозгу и составляет мою личность, мою сущность. Отнять язык – значит убить мою личность.
- Да, именно это они и пытаются сделать. Это и есть их задача. Я считаю, что все это придумано не на Украине. Это придумали западные специалисты, у которых цель – искоренить все русское. Понятно, что на юго-востоке этому есть большое сопротивление. Но уже вокруг все на украинском: телепрограммы, даже мультики. Из-за этого люди уходят в интернет. Если мы не будем ничего предпринимать, еще лет 10-15 – и русского языка в Украине не останется совсем. Россия – это метрополия, которая должна заботиться и помогать, даже в нынешней полувоенной ситуации, использовать возможности интернета, чтобы русский язык жил на той территории. Чтобы он жил в Одессе, Николаеве, Запорожье. Вы не представляете, как много сделал для популяризации русского языка, например, русский рэп, который слушает вся молодежь.
- Почему люди не сопротивляются? Ведь количество людей, для которых русский родной, на Украине огромно. Их намного больше, чем националистов.
- Все помнят 2014-й год, 2 мая. Люди понимают, что все бессмысленно, что никто не поможет. У нас в Украине русский язык занесен в Конституцию. Там написано, что человек имеет право широко использовать русский язык. Но депутаты от партии Виктора Медведчука «Оппозиционная платформа — За жизнь» (ОПЗЖ), якобы пророссийские, не подали ни одного иска о защите русского языка ни в украинские суды, ни в Европейский суд. Вопрос: о какой пророссийской силе в Украине мы говорим, если она не защищает даже язык, а ведь язык – это основа всего. В ОПЗЖ тоже уже все разочаровались. Потому что многие из тех, кто сейчас в ОПЗЖ, уже были у власти и ничего не делали для русского языка. Большинство понимают, что это такие же приспособленцы в политике.
- Но почему люди не выдвигают своих лидеров?
- А кого? Есть только ОПЗЖ, еще появился Шарий – это более-менее вменяемые. Больше никого нет. Нет альтернатив. Запад постоянно создает в Украине десятки мелких партий, которые выступают с разных позиций, постоянно идет какое-то движение, появляется что-то новое. И люди за них голосуют. У нас была Партия регионов, потом Оппозиционный блок и теперь ОПЗЖ. Это одни и те же политики, только перекрасившееся.
- А почему люди не выдвигают лидеров из низов? Почему они так пассивны?
- Но ведь и революционное движение в Российской Империи не сразу созрело, оно нарастало волнами. Был 1905 год, потом волна откатилась, когда начались репрессии. Революция произошла через 12 лет. Люди пока выжидают, после 2014 года раны еще не зажили. Люди разочаровались, они не понимают, куда идти. Любого могут уволить, арестовать, и все, ты – никто. Сейчас в Украине уволили троих преподавателей вузов за то, что они употребляли русский язык. Вы думаете, им кто-то поможет? Никто. Мы, например, могли бы их приглашать в Москву, чтобы они читали лекции, выступали. Так поступает Запад, когда в России увольняют какого-то оппозиционера. А у нас позиция такая: тебя уволили за то, что ты боролся за русский язык? Это твои проблемы! Никто никогда не поможет. После 2 мая осталось около 10 детей, у которых в Доме профсоюзов погибли отцы. Вы думаете, им кто-то помогает? Никто. ОПЗЖ за все время один раз подарила им подарки стоимостью 50 долларов. И таких случаев очень много, к сожалению. И про них все знают и в Одессе, и в Украине в целом.
- Вы говорите, Россия не помогает. Русским революционерам, марксистам, вообще никто не помогал. Собирались кружки при свете лампы, читали, спорили, обсуждали. Сами собирали средства в помощь тем, кто арестован. Почему у вас не собирают средства на помощь этим детям?
- Революционеры собирались во имя смены режима, во имя идеологии. Мы же говорим о культуре.
- Можно собираться, чтобы изучать русский язык, русскую литературу, читать книги. В СССР, например, евреи организовали подпольные кружки по изучению иврита. Выехать из страны тогда было практически нереально, и им всем грозил тюремный срок…
- Израиль им активно помогал.
- Старался помогать, конечно, но передавать помощь было крайне сложно. И риски были гораздо выше. Знаменитая статья «антисоветская агитация», 7+5 – 7 лет лагерей и 5 лет ссылки. Люди шли на большой риск, просто чтобы изучать язык.
- Я вам приведу пример. Маленькая Венгрия выделяет своей диаспоре в Закарпатье, где живет всего 200 тысяч венгров, ежегодно 50 миллионов долларов - на развитие венгерской культуры. Вот говорят «сами-сами». Что могут люди сами, если они ежедневно думают только о том, как заработать на еду для детей? И они, конечно, боятся.
- Но ведь этих людей больше. Намного больше, чем националистов. Если они все выйдут, что им смогут сделать?
- Чтобы всем выйти, надо идти к какой-то цели. А какая цель может быть? Выйти – и что потребовать?
- Статус русского языка хотя бы.
- Мы в свое время старались это делать. Потому что тогда был шанс, что ты выйдешь, и тебе не проломят голову. Сейчас если ты выйдешь, тебя не будут на этой акции трогать. Но потом к тебе придут домой, тебя заберут в СБУ в лучшем случае. А в худшем – могут просто проломить голову на улице националисты, и им за это ничего не будет.
- Если выйдет 10 человек, то всем 10 могут, конечно, проломить голову. А если выйдет 10 миллионов?
- А чтобы было 10 миллионов, должна быть какая-то организация, пропаганда, их выводить кто-то должен. А их никто не выводит. Должна быть инфраструктура протеста, а ее нет. Ее никто не создает. ОПЗЖ занята своими бизнес-интересами.
- Это, получается, вторая Партия регионов?
- Да. Кто все эти вещи должен, по идее, делать? ОПЗЖ, которой, кстати, в Москве очень серьезно помогают. Только они заняты не борьбой за русский язык, а продвижением своих целей. Они не делают по защите языка ничего. Кстати, места в списке ОПЗЖ продавались по 5 миллионов долларов. И один из киевских застройщиков, который всегда был с Петром Порошенко, купил себе и своим друзьям 4 депутатских мандата от ОПЗЖ. Вместо того, чтобы туда зашли Елена Лукаш, Елена Бондаренко и мама Ирины Бережной, которые действительно защищают права русскоязычных граждан. Но их не берут. Более того. в Николаеве был депутат-националист от профашистской партии «Укроп». На последних местных выборах он купил себе место в ОПЗЖ и теперь входит в состав Николаевского городского совета от партии Медведчука. Таких парадоксов у нас очень много.
