Человек не на своем месте

— Я давно уже частный предприниматель и последние три года занимаюсь инвестированием в российский рынок акций и облигаций.  

— Успешно?

— До кризиса было очень успешно, а в кризис я попал сильно. Просто прозевал. Мне казалось, что это некая коррекция, не связанная с глубинными мировыми процессами, и что скоро все закончится. Я совсем не понял, что происходит. Радует только, что остальные тоже ничего не поняли. Мою деятельность на бирже власти закрыть не могут, потому что для этого нужно закрыть саму биржу. Это единственный вид бизнеса, которому она не может помешать. А вот если бы я открыл кафе, туда бы тут же приехали пожарные, санэпидстанция, налоговики — и вскоре все бы накрылось.  

— Но неужели на вас нет компромата и вас не за что подвесить? Помните, как подвесили одного человека, похожего на генпрокурора? Теперь он сидит тихо.  

— Единственный компромат, который на меня есть, это моя личная жизнь. При этом я, естественно, натуральной ориентации. Может, это кому-то и неприятно слушать, но это так. Я каждый день доказываю, что я натурал. Такого компромата, который обрадовал бы моих “доброжелателей”, они найти не могут. И если я нахожусь в оппозиции, то первый вопрос, на который должен ответить: а есть ли на меня крючки? Но если бы крючки были, то я бы в оппозиции не был. Расскажу удивительную историю из моего богатого прошлого. В 97-м году была война младореформаторов с олигархами по поводу “Связьинвеста”. Гусинский с Березовским хотели его взять себе, а мы с Чубайсом сказали, что аукцион должен быть честным. Он действительно был честным — и против нас начали войну. А перед этой войной я подошел к Чубайсу: “Чубайс, на тебя есть компромат?” Он на меня так смотрит: “Нет. А на тебя?”. “На меня есть”, — отвечаю. “Какой?”. — “Бабы”. — “Ну, это ерунда”, — говорит Чубайс. Началась война, и открылось “дело писателей”. Я и спросил: “Чубайс, а ты не мог вспомнить про эту книжку?” “Забыл”, — отвечает. Безусловно, есть масса всякой дребедени, которую про меня пишут в интернете. Но это не является криминалом.  

— Вас можно заснять так же, как Скуратова?  

— С двумя проститутками? Нет.  

— А с тремя?

— Я вообще не люблю проституток.  

— Но Доренко когда-то такую проститутку нашел и показал по телевизору.  

— Это неправда. И кадров никаких не было. Были лишь закадровые девушки.  

— Доренко тогда говорил о какой-то вечеринке в “Лужках” с моделями.  

— Он это озвучивал, но на телевидении неплохо бы иметь какие-то видеодоказательства. А этого видеоряда не было физически. На приеме, конечно, были девушки, но ко мне они никакого отношения не имеют.  

Я не Скуратов. Знаете, в чем разница? Я человек идеологизированный, у меня есть политические принципы. Можно их поддерживать или нет, но они есть. И я считаю, что свобода лучше, чем несвобода, что Россия — европейская страна.  

— Золотые слова! Не понимаю, почему вы до сих пор не работаете в команде президента Медведева?

— Для меня это жизненные принципы, которые я доказал всей своей судьбой. А Медведев просто пишет статьи в газеты, он такой публицист у нас. Интернет-публицист и блогер, не очень популярный, кстати. А своим принципам я изменять не хочу. Меня так мама воспитала. Вот Скуратов хотел добиться карьерного успеха, а когда его застукали, посчитал, что карьера уже возродиться не может, и поэтому затих. А я между карьерой и принципами всегда выбираю принципы. Сейчас модно мне задавать вопросы: а если Медведев с Путиным вас бы позвали, вы бы пошли к ним работать? Конечно, нет.


— По поводу компроматов. На вас периодически вешают историю с евробондами, когда вы, будучи нижегородским губернатором, взяли кредит, да так и не отдали.

— Деньги были получены при мне, а растрачены-то при другом губернаторе по фамилии Скляров, царство ему небесное. Ничего плохого про него говорить не хочу, но скажу, что кредит был бездарно роздан, а я уже в то время работал в правительстве.  

— А Клементьев, который, как говорят, финансировал вас на выборы в Совет Федерации? Зачем вы его в тюрьму засадили?  

— На суде Клементьева я был только свидетелем, и ничего он меня не финансировал. Клементьев патологически жадный человек. Один раз он решил мне сделать царский подарок на день рождения. Подарил пробитый молью пиджак. Причем когда я этот пиджак показал Клементьеву на свет, он покраснел, забрал его, и больше я его не видел. А так Клементьев, конечно, человек незаурядный, харизматичный. Вот сейчас он из тюрьмы вышел в четвертый раз. Я выигрывал у него суд по поводу клеветы на меня, причем тогда уже не был губернатором. Работая губернатором, я ни разу за всю жизнь не звонил судье. Можете спросить. У меня не было ни одного телеканала, ни одной газеты.  

— Вы сказали, что единственный компромат на вас — женщины. А как же с заповедью “не прелюбодействуй”? Это не к вам?  

— Я чту библейские заповеди. Что касается “не прелюбодействуй”, то вот моя интерпретация: “не спи с женой своего друга”. То есть, если ты мой друг и у тебя есть жена или подруга, я никогда, как бы ни складывались обстоятельства, не буду с этой женщиной спать. Конечно, можно сказать, что это вольная интерпретация заповеди, но тем не менее это то, что я свято соблюдаю.  

— Таким образом, у вас прекрасно получились четверо детей, три семьи… А может, это я завидую вам в душе — у меня-то только одна семья и одна дочка.  

— Почему так мало-то? Надо жить и работать. Рожать.  

— Как завещал великий Путин?  

— Пусть Путин сначала до моего уровня дойдет, а потом будем разговаривать. Я горжусь тем, что у меня четверо замечательных детей.  

— То есть если вам понравится хорошенькая женщина, то сделать с ней ребенка не проблема?  

— Жизнь — сложная штука, и предсказать, как все сложится, я никогда не мог и не смогу впредь. Сейчас я живу с Ириной Королевой. У нас с ней все в порядке, и я не собираюсь эту жизнь менять. А рассказывать вам про свою моногамию я не буду, потому что не привык врать.  

— Но когда выбирают президента США, то, если ты не Кеннеди и не Клинтон, за походы налево можно сильно залететь.  

— За это мы и не любим Америку — за ее лицемерие, пуританизм и за отсутствие там вообще отличий между мужчиной и женщиной из-за засилья феминисток. Мне Америка нравится как страна энергичная, выживающая в тяжелейших условиях, страна огромных возможностей, где недорого и комфортно жить. Но вот это лицемерное отношение между полами меня просто убивает. Я читал там лекции в Гарварде и Колумбийском университете и сталкивался с этим неоднократно. Мне кажется, что феминизм — большой минус Америки, и я им это говорил открыто. В этом смысле мы гораздо ближе к Италии и к Франции.


— Помните, 15 лет назад Жириновский вас на ТВ соком облил. Как вы сейчас смотрите на этот казус?  

— Когда я читал лекцию в Гарварде, выяснилось, что эта история вошла в хрестоматию по телевидению в раздел “Как сделать передачу всемирно известной”. Эту программу посмотрели 2,5 млрд. граждан планеты, причем много раз. Мне это, конечно, льстило как одному из участников той знаменитой программы, но скорее с моей стороны это была молодость, а не продуманный шаг.  

— Но пиджачок-то с пятнами от сока в химчистку сдали?  

— Сдал, конечно.  

— Так вы Жириновского намеренно провоцировали на неадекватку?  

— Тогда я считал Жириновского опасным для страны. Он играл на низменных инстинктах народа, разыгрывал националистическую карту, и я считал, что, если он придет к власти, все закончится кровью. Я видел в нем реального политического врага. Это сейчас он похож на старого клоуна, а тогда был серьезный человек. И я думал, что все способы хороши, чтобы его победить, в том числе и эпатаж. Я сознательно пытался показать народу, что он человек истеричный, невыдержанный. Но сейчас я бы этого делать не стал.  

— Пиджачок жалко?  

— Нет, плевать мне на пиджачок. Ведь этот эпатаж и на мне тоже сказывается, а я уже взрослый человек. А тогда был маленький, всего-то 34.  

— А сейчас, доведись вам в эфире встретиться с Путиным—Медведевым, вы бы их доводили по-другому?  

— Я бы их не доводил, я бы задал им вопросы, которые волнуют страну и на которые они не хотят отвечать. Кто стрелял по бесланской школе из гранатометов? Почему вы не стали расследовать обстоятельство гибели заложников в “Норд-Осте”? Почему вы дали разграбить своим дружкам “Газпром”? Или чем отличается Абрамович от Ходорковского? Я буду им задавать хорошие вопросы, ни один из которых вы не опубликуете.  

— Говорите-то вы все правильно. Но, может, Путин лучше вас понимает народ и страну?  

— Путин обладает теми же комплексами, что и граждане нашей страны. Это ностальгия по Советскому Союзу, комплексы старшего брата перед соседями, ненавистью и одновременно завистью к Западу. Да, эти комплексы во многом созвучны массовому сознанию. Именно поэтому Путин и популярен. Но путь, который он выбрал со своими комплексами, тупиковый. В результате мы стали сырьевой страной, одной из самых коррумпированных в мире. У нас горит Кавказ — и кругом все враги.  

— Банально, но кавказская война началась не при Путине, да и коррупция тоже. Вам не кажется, что вот эта выстроенная, так называемая вертикаль, плохая или хорошая, но так или иначе держит страну? Уберите ее, и Россия развалится.  

— Это неправда. В 90-х никакой вертикали не было, а Россия была. В 90-е были выборы губернаторов, не было денег, были задержки по зарплате, но страна никуда не разваливалась. Она была расхристанной, это правда. Был парад суверенитетов, но никуда она не разваливалась. Это миф, который придумал Путин. А вертикаль закончится распадом России. При 10 долларах за баррель, при выходе страны из глубокой депрессии, в которой она тогда находилась, при банкротстве СССР Ельцину удалось сохранить Россию.  

— Но вы же сами говорили, что тогда олигархи приватизировали Кремль.  

— Совершенно верно. Но я-то как раз требовал национализации Кремля и не отдал Березовскому “Газпром”. Так что к той олигархической системе я никакого отношения не имею. Я был неплохим губернатором, а приехав в Москву, стал бороться с бандитским капитализмом. Из-за этого и был проклят “семьей”.  

— Да, всем вы хорош, но народ почему-то вас не понимает. Это чья проблема — народа?  

— Я не сто рублей, чтобы всем нравиться. Я отражаю точку зрения людей, для которых свобода имеет значение, а собственное достоинство важнее, чем карьера. Этих людей в стране миллионы, но и их не большинство. Я горжусь тем, что в каком-то смысле являюсь отражением их позиции. У меня нет маниакального желания стать национальным лидером любой ценой. Я принципам своим изменять не собираюсь. Подстраиваться под точку зрения, с которой не согласен, не буду. Я, наверное, плохой политик.  

— Зачем же тогда ею занимаетесь?  

— Так ею же разные люди занимаются. Может, я среди них необычный экземпляр. А то, что власть поддерживает большинство, по-моему, не является ценностью. Ценностью является умение конвертировать народную любовь в дело, а они этого не делают.  

— Когда все только начиналось и Путин был просто и.о. премьер-министра, вы говорили про него, что это тот самый кандидат, который нам нужен. Помните такое?  

— У нас в СПС была очень бурная дискуссия по поводу отношения к Путину. И эти дебаты закончились со счетом 3:2 в пользу Путина. За него были Чубайс, Гайдар и Кириенко, а против мы с Хакамадой. Поскольку мы были в одной партии тогда, партийной дисциплины никто не отменял. В результате приняли решение, что раз уж большинство на стороне Путина, то и мы тоже должны, по крайней мере публично, эту точку зрения поддерживать.  

— Борис Ефимович, вы в азартные игры играете?  

— Играть в них ненавижу. У меня жизнь такая адреналиновая, что мне больше ничего не надо. Я недавно был в Лас-Вегасе и, наверное, стал единственным туристом, который близко не подошел ни к игральному столу, ни к автомату, не пробыл там ни одной секунды. Хотя жизнь в этом городе так устроена, что пройти мимо довольно трудно. Я не люблю ни в карты играть, ни в казино ходить. За всю жизнь ходил, может быть, несколько раз, но никакого удовольствия не получал. Причем я приходил в казино и играл там на время, то есть на 5 минут, на 10. И уходил.  

— В борьбе за правое дело вы готовы были бы отказаться от привычного уровня жизни, доходов?  

— Ну, естественно. Дело в том, что я не сибаритствующий человек. У меня дачи нет. Одна квартира в Москве. Машина у меня нормальная, естественно, но никакая не экстраординарная. В чартерных поездках замечен не был. Езжу на спортивные курорты — Греция, Турция, Египет… Иногда ради получения адреналина я дальше езжу, конечно. Занимаюсь кайтсерфингом, виндсерфингом. Просто для этих видов спорта нужен ветер, океан, а Россия, хоть и морская держава, но с этим у нас проблемы. Я бы от многого мог бы отказаться, только не от свободы.  

— А можете ли вы себя представить на месте Ходорковского?  

— (Пауза.) Ни один нормальный человек не хотел бы оказаться на его месте. Я бы хотел, чтобы Ходорковского побыстрее выпустили. Ведь ему всю жизнь искалечили, испортили. Я считаю, что дальнейшее его пребывание в тюрьме — демонстрация жестокости власти. Но я, конечно же, не хотел оказаться бы на месте Ходорковского, чего тут обсуждать.