10 лет — один “медвед”

24 сентября 1999 г. — создана инициативная группа по проведению учредительного съезда блока “Медведь (Единство)”.  

3 и 6 октября 1999 г. — в два этапа проходит учредительный съезд блока “Единство”. Лидерами блока избраны глава МЧС Сергей Шойгу и борец Александр Карелин.  

16 ноября 1999 г. пресс-центр “Единства” распространил заявление блока о “решительной поддержке курса правительства”.  

26 ноября 1999 г. глава российского правительства Владимир Путин заявил о своей поддержке блока “Единство”.  

19 декабря 1999 г. — “Единство” заняло второе место на выборах в Госдуму (23,32% голосов, КПРФ — 24,29%, “Отечество — вся Россия” — 13,33%).


— 10 лет назад, под выборы в Думу, был спешно создан блок “Единство”. Как вы оценивали его шансы, ведь до тех пор все прокремлевские проекты не блистали результатами и быстро умирали?  

 Валерий БОГОМОЛОВ, депутат ГД, бывший секретарь генсовета и президиума генсовета “ЕР”:

“Можно было предположить, что живучесть и перспективы “Единства” окажутся высокими. И дело здесь не в том, что проект был каким-то особенно гениальным. Просто в обществе уже созрело неистребимое желание выйти из хаоса. Несмотря на все прелести безграничной демократии, люди стали хотеть порядка, каких-то понятных правил игры. И этому желанию вняли самые разнообразные, разношерстные политические силы, которые объединились в проекте “Единство”, поступившись чем-то своим сокровенным, какими-то амбициями ради консенсуса. Раньше подобным проектам все время мешала борьба за власть в рамках блока, но на этот раз драться не пришлось, поскольку все понимали, кто дирижирует проектом”.  

Геннадий ГУДКОВ, депутат Госдумы от фракций “ЕР” (IV созыв) и “Справедливая Россия” (V созыв): “Все предыдущие прокремлевские проекты хоть и не занимали первых мест по итогам голосования за партии, но все равно, к сожалению, выигрывали — за счет примкнувших одномандатников. А потом эти блоки действительно умирали, поскольку они неизменно строились по принципу “сверху”, а такая структура нежизнеспособна. Я думал, что с “Единством” будет то же самое: в декабре 1999-го оно выиграет, а к следующим выборам себя дискредитирует и сгинет, а на замену придет новый властный проект. Однако я ошибался. Экономическая конъюнктура оказалась лучше, чем я ожидал, а “ЕР” смогла убедить население, что рост мировых цен на нефть — ее заслуга”. 

— Окончательное названия партия обрела после слияния “Единства” и блока “Отечество — вся Россия” в 2001 году. Но перед выборами 1999 года они жестоко мутузили друг друга. Можно ли было ожидать, что сразу после выборов оппоненты объединятся?  

Валерий БОГОМОЛОВ: “Когда я наблюдал за этим побоищем — мне было просто обидно. Ясно же, что оба блока хотели добиться одного и того же. Но тогда общество было еще сильно заражено идеологией гражданского противостояния, а в обоих блоках было много людей, которых можно однозначно назвать большевиками. Ведь большевизм — это не идеология и красные шаровары, а метод подавления оппонентов и способ управления обществом посредством его разделения на своих и чужих. Люди смирили свои амбиции внутри блока, но всю неизрасходованную желчь выплеснули на соседей по политическому полю. К счастью, обиды скоро забылись и объединение произошло. Кстати, лозунги сегодняшней партии большинства возникли еще в начале прошлого века, в противостоянии белых и красных. На знаменах Колчака и Деникина, на их почтовых марках были написаны слова “Единая Россия” и “За единую Россию”. Поэтому к объединению нескольких блоков под знаменем “Единой России” вела историческая мотивация”.  

Геннадий ГУДКОВ: “С одной стороны, они должны были объединиться, потому что обе партии являлись бюрократическими, стратегических разногласий у них не возникало, а вот общая цель была: закрепить свои привилегии, не допустить нового передела власти и собственности. Но то, что объединение оформилось так скоро, мне показалось странным, потому что все-таки в России политические противоречия — ничто по сравнению с личными амбициями и обидами. А грязи друг на друга они вылили очень много. Что ж, со здравым смыслом у них оказалось все в порядке, две ветви одного и того же явления сплелись, и от этого “брака по расчету” все они выиграли. Чего не скажешь о стране, развитие которой эта бюрократическая машина стала тормозить”.


— Какие надежды вы связывали с этой партией, когда в нее входили, оправдались ли они?  

Валерий БОГОМОЛОВ: “Мне как политологу и историку было интересно, как это дело новой партии будет развиваться. Идеологические постулаты были мне близки, поскольку я сторонник “голлизма” как способа вывода страны из экономического и общественного тупика.  

Думаю, основную задачу партии удалось решить уже в декабре 2003-го, когда было получено конституционное большинство в Госдуме. К предвыборной работе были привлечены интересные, креативно мыслящие люди, которые разработали уникальные технологии. Их новизна в том, что это были не модные тогда схемы очернительства конкурентов, а методики доверительного разговора с отдельными категориями наших граждан. Немножко бравурные заявления наподобие “Мы знаем проблемы — и мы их решим” оказались понятны людям. А получив большинство, партия стала приводным ремнем, эффективным инструментом для принятия законов и одновременно социальным лифтом для диалога власти и общества”.  

Геннадий ГУДКОВ: “Я не вступал в эту партию, но был членом фракции “ЕР” в Госдуме прошлого созыва. Входя в нее, я надеялся, что внутри этой структуры, несмотря на ее элитарность, удастся сформировать социал-демократическую платформу. Тем более что значительная часть членов “ЕдРа” помимо своего административного и профессионального интереса все-таки имела и политические убеждения, близкие к социал-демократии. Но, как вы помните, Дума того созыва превратилась в “не место для дискуссий”, а в партии власти навели такую партийную дисциплину, что все инакомыслящие тут же стали мыслящими как положено. Остальные должны были уйти. Ушел и я”.  

— Как бы вы охарактеризовали сегодняшнюю “ЕР”? Что ей позволило продержаться столько лет?  

Валерий БОГОМОЛОВ: “Партия постоянно меняется. В кризисное время начала века нужны были одни менеджеры, в “тучные годы” пришли другие, сейчас снова идет приток антикризисного менеджмента. Мы внимательно смотрим по сторонам.  

Конечно, “Единая Россия” заслуживает и критики. Нас критиковали за отсутствие идеологии. С этим не согласен: у нас ярко выраженная объединительная идеология. А вот одним из главных недостатков я считаю то, что, как и во времена КПСС, в партию власти приходят не только люди, которые хотят делать дело, но и приспособленцы, карьеристы.  

Больше нужно внутрипартийной дискуссии. Без нее мы потерям гибкость. Она, конечно, идет по линии трех партийных клубов — там много умных вещей говорится, но выход пока недостаточный. С другой стороны, нельзя обострять дискуссию до такого градуса, чтобы партия разбилась на фракции.
Мы еще в 2003 году назвали себя партией конкретных дел, и теперь нужно постоянно доказывать, что мы не партия говорящих, а партия делающих. Получается это не всегда.  

Но самое главное — всем депутатам различных парламентов давно пора понять, что исполнительная власть должна исполнять, а мы — законодатели. Мы обязаны иметь самостоятельность в отстаивании своих позиций, чаяний избирателей, а не стремиться подстраиваться под какие-то министерства и ведомства. Не щелкать каблуками перед исполнительной властью, даже если во главе ее находится наш партийный лидер”.  

Геннадий ГУДКОВ: “В отличие от прошлых партий власти, создаваемых исключительно под выборы, “ЕР” обрела свою социальную базу: вокруг нее сплотилось чиновничество, которое стремилось расширить свою власть, и те люди, которые в смутные годы наварили денег и боялись их потерять. То есть из просто проекта она превратилась в выразительницу интересов “сильных мира сего”, которые объединились с целью защитить все, что ими “нажито непосильным трудом”. В этом и секрет долголетия партии.  

Заслуга “ЕР” в том, что она помогла Путину добиться стабилизации в России, провести необходимые ему законы. Но очевидны и минусы: возврат советской административно-командной модели, серьезное ослабление руководящих кадров страны, поскольку все инакомыслящие менеджеры, независимо от их профессиональных качеств, оказались за бортом. Партия своими голосами обеспечила ликвидацию прямых выборов, наложила серьезные ограничения на демократические институты. Вот часто спрашивают: почему у нас суды не работают, почему парламент не работает? А как работать, если прав все меньше, а давление все выше?  

Мне иногда кажется, что главная наша национальная игра — это постоянно наступать на грабли, получать по лбу и испытывать от этого высший кайф. У меня в памяти свеж 1991 год, когда все понимали, что происходит, эксперты ходили к высшему руководству страны и говорили: страна может рухнуть, предлагали меры. Нам отвечали: “Ребята, не дергайтесь, есть специально обученные люди, у которых все под контролем, ваша помощь не нужна”. Вот и сегодня я слышу те же слова: “Единая Россия” — это команда профессионалов, у которой все под контролем. Остальные могут отдыхать”.


— Можно ли про “Единую Россию”, чьим знаменем с первого дня был Путин, говорить, что она, подобно ЛДПР, является партией одного человека?  

Валерий БОГОМОЛОВ: “Нет. Вождистских партий у нас две — ЛДПР и “Яблоко”, и это не дает им развиваться. Была забавная история: под выборы 2003 года ЦИК и ассоциация рекламщиков проводили конкурс политрекламы. Приз был в форме яблока, и я, когда его получал, уронил. От него откололся кусочек, я охнул и, чтобы спасти ситуацию, пошутил: “Не дай бог, если на этих выборах “Яблоко” так упадет”. А оно и действительно упало, в Думу больше не проходило. Такова судьба любой вождистской партии, когда вождь начинает сдавать. А “ЕР” возникла по объективной причине, хотя никто и не отрицает роли личности в истории. Да, сегодня она выстроена вокруг лидера нации. Благодаря этому она не просто консервативная, но охватывает и “центр”, безоговорочно поддерживающий Путина”.  

Геннадий ГУДКОВ: “Беда чиновничьих партий в том, что у них нет идеи, лозунга. Есть только лицо. И это — лицо руководителя административной системы. Наш бюрократ не может не иметь портрета вождя в своем кабинете, потому что этот портрет является пересечением осей координат. Вне этих координат бюрократ чахнет.  

Тем не менее называть “ЕР” партией одного человека — Путина — было бы абсолютно неправильно. Если Владимир Владимирович официально объявит, что разочаровался в “ЕР”, то партия скорее всего развалится. Но она тут же воскреснет в новом виде, потому что не развалится бюрократическая система. Будет мимикрировать, искать другие формы, названия, имена вождей. До “Единства” те же самые люди были в партии “Наш дом — Россия” и сидели под портретом Черномырдина. После Путина найдут другой портрет. Им же по сути не важно, кто на нем изображен. Название и формальная идеология партии для бюрократа не имеет значения. Главное, чтобы она отстаивала его личные интересы”.  

— Есть ли у “ЕР” шансы продержаться у власти, подобно японской ЛДПЯ, несколько десятилетий?  

Валерий БОГОМОЛОВ: “Я был в Японии по приглашению лидера этой партии и тоже спрашивал, как же им удалось 55 лет продержаться у власти. Он объяснил это тем, что у партии очень много крыльев, платформ, проектов, которые позволяют отвечать самым разным интересам трудящихся. Но вот видите, все закончилось, и крылья не помогли (Либерально-демократическая партия Японии проиграла выборы-2009. — “МК”). Даже наоборот — помешали: на фоне кризиса крылья превратились во фракции и довели партию до структурного распада. В любом случае ничего вечного не бывает. Однажды и в России настанет время, когда мы станем жить настолько хорошо, что необходимость в объединении против угроз отпадет. Тогда будут востребованы другие политики. Возможно — более социально направленные, те же “эсеры”, если смогут стать настоящей социал-демократической партией”.  

Геннадий ГУДКОВ: “Абсолютно нет! При всей кажущейся ограниченности японской модели там были и демократия, и внутрипартийная дискуссия, и способность откликаться на проблемы общества. Бюрократия в Японии не правит — она служит. А у нас, при всей кажущейся прочности позиций “ЕР”, ее интересы все заметнее противоречат интересам населения. У страны есть стратегические долгосрочные цели, а у бюрократии — только сиюминутные, личные. Промышленности требуется развитие, а в интересах бюрократа — создать как можно больше препятствий. Обществу необходимо преодолеть коррупцию, а бюрократ заинтересован сделать систему максимально закрытой, бесконтрольной. Трагедия номенклатуры в том, что она жестко централизует власть, подавляет оппозицию, выстраивает однопартийную систему, а потом обваливает всю страну.  

Поэтому “ЕР” потеряет власть. Может быть, и не через два года, но уж точно раньше, чем через полвека. Вопрос только в том, каким будет сценарий потери власти: катастрофическим или нет. Худший вариант — после ряда экономических и политических потрясений произойдет свержение правящей партии снизу. Это чревато в том числе и гражданской войной. Такое произойдет, если партия власти для себя решит, что нужно держаться до последнего, а потом обвалиться вместе со всем зданием. Надеюсь, у “единороссов” хватит смекалки, чтобы до этого не доводить. Тогда остается другой вариант — модернизация политической системы, свобода выборов, которая неизбежно рано или поздно приведет к победе кого-то из оппозиции. Мысль о необходимости модернизации уже озвучил президент, но у меня ощущение, что “едроссы” этого старательно не замечают. Они комментируют любые куски из медведевской статьи, за исключением тех, где говорится о том, что к власти будут приходить разные партии, а правительство должно формироваться коалиционно…”


1. “Мировой кризис нас не коснется”. На рубеже 2007—2008 годов эту фразу произносили все публичные “единороссы”. Один из основателей партии и тогдашний премьер РФ Виктор Зубков, обращаясь к бизнесменам, расширил этот тезис так: “Вам крупно повезло, вы ведете бизнес в самой стабильной стране”, а депутат Ирина Иванова пообещала: “Удвоение пенсий в течение года — это задача, которую “ЕР” ставит и выполняет”.  

2. “Госдума — не та площадка, где надо проводить политические баталии”. Эта фраза сказана спикером Борисом Грызловым 29 декабря 2003 года, во время вечернего заседания ГД. Справедливости ради отметим, что в оригинале она была гораздо длиннее и витиеватее, состояла аж из 30 слов. В еще одной трактовке она звучит так: “Парламент — не место для дискуссий”.  

3. “Медведи не летают, никаких крыльев и фракций у партии не будет”, — заявил г-н Грызлов в 2007 году. К тому времени партия уже разбилась на три клуба: правый, левый и консервативный.  

4. “Партией пытаются рулить люди, которые и тремя курицами не командовали”. Этот не самый страшный спич главы Башкирии Муртазы Рахимова вызвал несимметричную реакцию. Его пытались не только лишить руководящих постов в “ЕР”, но вообще исключить из партии, погнать из губернаторского корпуса. Однако после встречи с высокопоставленным лицом в Кремле оратора так же неожиданно простили.  

5. “Наш президент шел на выборы с программой “четырех “И”. Я предлагаю добавить в нее пятую “И” — оптимизм”, — заявила координатор патриотического клуба “ЕР” Ирина Яровая на заседании политсовета весной 2009 года.