У режима Асада свои счеты с детьми, которые первыми сказали, что их президент — король голый. Как символично, что гражданская война в Сирии началась ни где-нибудь, а в школе — в школе провинциального городка Дараа. В марте 2011 учащиеся этой школы потребовали не игрушек, а свободы. Среди них был и семиклассник Мухаммед. Этот худенький мальчуган, словно Давид, вышел на поединок с тираном-Голиафом. Он покрывал стены домов городка антиасадовскими граффити и требованиями освободить из тюрьмы его одноклассников и других школьников, которых палачи пытали наравне со взрослыми.
Выше я сравнил Мухаммеда с Давидом. Но более точное сравнение, которое приходит на память, это сравнение с незабываемым Гаврошем Виктора Гюго из его «93 года». Да, Мухаммед сирийский Гаврош, и сегодня их в этой многострадальной стране тысячи, десятки тысяч.
Власти не учителя. Они не ставят Гаврошей в угол. Они ставят их к стенке. Они не бьют их линейками по протянутым к ним ладоням. Они избивают их как заправные заплечных дел мастера. Асад ненавидит Гавроша. Он видит в нем будущее Сирии, в котором его место на свалке истории.
Во время одной из демонстраций протеста полиция открыла огонь по мирным жителям. Многих арестовали. Среди них был и 11-летний Мухаммед, худощавый мальчик, выглядевший младше даже своих немногих лет. Так началась его ужасная одиссея. Мальчика пытали как взрослого. Его били не линейкой по ладоням, а резиновым шлангом по ступням ног. Но вытянуть из него имена зачинщиков демонстрации палачам так и не удалось.
Четыре дня находился Мухаммед в застенках, пока его отец — Аднан не выкупил его, дав тюремщикам взятку в размере одной тысячи долларов. Родители увещевали сына больше не принимать участия в протестном движении, чтобы они сами не лишились работы и свободы. Мухаммед не послушался родителей. Свое 12-летие он отметил на протестных баррикадах. Его снова арестовали. Солдаты били его ружейными прикладами пока он не свалился на землю. Мухаммеда и других его сверстников лечил от побоев доктор Катем Абазеид. Лечение стоило ему жизни. Он был расстрелян палачами.
Наступила экзаменационная пора. Но Мухаммед не мог пойти на экзамены. Тогда его снова схватили бы и бросили за решетку. И вот директор школы устроил ему «секретные экзамены» в подполье. В последствии палачи расстреляли и директора школы, растившего сирийских Гаврошей.
Потрясенные всем этим, родители Мухаммеда, еще недавно запрещавшие ему принимать участие в протестном движении, сами вовлеклись в него. Возмездие не заставило долго ждать себя. Палачи сожгли дотла дом Аднана, а его самого посадили в тюрьму. В течение девяти дней они держали его прикованным, сломали ему одну руку и несколько ребер. Аднана пытали и электрошоком.
Изуверы добивались у отца Гавроша сведений о месте, где скрывался его сын. По словам Аднана, выдержать пытки ему помогла страшная судьба другого мальчика — Хамзы Али аль-Катиба. Когда этого 13-летнего мальчика вернули его родителям, все его тело было покрыто ожогами. А колени разбиты. Мальчик был изнасилован палачами. Такая же судьба ожидала Мухаммеда, если бы его отец выдал под пытками место, где он скрывался. Видение измордованного Хамзы помогло Аднану выдержать все пыточные муки и не выдать сына палачам.
В конце концов Мухаммеду и его родителям удалось бежать из Сирии в Иорданию. Сейчас сотрудники Международного комитета по спасению беженцев оказывают помощь отцу и сыну, здоровье которых подкосили многочисленные пытки. Мухаммед, которому уже исполнилось 13 лет, весит всего 60 килограммов. Естественно, сейчас он не учится. Неда Радван, работающая психологом при Комитете, говорит: «Какая ужасная пытка лечить детей, испытавших застенки сирийского режима! Они думают только о мертвых телах своих родных и близких. Они говорят только о бомбах и крови. Их окна в мир это насилие».
Вот вам и цветы жизни на окнах сирийских домов!
Сейчас весь мир облегченно вздохнул в связи с тем, что президент Асад согласился передать контроль над своим химическим оружием Международному сообществу. В связи с этим сирийский диктатор даже обрел некое признание и респектабельность в глазах людей, особенно в России. Он будет участвовать в женевских переговорах о судьбах Сирии. И вообще…
Но кто ответит за миллион детей, оторванных от родного очага? Кто ответит за те муки, которым их подвергали асадовские молодчики? Кому отольются слезы этих детей и страдания их матерей и отцов? Дипломатия дипломатией, переговоры переговорами, контроль контролем. Но оставляют ли они место правосудию и возмездию? Одно не должно исключать другого. Одно должно предполагать другое. В противном случае все эти дипломатия, переговоры, контроль превратятся в индульгенцию для палачей. Неотмщенные слезы и муки сирийских Гаврошей не только лягут несмываемым пятном на совесть человечества, но и станут ядовитыми семенами будущих преступлений. И не только в Сирии.
