Погода в Душанбе — 42 градуса тепла, нет, 42 градуса удушливой жары. В воздухе стоит плотная завеса пыли. За ней теряются дома и окрестные горы. Горячий воздух буквально обжигает, задыхаешься. Это уже вторая за год рабочая поездка в Таджикистан. Но с мая, когда здесь всё вокруг цвело и зеленело, многое изменилось. И, конечно, не только погода.
Вместе с жаркими ветрами с юга стали приходить тревожные новости. И, может, напряжение в пыльном мареве — это вовсе не из-за жары, а из-за надвигающейся военной грозы?
От Душанбе до границы с Афганистаном чуть более ста километров. Протяженность всей границы — более 1300 километров. И обстановка там с каждым днём всё тревожнее. В начале июля афганские контрольно-пропускные пункты на границе с Таджикистаном перешли под контроль боевиков Талибана. Радикалы подняли на КПП свои флаги и теперь снимают видеоролики с угрозами продолжить своё успешное наступление.
Однако внешне может показаться, что таджики не боятся скорого прихода террористов. Страна живёт обычной жизнью. На улицах народ, в кафешках под платанами свободных мест почти нет. Кондиционеры в кафе выключаются в шесть вечера (потому что 30 градусов — уже не жарко). Работают парки развлечений и проходят спортивные состязания, ходит местный общественный транспорт — старенькие автобусы с открытыми окнами вместо кондиционеров.
Когда автобус проезжает мимо здания Государственного комитета национальной безопасности, успеваю заметить стоящего за ограждением вооружённого бойца в полной выкладке, одетого в камуфляж пограничных войск. Пару месяцев назад его здесь не было.
Местные жители судят о тревожных новостях из приграничной зоны по-разному. Фаридун — таксист, в отличие от некоторых московских коллег, прекрасно говорит по-русски. И как и любой «извозчик» любит излагать за работой свой взгляд на мир. Разговор об Афганистане заходит сам собой.
— Нас тут напугать какой-то войной трудно. Спросите моего дедушку, который здесь жил, когда тут настоящая война шла. Он сейчас смотрит новости по телевизору и может только сказать: «Да подумаешь, всё равно!». Трудно напугать тех, кто это всё уже видел в 90-е. Или теперь если там на границе, за Пянджем, какие-то уроды с оружием — что, всем не жить и сидеть бояться? Никто так делать не будет.
— А как там, на границе?
— А никак. Пришли беженцы один раз. Наверное, тысяча человек и солдаты. Зачем нам тут вооружённые афганцы? Их увезли в район Куляба, кажется, и они там вернулись обратно за речку. С тех пор так массово никто не приходит.
Спрашиваю водителя: а что будет, если талибы захватят Кабул, Герат и другие крупные города страны, откуда неизбежно хлынут десятки тысяч беженцев. Ответа он не знает, но признаётся, что это было бы страшно. Такого потока не сможет остановить никто, а в рядах беженцев неизбежно окажутся радикалы.
Да, Душанбе не похож на осажденный город. Собственно, и не должен. Иногда по улицам проезжает военная техника: грузовики, военно-медицинские машины, внедорожники. Почти все — китайского производства.
В Таджикистане есть негласный запрет на фотографирование военных и сотрудников полиции, поэтому поснимать вооружённых солдат не удалось.
Впрочем, Таджикистан и так известен своими жёсткими мерами безопасности, которые позволяют стране последние 20 лет жить в мире. Есть и неписаные правила поведения. Например, мужчинам не рекомендовано отпускать длинные бороды. Пышную растительность на лице носят исламисты, которым бриться запрещает радикальное толкование исламских норм.
Пока конфликт в Афганистане не затронул таджикскую территорию. Но уже пришёл в дома местных жителей. В стране объявлена мобилизация резервистов в ряды вооружённых сил. Более 20 тысяч человек должны усилить группировку войск на афганской границе.
Еще один мой собеседник — водитель Аманулла. Он куда моложе своего коллеги. Говорит, что опасается мобилизации. Передаёт слух о том, что какого-то брата — друга сестры призвали в ряды без какого-либо военного опыта. Говорит, что в деревнях солдат забирают в армию практически с улицы. Он боится, может, завтра призовут и его самого. Однако он не опасается войны, и верит в силу таджикской армии.
— Зачем им к нам соваться? У них мало врагов, что ли? Они же не вчера появились, а всегда были. И до сих пор к нам не совались. Потому что боятся на самом деле.
— Но, может, теперь они усилятся и решатся пойти дальше?
— Тогда получат. Я точно говорю: получат. Там будут русские, вот ваши, наши будут. Так что их точно разгромят.
Невольно ловлю себя на мысли: почему же сам Аманулла опасается пойти в армию, если так верит в победу?
Впрочем, те, кто регулярно ездят на афганскую границу — по делам службы или ради бизнеса, признают: обстановка там действительно пока спокойная. На трассе из Душанбе до Пянджа нет ни одного блокпоста, военные не останавливают гражданский транспорт даже у самой границы.
Ветераны многих военных конфликтов последнего времени говорят: главный признак надвигающейся войны — бегство местных жителей. Не тревожные новости, не заявления политиков и военных. Если населённые пункты вдоль границы стремительно пустеют — жди: в ближайшее время начнутся военные действия.
В принципе, тому есть объяснение. На севере Афганистана проживают сотни тысяч таджиков. Многие поддерживают связи с соплеменниками в соседней стране.
Так вот. Пока жители деревень на таджикско-афганской границе остаются дома и не спешат спасаться от возможной угрозы. Об этом в Душанбе говорят все. А значит, быть может, пока боевых действий и впрямь не предвидится?
Душанбе. На часах 21:20. Звучат репродукторы, установленные на минарете местной мечети. Голос призывает верующих на вечернюю молитву. Все как всегда. Может, опасности действительно нет?
Но тогда почему, как говорят местные жители, с авиабазы Айни регулярно взлетают военные вертолёты, а у зданий госструктур появилась вооружённая охрана? Ночь приходит, но ощущение некоей надвигающейся грозы, разлитое в душном пыльном воздухе, никуда не уходит.
