- На мой взгляд, - считает эксперт, - самым важным на этих маневрах стало согласованное применение практически всех видов и родов войск вооруженных сил. За исключением, понятное дело, Ракетных войск стратегического назначения.
- Представляю, какой бы на Западе разразился скандал, если бы еще и РВСН приняли участие в этих маневрах. Но с другой стороны, что нового в том, что разнородные силы и средства взаимодействовали в единой группировке? У нас давным-давно уже не проводятся учения, где отдельно воюют Сухопутные войска, отдельно - авиация и отдельно - флот.
- Все верно. Но на сей раз была создана группировка, которая позволяет интегрировано применять различные виды вооруженных сил и рода войск. Это и система разведывательно-огневых, разведывательно-ударных контуров, использующая дальнобойные средства стратегической дальности и разведки, что позволяет нам оперативно развертывать систему управления, целеуказания и наведения в угрожаемый период на стратегических направлениях.
На учениях была смоделирована стратегическая операция на Западном театре войны.
- Что такое «театр войны»?
- У нас это обозначает несколько театров военных действий на стратегических направлениях.
- Каких именно в данном случае?
- На северо-западе это войска и силы Северного флота. Напомню, что сейчас он имеет статус военного округа и объединенного стратегического командования. То есть в него входит не только сам флот, но и другие рода войск и виды Вооруженных сил. Одновременно на юго-западном стратегическом направлении были задействованы части и силы Южного военного округа и Черноморского флота. То есть, по сути дела, операция проводилась на всем театре войны западного направления.
- Получается, если использовать терминологию Великой Отечественной войны, мы как бы сражались сразу на нескольких фронтах?
- Да. Если говорить о понятии «фронт» времен Великой Отечественной, то по масштабу «Запад-2021» - это практически весь советско-германский фронт, плюс еще несколько операционных направлений. Но, понятное дело, сейчас возможности вооружения, военной техники и средств разведки возросли многократно. Так что можно считать, что по размаху эти учения намного шире, чем бои на западе периода Второй мировой. И по времени сегодняшние боевые действия более скоротечны, и применение вооружения тоже существенно возросло.
- И мы сегодня на всех этих фронтах победили противника, пусть и условного?
- На учениях по-другому не бывает. Они предназначены для того, чтобы не только проверить системы управления, действия подразделений, частей, вооружений, но и, чтобы отработать некоторые новые формы и способы их применения. Естественно, в этих условиях военные показывают СМИ и приглашенным наблюдателям лишь то, что считают нужным показать. Что не считают - не показали.
- Ну вы приоткройте хоть чуть-чуть завесу над тем, что не показали. Давайте поговорим об этом.
- Давайте все-таки приоткрывать я не буду, а только намекну. К примеру, о боевых роботах. Как помните, министр обороны на наблюдательном пункте полигона «Мулино» специально обратил внимание Верховного Главнокомандующего на их работу. Первый робототехнический комплекс был у нас принят на вооружение в 2003 году. С тех пор много времени прошло, и вот кое-что из этих разработок показали в этом году на учениях. Но помимо этих, естественно, у нас есть и другие системы роботизированного вооружения, которые военные не показали.
- Но это если говорить об оружии. А что касается системы управления? Чтобы управлять такими крупными разнородными войсковыми группировками, нужна мощная стройная система управления войсками. Насколько я знаю, еще лет десять назад для нас это было довольно большой проблемой. А что сейчас?
- Все мы наблюдали эту проблему в полный рост во время событий 2008 года в Грузии, когда для управления войсками командующий использовал телефон, который брал у журналиста, а его командный пункт размещался на обычном «бэтээре». На нем он и пробивался к своим войскам.
Сейчас, конечно, положение дел абсолютно другое. Я бы сказал так: наша система управления от подвижных до воздушных и заглубленных командных пунктов представляет собой единый цельный механизм. Конечно, корреспонденты СМИ на учениях этого не видят. Они видят лишь ту картинку, которую для них генерирует Департамент информации и массовых коммуникаций Минобороны. И он правильно делает. Это его работа - красиво, ярко, убедительно показывать, как на учениях всё ездит, стреляет, свистит, взрывается и летает. Но если оторваться от этой красивой картинки на местности, мысленно приподняться «на планетарный уровень», то начинаешь понимать масштаб и размах этих организованных действий от Баренцева и Северного морей до Черного моря и некоторых частей Атлантики. Начинаешь видеть пространство, где взаимодействует все - воздух, космос, земля, вода и то, что под водой. Я имею в виду оружие, средства разведки и управления воздушного, космического, наземного, надводного и подводного базирования. Это очень даже впечатляет.
- Вы сейчас говорите о таких вещах, которые слушаешь и представляешь себе какие-то компьютерные цифровые системы управления войнами будущего…
- Ничего удивительного. Мы к ним ближе, чем вы думаете. Некоторые журналисты, включая меня и вас, уже бывали в Национальном центре управления обороной страны. И там, надо понимать, кроме тех помещений, куда мы могли заходить, есть еще и те, куда есть доступ только президенту - Верховному Главнокомандующему, министру обороны и начальнику Генштаба. Для них сейчас нет никаких проблем, чтобы в считаные секунды связаться с любым гарнизоном, будь он в Арктике или на Камчатке, или с кораблем где-нибудь в Средиземном море. Так что, конечно, опережающее развитие систем и пунктов управления, подготовки командиров и штабов уже дало свои серьезные результаты.
- Насколько я понимаю, в этом помимо министра обороны огромная заслуга нынешнего Генерального штаба и его начальника?
- Безусловно. Начальник Генштаба у нас человек не слишком публичный, но он проделал огромную работу по подготовке офицеров и генералов для управления войсками. По сути дела, эта система у нас прошла коренную реорганизацию и модернизацию. Должен сказать, вклад Валерия Васильевича Герасимова в этот процесс был определяющим и решающим. Я прекрасно помню, как он активно занимался этим, еще будучи заместителем начальника Генштаба. Именно тогда закладывались основы, подходы и техническая основа того, что мы видим сегодня.
- Журналистам ведь на учениях, наверняка, работу этой системы управления не показали?
- Конечно, им этого никогда не показывают. Они, в лучшем случае, мельком видят картинку с командного пункта, когда туда приезжает президент. Хотя на некоторых учениях иногда все-таки появляется возможность чуть-чуть, краешком глаза взглянуть на реально действующую систему управления войсками. Хотя бы, к примеру, на полевые мобильные командные пункты.
Недавно, когда мне довелось побывать на учениях в Крыму, на полигоне Опук, там вдруг внезапно появились снимки с командного пункта автоматизированной системы управления войсками армейского корпуса. Должен вам сказать, что сейчас эта система находится у нас на очень высоком уровне.
- Получается, о работе системы управления войсками мы, журналисты, можем судить лишь косвенно, оценивая ее с точки зрения того, какими мощными разновидовыми войсковыми группировками она способна управлять? А как вы думаете, на Западе наши возможности управления войсками смогли оценить?
- Я вас уверяю: кроме ни к чему непригодных западных парламентариев, которые строчат очередные бесполезные бумажки в своем Европарламенте, в странах Запада все-таки есть еще военные специалисты, которые прекрасно поняли все то, что было продемонстрировано на учениях «Запад-2021».
- И что они поняли?
- Думаю главное - и я абсолютно в этом убежден - они поняли, что даже дергаться в нашу сторону не стоит. Нельзя с помощью военной силы предпринимать каких-либо серьезных действий против России. Причем я даже не говорю об оружии массового поражения. Здесь они уже давно уяснили: если что, помирать им придется однозначно. Я в данном случае говорю об их надежде, которая длительное время существовала, когда они считали, что превосходят Россию на западном направлении (для них, правда, это направление восточное) в системах управления, высокотехнологичных образцах вооружений, средствах разведки и тому подобном.
- Думаете, теперь этих надежд больше нет?
- Они улетучивались постепенно, по мере того, как успешно осуществлялось военное строительство в Российской Федерации.
- И сейчас уже потеряны окончательно?
- Надеюсь. Тем более, что сейчас на этих маневрах могли в этом окончательно убедиться - в период учений на границах нашем воздушном пространстве и в территориальных водах просто роились самолеты-разведчики и корабли самых различных стран. Очень сильно любопытствовали.
- Чего им было роиться? Ведь на учения официально приглашали военных атташе многих стран? Ни от кого ничего не скрывали.
- Конечно. Но понимаете, как при размахе учений от Северного Ледовитого океана до Средиземного моря за всем сразу уследить? Ну посидит этот военный наблюдатель в пластиковом кресле на полигоне «Мулино» и что? Сами понимаете, масштаб не тот, что он там увидит?
- Ну, мы всех этих любопытствующих, наверное, не очень отгоняли от границ? Нам же и самим было важно, чтобы они посмотрели, сделали выводы.
- Да мы никого от границы не отгоняем. Если их не нарушаешь, то смотри, как говорится, на здоровье. Докладывай своему политическому руководству, рассказывай: нам, дескать, придется туго, если мы вдруг начнем надувать щеки против России или устраивать провокации.
Среди самих военных стран НАТО, между прочим, довольно много вполне логично мыслящих, адекватных и образованных людей, который всё прекрасно видят и правильно понимают. Другое дело, что, как правило, в каких-то их публичных выступлениях это не принято официально признавать.
Обычно преувеличением возможностей Россия они занимаются во время выступлений в парламентах, когда отстаивают свой бюджет, проще говоря, просят денег. Тогда, конечно, они начинает всех пугать, рассказывая, что за спиной у них стоит российский монстр. И если денег не дадите, то этот монстр нас всех сожрет.
И другой вариант, когда они выступают где-то на публике, по телевизору. В этом случае, наоборот, они, как правило, уверяют, что круче всех, внушая своим согражданам уверенность в завтрашнем дне.
- Скажите, учение такого масштаба как «Запад-2021» Европа сегодня смогла бы провести?
- Если в целом посмотреть на те силы и средства, что были задействованы в серии последовательных натовских маневров «Защитник Европы- 2021», то сопоставимые количества войск и техники они, пожалуй, наберут. Но учтите, что в них участвовали десятки государств. Эти учения проводились на сопредельных с Россией территориях. Например, на территории Латвии, где ездили немецкие и прочие танки достаточно близко к нашим границам.
Эти их учения начались еще в апреле и продолжаются еще до сих пор в весьма специфической форме. В основном это все местные маневры - серия из последовательных учений, где в основном задействованы группировки войск той страны, на территории которой они проводятся.
- Но я говорю не о таких, которые растянуты во времени: чуть-чуть вчера, чуть-чуть завтра. А так как у нас: коротко, емко на всех направлениях?
- Нет, за последние годы ничего подобного, когда было бы задействовано такое количество войск, вооружений и военной техники, применяемые в столь сжатые сроки, я у них не припомню. Скорее, о чем-то подобном можно было говорить в годы «холодной войны».
- А вообще они способны осилить такие маневры? У них в НАТО есть подобная нашей система управления войсками?
- Конечно есть. Прежде всего у США, которые активно развивают свои системы управления войсками и стратегического, и оперативного, и тактического уровней.
В период после развала Союза, за 90-е годы они нас опередили. Например, систему управления войсками тактического уровня FBCB2 они первыми внедрили. Хотя Советский Союз ее тоже когда-то начинал внедрять, но с развалом СССР всё сразу прекратилось. Ну, а когда президентом стал уже Владимир Путин, министром обороны Сергей Шойгу, а начальником Генштаба Валерий Герасимов, то в этот период были, я бы сказал, предприняты беспрецедентные меры и усилия по созданию принципиально новой системы управления войсками.
По сравнению с 2014 годом мы видим ее эффективность, когда войска уже абсолютно не испытывают затруднений с применением и взаимодействием под единым командованием. И у нас теперь на стратегических направлениях уже созданы достаточные группировки сил, которые могут решать не только оперативные, но и стратегические задачи.
- Почему вы вспомнили 2014 год?
- Потому что, когда в 2014 году разразилась вся эта «бида» на Украине, то у нас на приграничных с Украиной территориях вообще не было воинских частей. Теперь работа в области создания группировок войск и сил идет. Она находится, я бы сказал, практически в завершающей стадии. Вспомните сообщения СМИ: то там дивизия появилась, то здесь.
- Но то, что эти части теперь есть на границе с Украиной, сильно не нравится Европе.
- Ей много чего не нравится. Но это наше дело, что и как делать на своей территории. А если кому-то не нравится, выражайте протесты. Что они, собственно, и делают в Европарламенте по различным поводам. Но хочу напомнить, что мы, в отличие от Западной Европы и НАТО, не держим чужого ядерного оружия на своей территории. И как США, не размещаем собственное ядерное оружие в других странах. Свое ядерное оружие мы держим исключительно у себя. Так что с их стороны какими-то обвинениями я бы взаимно «перестреливаться» не стал - все равно не в их пользу будет. А европейцам бы посоветовал: смотрите на наши учения, оценивайте наши и свои возможности и делайте правильные выводы.
