В интервью одному из каналов информационного вещания депутат Слуцкий заявил: «Нам надо усиливать наказание для тех, кто оскорбляет президента. Президент защищает страну, защищает всех нас. Стало быть, наше законодательство должно гораздо жестче защищать главу государства от непозволительных нападок и оскорблений».
Вслед за тем он напомнил о практике, законодательно принятой в некоторых западных странах. Например, во Франции оскорбившему представителей власти грозит штраф в размере до 45000 евро, в Бельгии подобное правонарушение наказывается тюремным сроком от двух до трех лет, а в Дании и вовсе — от трех до четырех лет.
В настоящее время отдельного закона, под который подпадали бы негативные высказывания в адрес действующего президента, в нашей стране нет. В УК РФ действует статья 319 «Оскорбление представителя власти». Она распространяется не только на высказывания, адресованные главе страны, но и оскорбления в адрес министров, чиновников, представителей органов правопорядка.
А вот в короткий «президентский» период существования Советского Союза успели принять закон «О защите чести и достоинства президента СССР». В позднесоветские времена тому, кто позволил себе публично высказывать оскорбительные сентенции в адрес руководства страны, грозило лишение свободы на срок до шести лет.
Весьма серьезно относились к подобным правонарушениям во времена Сталина.
Например, весной 1933 года чекисты вычислили автора анонимного письма, отправленного в Кремль. Среди прочего в тексте были такие строки: «Тов. Сталин. Когда ты перестанешь мучить людей... Вы только Сволочная Банда Халюганов...» В итоге анонимщика - рабочего одного из подмосковных заводов Ивана Малинина, приговорили к тем годам в исправительно-трудовом лагере.
В те суровые времена оскорблением вождя могли посчитать даже невинный вроде бы бытовой поступок. Скажем, весной 1936-го один из обитателей подмосковного общежития сотрудников милиции решил сделать себе новые стельки для галош взамен промокших. В качестве подручного материала мужик использовал несколько листов, вырванных из журнала. Из них умелец и вырезал ножом вкладыши в обувь. Однако он не сразу заметил, что на одной из самодельных стелек оказался портрет Сталина. Зато на это обратили внимание его соседи по комнате. И они увидели в этом «контрреволюционное выступление», а потому сразу же сигнализировали «куда следует». Незадачливого изготовителя стелек арестовали, и после короткого расследования он предстал перед судом Военного трибунала Московской области. Приговор: лишение свободы сроком на 2 года.
В Российской империи оскорбление здравствующего императора и членов царской семьи подпадало под статью 103 Уголовного уложения. Виновному грозило наказание до восьми лет каторги. Что же касается уже усопших царственных особ, то их честь и достоинство охранялось статьей 107 того же уложения. Например, за хулу на умерших предков государя Николая Второго можно было получить до трех лет тюремного заключения. Впрочем, как отмечают историки, изучавшие данный вопрос, приговоры по делам «об оскорблении членов императорской семьи» на практике заканчивались, как правило, куда более мягкими приговорами — в худшем случае тюремным заключением на несколько месяцев.
Чаще всего на честь и достоинство государя «покушались» простые крестьяне. В основном малограмотные да еще находящиеся «под парами».
Вот сохранившееся в архивных фондах документально оформленное свидетельство об одном таком преступлении. Весной 1916 года в Томской губернии крестьянин Рогов зашел, будучи в нетрезвом состоянии, в земское правление. Там, оказавшись у стола писаря и не сняв шапку, мужичок закурил. Писарь сделал замечание: указал крестьянину на висящий на стене портрет царя и пояснил, что нельзя столь невежливо вести себя возле изображения императора. В ответ Рогов заявил, что, мол, портрет императора для него «ничего не составляет», что он «не признает никаких портретов» и имеет полное право, находясь здесь, оставаться в шапке и курить. Гневная тирада эта в реальности была раза в два длиннее из-за большого количества добавленных непечатных слов. В итоге писарь сообщил о происшествии в полицию, и крестьянина-«нигилиста» привлекли к уголовной ответственности.
В некоторых случаях информация об «оскорблении Его Величества» доходила до самого адресата данных оскорблений. При этом неоднократно российские государи реагировали на подобные инциденты с юмором.
Одна такая история произошла в период правления Александра Третьего. Случилось, что некий солдат по фамилии Орешкин, придя в кабак, переусердствовал с выпивкой. Будучи в сильном подпитии, он принялся буянить и задирать окружающих. Кто-то из присутствовавших в заведении указал хулигану на царский портрет, висящий на стене: негоже так себя вести перед портретом Государя. А в ответ разгоряченный Орешкин гаркнул: «Плевал я на вашего государя императора!»
Солдатика отвели в полицейский участок, завели на него дело. Информация об этом каким-то образом дошла до самого Александра Третьего. Он затребовал к себе все материалы дознания, внимательно их изучил и вынес свой вердикт: «Суд прекратить, Орешкина немедленно выпустить. Мои портреты из кабаков - убрать. И передать Орешкину, что я на него тоже плевал!»
А вот следующая история с явным вроде бы «анти-императорским» подтекстом доставила изрядно хлопот блюстителям порядка.
В один из июльских дней 1910 года Особый отдел перехватил из почты МВД странную телеграмму, адресованную министру. «Ваше Высокопревосходительство! На станции Рузаевка запрещают пить здоровье нашего Императора. Павлов».
Случай неординарный. Разумеется, до того, как подобное сообщение докладывать «наверх», следовало провести расследование. Немедленно начальнику Московского жандармского полицейского Управления железных дорог был направлен конфиденциальный запрос: «Препровождая при сем копию депеши на имя Его Превосходительства Господина Министра Внутренних Дел за подписью «Павлов», Департамент Полиции просит Ваше Превосходительство сообщить по содержанию таковой и по личности подателя подробные сведения».
Задача оказалась не простой. Лишь более месяца спустя пришел рапорт полицейского начальства со станции Рузаевка Московско-Казанской железной дороги:
«16-го июля с/г с пассажирским поездом №3 их Пензы прибыли два пассажира II класса: 1) Григорий Моисеев Павлов, владелец писчебумажной фабрики и 2) бывший помощник Исправника города Саранска Иван Николаев Студенский, которые… поместились в зале I класса, где стали завтракать. Во время их завтрака в зал вошел командир 5-го Уланского Литовского полка и ротмистр того же полка, бывшие в то время с проезжающим эшелоном Литовских улан. Владелец фабрики Павлов, будучи выпивши, увидя офицеров, встал и с рюмкой водки в руке крикнул за здоровье Государя Императора «Ура!». Исполняющий должность коменданта станции Рузаевка штабс-капитан Куксин и господа офицеры потребовали у вахмистра Овсянникова удалить этих пассажиров. На предложение вахмистра Овсянникова Павлову не нарушать общественной тишины, последний успокоился. Спустя полчаса Павлов, придя в телеграф, подал телеграмму Министру Внутренних Дел-Шефу Жандармов о том, что на станции Рузаевка воспрещают пить за здоровье Государя, с просьбой расследовать это дело.
Так как в поведении Павлова ничего не было предосудительного и, провозглашая здоровье Государю Императору, он этим выражал свои верноподданические чувства прибывшим в зал г. г. офицерам хотя и был, что называется навеселе, то никакого дознания об этом мною не производилось. Начальник Отделения Ротмистр Дроздовский».
