“Иран подготовил себя ко всем обстоятельствам, и наша нация на протяжении более чем тридцати лет научилась твердо стоять на ногах и обращать любые изменения в свою пользу”, — излучал оптимизм иранский президент. Обстоятельства, в которые может попасть Тегеран, действительно могут быть самыми разными, тем более что иранские представители собрались в Женеву отнюдь не с опущенными головами, чему свидетельством — проведенные на днях новые ракетные испытания. Решительность и боевитость, однако, не синонимичны агрессивности. Иран продолжает настаивать на мирном характере своей ядерной программы, обещает допустить инспекторов МАГАТЭ на недавно сделавшийся достоянием гласности объект в Куме. В общем, демонстрирует готовность сотрудничать с мировым сообществом — но до известных пределов. Которые устанавливает он сам.
Запад же в истории с заводом в Куме видит доказательство неискренности намерений Тегерана. И готов использовать эту ситуацию для давления на иранцев.
— Это важная встреча, по существу, впервые в этом формате предусмотрено прямое участие Ирана, — говорит заведующий отделом разоружения и урегулирования конфликтов ИМЭМО РАН Александр ПИКАЕВ. — При Буше такое случалось, но носило единичный характер. В роли “почтальона” между Ираном и “шестеркой” приходилось выступать Солане, что создавало вполне понятные трудности. Фактически администрация Обамы приняла решение превратить “шестерку” в “семерку” с участием Ирана, то есть пойти по “корейскому пути”. Нынешняя встреча — едва ли не первый контакт такого уровня между Ираном и Штатами после прихода там новой администрации. Выйдет ли что из этих переговоров? Сомневаюсь. Решение о прямом диалоге с Ираном запоздало лет на пять. Сейчас американцы действуют с позиции слабости. Они более заинтересованы в Иране, чем Тегеран в США. Американцам нужно, чтобы Иран помог им с безболезненным уходом из Ирака, в котором очень сильно иранское влияние. Им нужен Иран на афганском направлении. А с другой стороны, серьезный внутриполитический кризис в самом Иране препятствует выработке властью единого консолидированного решения по возможному компромиссу с “шестеркой”. К тому же убедительных аргументов для того, чтобы пойти на такой компромисс, нет. Что касается возможности обострения ситуации, то ее исключать нельзя, учитывая сверхреакцию США, Великобритании и Франции на сообщение о строительстве Ираном завода по обогащению урана в Куме. Но непонятно, что можно еще сделать с санкциями: односторонние американские санкции себя уже исчерпали, у европейцев полного единодушия по ним нет. В конечном счете перспективы санкций зависят от таких стран, имеющих серьезные экономические интересы в Иране, как Китай, Индия, Япония, которые не готовы создавать себе искусственные экономические проблемы. И мне кажется, что угроза санкций не очень пугает иранцев.
