Участники нашего «круглого стола»:
Вера Магомедова — майор полиции, начальник отдела по делам несовершеннолетних ОВД по району Раменки.
Валентина Чернова — начальник отдела опеки и попечительства Главного государственного управления социальной защиты Псковской области.
Галина Красницкая — преподаватель московской Школы приемных родителей, кандидат педагогических наук, приемная мама.
— Существуют ли какие-то четкие критерии, по которым определяют, когда стоит изымать ребенка из семьи, а когда нет?
В.М. — Считаю, что ребенка нужно изымать из семьи только в том случае, если родители настолько не выполняют свои родительские обязанности, что возникает угроза для жизни и здоровья (как физического, так и психического) ребенка.
Случай из жизни. Весной этого года СМИ сообщали, что в Туле найдены два социальных маугли — братья 4 и 2,5 лет. Ребята жили в полуразвалившейся хибаре на задворках чужого дома, никогда не выходили на улицу и не видели игрушек, почти не умели разговаривать и сильно отставали в своем развитии.
— «Угроза здоровью ребенка» — это понятие весьма многогранно. Например, в случаях, подобных тульскому, у детей наблюдается педагогическая запущенность, интеллектуальная отсталость. И что тут лучше — оставить ребят в такой убогой, но родной семье или забрать их — пусть в казенный дом, но где они смогут расти и развиваться нормально?
Г.К. — По опыту знаю: работать с неблагополучной семьей крайне сложно, они часто ведут себя агрессивно, сопротивляются вмешательству органов опеки.
Конечно, для мальчиков в этой истории перемещение из семьи будет болезненным. Изымать их надо, только если не удастся изменить ситуацию в семье. А для этого придется приложить немало усилий. Но все должно быть в пределах разумного. Недавно я была в той же Туле, видела там такую ситуацию. Ребенок уже три года находится в социальном приюте — его окончательно не изымают из неблагополучной, пьющей семьи потому, что теперь призывают не лишать кровных родителей прав. А ведь если б лишили алкашей-родителей прав, он, может, уже был бы в новой семье. Очередная кампанейщина — как только вмешивается политика, начинаются перекосы то в одну сторону, то в другую. Кстати, у нас никак не дойдет до органов опеки, что по закону ребенка можно поместить в приемную семью временно, не лишая кровных родителей родительских прав. Правда, как показывает опыт, 80% детей так и остаются в этих приемных семьях.
В.Ч. — Мне приходилось изымать детей из семей. Например, когда малыша поили самогоном, чтобы он меньше плакал. Но расставание с родителями для ребенка, даже если они алкоголики, наркоманы, — трагедия. Поэтому
К тому же если органы опеки все-таки решили забирать детей, то они должны незамедлительно известить об этом прокурора и в
Например, на днях к нам поступил звонок: маленькие дети уже второй день без присмотра, есть им нечего, мать куда-то ушла. В этом случае у полиции есть основание забрать детей из дома, поместить их в приют. Но когда через несколько дней объявилась мать, которая, оказывается, загуляла, то мы ей детей вернули. Просто начали наблюдать за этой семьей, вести профилактическую работу. Надеемся, мать станет бережнее относиться к своим детям, и их не придется забирать совсем. Вообще, всякие бывают ситуации, иногда нужно просто на время взять детей в приют, чтобы у родителей уменьшилась нагрузка, они смогли бы найти работу, сделать ремонт. Правда, не все родители хотят что-то делать.
— Наверное, ребята из таких семей чувствуют себя в приюте лучше, чем дома?
В.Ч. — Не скажите, ведь в неблагополучных семьях дети себя чувствуют достаточно вольно, родители их ничего не заставляют делать. Им не надо чистить зубы, делать уроки, убирать за собой и пр. Поэтому, когда их в социально-реабилитационных центрах начинают учить всему этому, детям не нравится.
— Сейчас панацеей от всех бед — от плохих кровных родителей, от казенных детских учреждений — объявляют новую семью. Но ведь приемные родители часто возвращают детей. Как избежать подобных ситуаций?
Г.К. — Я считаю, что не каждой семье надо давать детей. Чтобы воспитывать трудного ребенка, надо быть в какой-то степени пофигистом, т.е. эмоционально защищенным человеком. Например, сейчас на нашем форуме усыновителей идет активное обсуждение истории Кати, которая несколько лет назад усыновила
В.Ч. — По-моему, разговоры о том, что ребенок социопат, у него плохие гены, — это отговорка. Жестокость порождает только жестокость. А добро, думаю, всегда вернется, хотя не обязательно со стороны этого ребенка. Растить детей, рассчитывая на благодарность, — кровных ли, приемных — дело вообще неблагодарное.
И еще: органы опеки обязаны осуществлять подготовку приемных родителей. Но ведь пока проходить ее их никто так и не обязал! Хотя я бы всех членов семьи обязала бы его проходить.
— Насколько изъятие вредно для психики, здоровья ребенка?
В.Ч. — По моим наблюдениям, ребенок часто воспринимает это как предательство. У ребенка происходит надлом. И поверит ли он еще кому-нибудь в жизни — вопрос открытый.
Г.К. — Несколько лет назад я проводила исследования на эту тему. Оказалось, лет до семи дети изъятие из семьи более-менее легко проживают. Отрыв, конечно, болезненный, но травма заживает быстро. Правда, в этом возрасте дети часто во всем винят себя. Говорят, например: «Я плохо спряталась, когда мамка сказала „прячься!“, вот меня и забрали». Или: «Мы с братом долго на улице гуляли, поэтому нас у родителей отняли».
Примерно с 7 до 14 лет дети очень переживают за родителей. Убегают из детского дома, чтобы посмотреть, как там мама с папой. Гостинцы им какие-то несут — сушат сухарики в детдоме. А вот где-то лет с четырнадцати подросткам уже нравится жить в коллективе.
И еще важный момент: усыновители меня часто спрашивают, как быть с кровными родственниками, которых дети помнят, хотят с ними встретиться. Считаю, нельзя им эту встречу запрещать. Пусть это опустившиеся, пьющие люди, как чаще всего бывает. Дети, увидев их, начинают больше ценить то, что имеют. Я знаю историю, когда женщина усыновила ребенка совсем крохой, и до двадцати с лишним лет парень не знал, что он приемный. Когда же узнал, был настолько зол и обижен, что ему всю жизнь врали, что узнал адрес, поехал и привез свою кровную мать в квартиру к приемной. Так они и живут теперь втроем. Конечно, родительница пьет безбожно. Так что лучше ничего от ребят не скрывать.
Случай из жизни. У Романа и Инны из Одинцова 6 детей. Когда Роман с Инной решили развестись, дети остались с матерью. Но вскоре органы опеки были вынуждены изъять у нее детей и поместить их в детский дом. Узнав об этом, Роман с большими сложностями забрал детей к себе, в небольшую съемную квартирку под Наро-Фоминском. И живет Роман со своими шестью детьми, новой женой и ее двумя дочками в тесной однушке и постоянно боится появления органов опеки. Ведь, по мнению чиновников, дети живут в неподобающих условиях и могут со дня на день опять оказаться в детском доме.
Г.К. — К сожалению, опасения отца понятны и небеспочвенны. Пока органы опеки будут при оценке семейного благополучия основное значение придавать материально-бытовым условиям, а не психологическому климату в семье, они будут принимать решения, противоречащие интересам детей. В ситуации Романа и его второй супруги, которые проявили себя как заботливые родители, задача органов власти заключается в том, чтобы оказать семье материальную поддержку, а не вмешиваться в жизнь этой семьи.
Мне кажется, что, видя такое отношение отца к детям, социальные службы должны взять эту семью на социальный патронат, оказать поддержку.
— Какой выход вы предлагаете в тех случаях, когда не ясно, что лучше — изъять или оставить ребенка в семье?
В.М. — У нас и сейчас многое делается для того, чтобы избежать трагических ошибок. По каждому случаю мы совместно с комиссией по делам несовершеннолетних и опекой совещаемся и решаем вопрос об изъятии. Причем зачастую там присутствуют и сами горе-родители. Чаще всего сначала детей помещаем на полгода в какое-нибудь учреждение — приют, дом ребенка и пр. Эти полгода наблюдаем за родителями — меняется что-то в лучшую сторону (трудоустройство, создание благополучных условий для проживания детей, лечение от зависимостей). Если видим, что родители искренне хотят исправиться, чтобы вернуть своих детей, всячески им помогаем. С ними работают квалифицированные психологи, врачи. Помогаем этим людям найти работу, а иногда даже сделать ремонт дома. Когда жизнь родителей нормализуется, дети возвращаются — ведь ни одно, даже самое лучшее учреждение не заменит для них семьи.
Г.К. — Пить надо меньше... А законов у нас более чем достаточно. Просто многие их не знают, не читают, а самое главное — не исполняют. Может быть, те статьи, которые касаются кровных родителей, стоило бы ужесточить. Вот мы с моей приемной дочерью десять лет ждем алиментов от ее кровной матери, но она по-прежнему не работает, пьет. Приставам с нее и взять нечего. Надо другие способы воздействия находить, например, отправлять таких родителей на общественные работы. А тем, кто еще окончательно не опустился, надо помогать находить работу, жилье, учить решать проблемы, ведь некоторые и пьют-то от безысходности. Но социальные службы очень часто не знают, как с такими семьями работать.
С тем, что у нас в стране много неблагополучных, даже опасных для детей семей, никто у нас не спорит. И контроль за такими семьями необходим. Но никто не хочет пускать в свою семью контролирующие органы — ни обычные родители, ни те, кому нужна помощь. А ведь у нас в стране и законы в Семейном кодексе есть, и деньги на помощь детям в сложной жизненной ситуации выделяются, и о профилактике неблагополучия, поддержке семей много говорится. Но не доверяем мы государству, не доверяем и чиновникам, представляющим его. И это одна из главных бед нашей страны.
