— Анатолий Иванович, что для вас значит БАМ?
— Петр Первый когда-то прорубал окно в Европу, а мы прорубали окно в Сибирь. Вот как я понимаю роль, которую сыграл и играет БАМ для нашей страны.
— Вокруг БАМа было много пафоса. Вам так не кажется?
— Да, но это объяснимо. Сначала о БАМе слагали стихи и песни, а потом, как и многое “советское”, подвергли обструкции и забвению. Но, так или иначе, БАМ был, есть и будет! И многие люди, которые прошли его школу — конечно, разные люди, разные судьбы, — еще живы.
И я в своей книжке писал именно о них, о том, как было на самом деле…
Отца надо слушать внимательно
В 1974-м наш отряд был в Нижнеангарске — маленьком поселке на берегу Байкала. Когда начиналась стройка, людей туда привозили на вертолетах, а грузы доставляли прямо по льду озера.
Однажды три бульдозера марки Т-100 вышли из Улан-Удэ курсом на Нижнеангарск. Стоял февраль, лед уже окреп и устоялся. Крупные бульдозеры шли треугольником, с грузом, в дороге прошло несколько суток — весь путь составлял около 500 км — и вдруг на третьи сутки под одним бульдозером лед резко лопнул, и он мгновенно ушел под воду. Водители первых двух машин выбежали, чтобы помочь, но было, конечно, поздно… Полынья затягивалась обломками льда и маслянистыми пятнами. Водители стояли потрясенные, слезы застывали на их глазах от жестокого мороза... Гибель товарища их потрясла.
Водитель же тонущего бульдозера — да, вы не поверите! — оказался жив! “Сначала, — рассказывал потом “утонувший”, — я вовсе отчаялся: двери, кабина мгновенно ушли под воду, звать на помощь бесполезно. Но в какую-то долю секунды вдруг вспомнил, как отец-фронтовик рассказывал мне случаи из боевого опыта. В частности, о том, что, если автомобиль попал под воду, не нужно дергаться и спешить открывать дверь, нужно вытерпеть… И я приказал себе: спокойно, Коля, без паники. Ледяная вода быстро заполняла пространство кабины трактора, чувствую — он встал на дно, там метров десять, не больше. И, когда дышать стало совсем невмоготу, нащупал ногой дверь. Она легко открылась, и я из последних сил устремился к поверхности воды. Увидел небо и понял — спасся!
Коньяк по записке
— Работал со мной сменный инженер с Западного портала Северо-Муйского тоннеля по фамилии Журавлев — три месяца жили в одном вагончике. Полный, неуклюжий, хотя и молодой — 25 лет, по-моему, от роду. По первому впечатлению сдержанный, думающий — занимался трудным участком — прорубкой просеки под автодорогу.
Однажды в наш магазин (питание привозили из ближайшего Улан-Удэ) вертолетом завезли продукты, в том числе несколько ящиков коньяка. Подходит Журавлев: “Надо бы отметить день рождения бригадира, дайте “добро”, Анатолий Иванович, на несколько бутылок!” Ничего не подозревая, пишу записку продавщице: ”Отпустить за наличный расчет инженеру Журавлеву восемь бутылок коньяка”. Потом иду к маркшейдеру, другие дела делаю, словом, возвращаюсь вечером… И вижу Журавлева, а с ним еще троих его дружков, без всякого дня рождения, ну, пьяных в стельку, слова неспособными выговорить. И восемь пустых бутылок на полу. Пришлось… ну, прибегнуть к силе и объяснить Журавлеву, что он поступил неправильно.
“Ты, Подзарей, всю морду мне изуродовал. Не прощу, имей в виду”, — сказал наутро проспавшийся Журавлев и, увы, слово свое сдержал. На следующий день, опять вместе с собутыльниками, да еще и с ножом в руках поджидает меня. Страшно, я вам скажу. И вдруг: “Брось нож!” — ору не своим голосом. От неожиданности и резкого крика Журавлев растерялся, а я быстро выскочил на улицу.
Его, кстати, не сразу, но уволили с участка. Однако Журавлев не уехал с БАМа, скитался в Нижнеангарске и опустился окончательно — однажды зимой его нашли под забором, полузамерзшим. Ампутировали ногу. Беда. Были и такие судьбы на Всесоюзной ударной.
Цена победы
— Каждый день стройки был подвигом человека, я все-таки так считаю. И как на фронте, увы, были у нас и потери. 20 сентября 1979 года на Западном участке случилось второе в том году несчастье — в забое у штольни произошел внезапный выброс водяной пульпы (смесь тонкоизмельченного полезного ископаемого с водой). Горный удар — это огромное давление, страшный подземный грохот, поток пульпы был настолько мощным, что породопогрузочная машина весом в 5 тонн была отброшена на 120 метров, рельсовые пути и вагонетки бешеный поток унес из-под земли на поверхность. Погибших бамовцев откопали в песке в 100 метрах от забоя…
Спасшийся чудом механик участка сказал мне, когда пришел в себя: “Я находился в штольне, раздался страшный грохот. Увидев, как мне навстречу несется громадная волна, бросился убегать, кричал всем, чтобы спасались. Вода настигла меня, сшибла с ног и понесла вперед, сзади слышал крики ужаса. Спасся чудом благодаря затору, образовавшемуся от аварийного запаса бревен…”
Северо-Муйский тоннель стал вечным памятником погибшим товарищам.
P.S. Анатолий Подзарей участвовал в строительстве всех 8 тоннелей БАМа, первым в отечественном тоннелестроении внедрял новую технику зарубежных фирм, участвовал в разработке целого ряда новых инженерных решений, а после БАМа принимал участие в строительстве Московского метрополитена, специальных тоннелей в Москве и области, в том числе и под МКАД… За что по праву получил высокие государственные награды.
А книгу автор издал на свои деньги — совсем не для торговли. Разослал друзьям-бамовцам. С праздником вас, Анатолий Иванович!
