Боткинская — это диагноз

У столетнего юбиляра — лицо Солдатенкова

Построить “бесплатную больницу для всех бедных без различия званий, сословий и религий” — об этом в конце ХIХ века мечтал Козьма Терентьевич Солдатенков. Почетный гражданин Москвы, купец первой гильдии, он завещал на постройку больницы около 2 млн. рублей. Московское городское управление выделило 10 десятин земли на Ходынском поле. И сто лет назад, 23 декабря 1910 года, состоялось официальное ее открытие. Сегодня весь город знает эту больницу как Боткинскую. В 1920 году по решению Московского совета больнице присвоено имя С.П.Боткина, хотя Сергей Петрович в ней не работал ни одного дня.

У столетнего юбиляра — лицо Солдатенкова
фото: Александра Зиновьева

Первая реакция — надо бы вернуть больнице настоящее имя. Но почему-то даже памятник Солдатенкову установлен лишь в 1990 году и внутри двора. Насколько это правильно? Об этом накануне столетия больницы я впрямую и спросила нынешнего главного врача больницы — заслуженного врача РФ, академика РАЕН, доктора медицинских наук, профессора Владимира Николаевича ЯКОВЛЕВА.

— Я не сторонник переименования, потому что бренд “Боткинская больница” хорошо известен не только в России, но и в мире. Конечно, я ничуть не умаляю подвига Солдатенкова, который завещал все свои деньги людям. Но в Петербурге по инициативе Боткина была построена бесплатная инфекционная больница и сегодня носит его имя. Там-то Сергей Петрович работал, хотя родился в Москве. Затем учился за границей, вырос в великого клинициста, терапевта. Открыл катаральную желтуху (вирусный гепатит А), известную как болезнь Боткина. Кстати, стал первым в истории русским лейб-медиком императорской фамилии.

— Реально ли в рыночных условиях выдерживать статус бесплатной больницы?

— Мы открыты абсолютно для всех. Пациентам, поступившим к нам, врачи без ограничений оказывают необходимую помощь, а оплата идет по системе ОМС. Москвичи и жители Подмосковья, работающие в столице или имеющие регистрацию, лечатся бесплатно. Иностранцы и жители других городов получают либо платные медицинские услуги, либо, при отсутствии средств, обращаются в Департамент здравоохранения Москвы, и им выдают специальное направление. Лечим и по квотам, если речь идет о высоких технологиях.

Козьма Солдатенков.

— Что больше всего повлияло на развитие Боткинской больницы? Дмитрий Медведев, как известно, назвал ее “столицей медицины”.

— Изначально наша больница создавалась как инфекционная, потому что в начале ХХ века в стране свирепствовали опасные инфекции: кишечные, тиф, скарлатина, дифтерит. А чтобы можно было оказывать сопряженную помощь, добавились еще хирургия, терапия. Всего было запланировано 505 коек, а открыто 250. Затем из года в год прибавлялись новые направления лечения. Сегодня наша больница фактически превратилась в многопрофильный стационар, где мы оказываем любые виды помощи на самом высоком уровне. Стала ведущим медучреждением не только Москвы, но самой большой в России. Она пережила несколько периодов: была и “придворной” (обслуживала верхушку советской власти и одно время не принимала даже по “скорой”), потом стала скоропомощной. Сегодня 70% больных поступают по “скорой”. Я пришел сюда в 1996 году из военной медицины, где все содержалось на высоком уровне. И был крайне удивлен состоянием этой известной больницы: отсутствие ремонта, изношенное оборудование, разбитый на дороге асфальт... Нам удалось многое сделать, но не всё. Скажу откровенно: хирургию мы довели до международного стандарта, а терапевтические отделения пока далеко не те, какими хотелось бы их видеть. В палатах по 3—6 человек, не в каждой санузел, а есть отделения, где вообще всего два санузла на всех. Так что половина больницы пока без капитального ремонта и реконструкции. Но надежда есть. Наше правительство на медицину сегодня отпускает миллиарды. Надеюсь, от этих щедрот и нам что-то достанется.

— О Боткинской говорят как о больнице, имеющей самые высокие технологии...

— В августе 2007 года введен в строй новый 22-й лечебно-клинический корпус на 800 коек, имеющий в составе отделения хирургического профиля, 24 операционные, оснащенные современным оборудованием, диагностические подразделения и пищеблок. Здесь в основном одно-двухместные палаты, в каждой душ, телевизор. Открыта консультативная поликлиника на 350 посещений в сутки, в стенах которой ежегодно сотрудники больницы и профессорско-преподавательский состав кафедр консультируют почти 60 тысяч больных, направляемых к нам из различных поликлиник города. Причем все это бесплатно. В составе больницы работают также центры диагностики и лечения токсоплазмоза, центр эндопротезирования крупных суставов, городской гематологический центр, обеспечивающие высококвалифицированной помощью население столицы.

У нас круглосуточно работают компьютерный томограф и врачи всех специальностей. В составе отдела лучевой диагностики — четыре компьютерных томографа и два магнитно-резонансных томографа. Это позволяет проводить круглосуточные исследования ургентным больным, осуществлять широкий круг томографических исследований как стационарным больным, так и амбулаторным — жителям Москвы по направлению лечебно-профилактических учреждений. Ежедневно в отделе проводится около 100 различных по локализации и сложности компьютерно-томографических и около 50 магнито-резонансных томографических исследований, в том числе с внутривенным боллюсным контрастированием. При такой нагрузке, естественно, парк оборудования быстро изнашивается (на сегодняшний день томографы работают всего три с небольшим года, а износ составляет 50%).

— Обзавелись и протонно-эмиссионным томографом (ПЭТ), известным как самая точная диагностика?

— Пока нет, но приобретение такого оборудования запланировано. Есть постановление правительства Москвы о создании на нашей базе Центра протонно-лучевой терапии. Помимо самой установки, туда входят и ПЭТ, и несколько томографов.

— Назовите, чем вы особенно гордитесь. Расскажите о самом-самом...

— Я могу сказать о высокотехнологичных операциях — за последние три года их сделано на 25% больше. И они тоже бесплатные, за исключением эндопротезов, на которые нам выделили всего около 50 квот. В других клиниках за эндопротезирование берут огромные деньги. Или взять лечение панкреонекрозов (тяжелое поражение поджелудочной железы). Для нас такой больной не потерян, потому что врачи делают не полостные операции, а микродренирование с помощью различных лапарокоспических методик. Микродоступ при эндопротезировании используется далеко не во всех клиниках. Используем системы наведения при нейрохирургических, урологических, травматологических операциях, при операциях на ЛОР-органах — единичные клиники могут этим похвастаться. У нас есть возможность делать операции на головном мозге, не затрагивая здоровые ткани. Выполняем нескольких операций одномоментно, если, конечно, оцениваем, что больной их перенесет. Тогда к пациенту заходят сразу несколько бригад и одновременно выполняются операции, например, на щитовидной железе, на венах ног и по удалению желчного пузыря.

— Нельзя умолчать и об уникальных операциях врачей-урологов. Причем не только на мужских, но и на женских половых органах. Нашу урологию я считаю одной из лучших в стране. В частности, радикальные операции простаты — за год их выполнено более 300. Рак предстательной железы у мужчин сегодня — большая проблема. Но улучшилась диагностика, и теперь выявляются более ранние стадии, что позволяет радикально прооперировать таких больных и продлить их жизнь до естественного конца. Да и технология этих операций стала более совершенной: выполняются с малой кровопотерей, за меньшее время. Если раньше такие операции делались по 3—4 часа, сейчас максимум за 2 часа. Врачи делают также пластику уретры — тоже редкие операции. Великолепно освоена техника операции и при недержании мочи у женщин.

Сергей Боткин с женой.

— Но при всех технологиях, наверно, не менее важен человеческий фактор?

— Безусловно. В первую очередь хотелось бы сказать о Владимире Григорьевиче Алексееве — зам. главного врача. Весь терапевтический профиль в нашей больнице на его плечах. Профессор Шабунин Алексей Васильевич — известный в Москве хирург и первый номер в больнице по выполнению операций на органах брюшной полости. Доктор медицинских наук, профессор Лоран Олег Борисович — хирург-уролог от Бога, проводит сложнейшие операции, в том числе — в режиме реального времени.

— Что намерены делать, чтобы спасать сердечников?

— Мы создали новое отделение сердечно-сосудистой хирургии и реанимацию для таких больных. Теперь выполняем ангиопластику, стентирование, аортокоронарное шунтирование — дорогостоящие операции, и они для пациентов бесплатные. Стенты к нам поступают централизованно по заявке. Хотя везде стенты закупают сами больные. Конечно, стентов не хватает. Недостаточно также контрастных веществ, без которых невозможно правильно поставить диагноз. Растворов и крахмалов, которые нужны для выхаживания больных в послеоперационный период. Проблемы я изложил новому заму мэра Москвы Ольге Голодец. Уже на следующий день после назначения, 4 декабря, Ольга Юрьевна знакомилась с работой Боткинской. Было приятно услышать подтверждение, что больница является ведущей не только в Москве, но и в России.

Кстати, в середине декабря на совещании руководителей медучреждений столицы Ольга Голодец представила нового руководителя Департамента здравоохранения Москвы Леонида Печатникова. С ним мы работали в госпитале им. Бурденко. Леонид Михайлович — сотрудник кафедры терапии, доцент, я — старший ординатор отделения пульмонологии. Занимались лечебной работой, наукой, бесконечно дежурили по ночам, писали диссертации. Следует сказать, что уже тогда Печатников отличался неординарным мышлением и широтой взглядов на различные проблемы.

— Владимир Николаевич, вопрос лично о вас. Удается ли при такой нечеловеческой нагрузке сохранять свое здоровье: зарядка по утрам? правильный образ жизни? питание по науке? Или...

— В молодости я усиленно занимался спортом, стал мастером спорта по спортивной гимнастике, входил в молодежную сборную “Динамо” и даже СССР. Принесло ли мне это пользу? Если рассматривать вопрос ретроспективно, наверное, да. Но я и сегодня почти каждый день делаю зарядку, всего-то нужно 15—20 минут. Без зарядки для меня жизнь — не жизнь. Поблажку себе даю иногда по воскресеньям: попозже встать, подольше погулять. А в рабочие дни встаю очень рано, на работе — уже в 7.45. Питаюсь в основном здесь, как и все наши сотрудники. Никаких изысков: я неприхотлив в еде. Жаль, очень мало бываю на свежем воздухе. Хотя всем советую бегать или ходить в день по 5 км — это норма. И место есть где пробежаться (больница расположена на 17 гектарах). Но к рабочему столу настолько привязан, что не всегда удается даже пройтись. К алкоголю отношусь спокойно: максимум — бокал вина по праздникам. Оно хорошо снижает холестерин и является прекрасным антиоксидантом. Некоторые говорят, что вино даже продлевает жизнь, но это всё фокусы. Когда-то красное сухое вино по выходным давали даже в санаториях.

С особым трепетом главный сегодняшний доктор Боткинской больницы рассказал: “Нам удалось сохранить в целости палату Ленина в том виде, в каком она была, и даже добавить несколько репродукций. Раненному эсеркой Каплан вождю революции именно в нашей больнице врач сделал операцию — вытащил пулю. Было время, когда сохранять память о Ленине было непопулярным. Но я считаю, это наша история, и ее надо не уничтожать, а чтить”.

Может, вот эта трепетность к фактам медицинской истории и позволила в лихие 90-е не только уберечь легендарную клинику от растерзания, но и сохранить традиции докторов-подвижников, память о меценатах начала ХХ века. Вот только ныне меценатов и подвижников не видно. Может, история пока их не родила?”

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру