Интернет-общественность взбудоражена. Хотя «момент Х» и не наступил, наиболее продвинутые конспирологи пытаются угадать: «он знал» или «он пророчески предвидел»? Мы решили спросить экспертов, а не был ли это заранее заготовленный технологический слив, придуманный для активизации, так сказать, международного диалога.
Вот что сказал про это сильное выступление Владимира Вольфовича директор Международного института новейших государств Алексей Мартынов:
— Цифра очень красивая — 22.02.2022, как бы аллюзия к 08.08.08. Думаю, с одной стороны, это просто фигура речи. Но с другой стороны, логика тут, в общем-то, простая. Мы силой навязываем Западу разговор о новых гарантиях европейской безопасности. В воскресенье о возможности такого саммита Россия–США, а потом и с представителями европейских государств сообщил президент Франции Макрон, который во всем этом действе играет роль медиатора. Украина там — некий инструмент. И проблема тут в том, что она как своеобразная обезьяна с гранатой.
В ближайший четверг будет встреча Лаврова с Блинкеном, они будут формировать возможную повестку встречи на высшем уровне. Если эта встреча министров пройдет успешно, затем состоится и саммит — это абсолютно российская повестка. При этом самое слабое звено в этом построении, за которое взялся Макрон, это сегодняшняя украинская власть, с которой очень сложно о чем-то договариваться. В эти несколько дней они могут сделать все что угодно.
Россия продемонстрировала и свои возможности, и решимость, и возможные сценарии, я думаю, доведены до всех. Единственное, что я бы предостерег всяких диванных экспертов сегодня от разжигания и без того опасной ситуации.
Заместитель директора Центра политических технологий Алексей Макаркин также считает, что обещания лидера ЛДПР скорее относятся к сфере риторики и ярких образов, чем к вольному или невольному обнародованию «тайн»:
— Я думаю, что это импровизация. Такого тайминга не бывает, чтобы считать, что будет достаточно далеко вперед по дням. Это было просто его заявление. Что будет завтра в 4 утра, мы завтра узнаем.
Иногда, как я понимаю, через Жириновского проводился какой-то зондаж общественного мнения по каким-то инициативам. Он их полемически заострял, и дальше смотрели, как будут реагировать. Но называть какие-то точные даты в таких условиях через него — это уже, наверно, слишком. Я думаю, была привязка к событиям 2014 года, когда 22 февраля из Киева бежал Янукович, и это рассматривалось как такой символический шаг: вот мы тоже 22 февраля возьмем какой-нибудь реванш. Поэтому, я думаю, от той даты Жириновский и отталкивался. То есть если бы эта дата не имела какого-нибудь символического смысла, то, наверно, можно было бы о чем-то говорить. Но и то весьма сомнительно.
Если мы при этом говорим о Западе, там об этом давно уже забыли, но здесь это не только дата бегства Януковича, но и фактически дата нашего разрыва. После этого Россия не просто приняла решение о том, что надо перейти к действиям на Украине, которые потом привели к присоединению Крыма, но это был разрыв с Западом, который до сих пор не устранен и вряд ли в ближайшее время будет устранен. Для российской элиты эта дата значимая. Поэтому я бы здесь особо конспирологией не занимался.
Читайте материал «Названы последствия признания Россией ДНР и ЛНР»