“Меня переполняет гордость за великий народ Кыргызстана. Весь мир пристально следил за проведением референдума и убедился в том, что мы единая страна! Что Кыргызстан неделим! Новая Конституция позволит разрушить годами создаваемые схемы воровства народных денег. Есть, к сожалению, немало политиков и политологов, которые сомневаются, что в Кыргызстане можно построить сильное демократическое государство, тем более парламентского типа. В ходе сегодняшнего референдума народ Кыргызстана убедительно их опроверг”, — едва избирательные участки закрылись, как и.о. президента Киргизии Роза Отунбаева выступила со столь воодушевляющим обращением к народу.
Обязанность политиков — сулить народу златые горы, даже когда ему светят только хлеб и вода. Но особенность независимой Киргизии при всех правителях в том, что оторванность политической риторики от реальной жизни всегда достигала гротескных масштабов.
Проведение конституционного референдума или чего-то в этом роде было для Киргизии абсолютной необходимостью. Без обретения властями хотя бы подобия легитимности Киргизия была бы обречена на галопирующий хаос. Но упор в этой формулировке стоит делать именно на слове “подобие”, а не на слове “легитимность”.
Представьте себе: вам нечем и не на что кормить свою семью. А вам на референдуме задают вопросы типа: “Согласны ли вы с упразднением Конституционного суда?”. Именно в такой ситуации и оказалось в минувшее воскресенье подавляющее большинство киргизских граждан.
Перекройка Конституции уже давно превратилась в национальную киргизскую забаву. Только президент Аскар Акаев за время своего правления четыре часа пересматривал принятый в 1993 году основной закон страны. При Курманбеке Бакиеве противоречащие друг другу проекты новой Конституции написали президент и парламент. Но Конституционный суд объявил оба текста неконституционными. Когда об этом узнали юристы из Совета Европы, у них от изумления едва не замкнуло мозги.
“Занятие Конституцией” не помогло Акаеву и Бакиеву. Не окажется оно панацеей и для новой власти. Лидеры в Бишкеке заявляют: принципиальная новизна ситуации в том, что теперь у нас парламентская республика. Так и хочется спросить: ну и что? Основная проблема Киргизии не в выборе между парламентской или президентской формами правления. Она в том, что в республике разрушены все государственные институты. А если в красиво оформленной коробке содержится одна труха, не важно, что написано на лейбле.
Мне могут возразить: а что вы предлагаете конкретно? Это не дело иностранцев — что-то предлагать. Если киргизские лидеры убеждены, что парламентская республика — лучший шанс на выведение страны из кризиса, то флаг им в руки. Но было бы лицемерием не видеть, что в новой киргизской политической конструкции заложен своеобразный “генератор нестабильности”.
Отныне Роза Отунбаева становится законным верховным лидером страны до конца декабря 2011 года, без права баллотироваться на следующий срок. В теории это позволит ей оставаться над схваткой и управлять государством, пока прочие политики будут цивилизованно решать вопрос о власти. На практике это может запросто превратить Отунбаеву в “хромую утку” и продлить перманентное безвластие в республике еще как минимум на полтора года.
И полтора года — это еще самая оптимистичная оценка. Парламентская республика может успешно функционировать только в стране, которая уже очень далеко продвинулась по пути к развитой демократии. Если в государстве нищее общество и нет нормальной партийной системы, то механизм просто не заработает. Нигерия, Уганда, Фиджи, Гайана, Индонезия, Шри-Ланка, Филиппины — знаете, что объединяет все эти не самые передовые в политическом отношении страны? Все они стали парламентскими республиками, чтобы избавится от коррупции и авторитаризма. И все они были вынуждены отказаться от такой формы правления из-за того, что стало еще хуже.
Меньше всего в этой жизни я хочу доказывать преимущества единоличного правления. Но законы политического развития безжалостны. Если в стране отсутствуют развитые институты, то ставку в ней можно делать только на личности. Если эта личность (или личности) талантлива и пользуется авторитетом, то она может отвести страну от края пропасти. Если же такой личности нет или она не обладает нужными качествами, то страна в эту пропасть упадет. Именно так выглядит дилемма, которая стоит перед сегодняшней Киргизией.
Если у киргизского государственного корабля не появится полноценный и всеми признанный капитан, республике не поможет никакая помощь извне. Чтобы, например, Россия могла положительно влиять на ситуацию, ей уже сейчас нужен надежный партнер в Бишкеке. Вместо этого сейчас в киргизской политической повестке дня — драка за штурвал на капитанском мостике.
Бывший спикер парламента при Бакиеве Омурбек Текебаев написал новую Конституцию под себя — чтобы вновь стать спикером и управлять страной с этой должности. По поводу поста премьера Текебаев, видимо, договорился с уже некогда занимавшим эту должность (опять же при Бакиеве) Алмазбеком Атамбаевым. Но в роли главного человека в стране Атамбаев видит отнюдь не спикера, а премьера. Кроме этой “сладкой парочки” есть Темир Сариев, который тоже хочет стать премьером. Есть еще Азимбек Бекназаров, который склонен к самым жестким формам политической борьбы. Наконец, не надо забывать про Розу Отунбаеву. Соратники по правительству ее наверняка уже списали как “временную”. Но, несмотря на свою внешность мягкого интеллигента, играть в политические игры Отунбаева умеет будь здоров.
Вы уже запутались? А теперь подумайте: каково это — жить в стране с такой системой власти. “Когда-то мальчиком я ворочал мельничными жерновами и горько плакал от этой тяжелой работы, — сказал мне бывший президент Киргизии Аскар Акаев. — Так вот, у киргизов есть пословица: “Эти ребята языком ворочают мельничными жерновами”. Я считаю, что новая Конституция навязана населению в условиях чрезвычайщины, а среди новых лидеров страны нет созидателей. Я бы очень хотел, чтобы мой народ вылез из ямы. Но сейчас у меня на это нет надежды”. Надежда, как известно, умирает последней. И Киргизия до этой стадии пока еще не дошла. Но в одном Акаев прав на 100%: искренняя надежда в сегодняшней Киргизии — это более “дефицитный товар”, чем изящные декларации о демократии и “новой эре”.
