В офис общественной организации «Гражданское содействие», приютившей беженцев, мы приехали к вечеру, когда копты готовились ко сну. Женщины расставляли около стены стулья, уже третью ночь подряд заменяющие им кровати, набрасывали на сиденья куртки и кофты. Ни одеял, ни тем более матрацев на такое количество народа у правозащитников нет.
- В старом офисе кое-какие постельные принадлежности были. Но когда переехали в новый, все одеяла выбросили — четко решили никого из беженцев на работе больше не селить, - объясняет зампредседателя организации Елена Буртина. - Но не оставишь ведь их мерзнуть на улице. И эти люди далеко не первые: только за январь к нам обратились три семьи из Египта, 28 — из Сирии.
На самом деле этот вариант приюта среди компьютеров и офисных столов для египтян еще не самый худший. Ведь первую ночь в России они провели в переходе метро.
Прилетели копты в Москву — четверо мужчин с женами и детьми, младшему из которых недавно исполнилось полгода - в минувший вторник. Почти без денег, теплых вещей и знания хоть какого-то распространенного в нашей стране языка. На английском худо-бедно изъясняется лишь один из мужчин - Питер. Остальные говорят только на арабском.
- Мы, конечно, знали, что у вас в стране холодно и идет снег, но не думали, что настолько. Нам казалось, пару раз за зиму выпадет и растает. Потому теплые вещи захватили только детям, - через переводчика объясняет один из мужчин. Впрочем, тоненькие курточки с одним слоем синтепона и сапоги на искусственном меху вряд ли можно назвать теплыми. Но копты, благодаря пришедшей в Москву оттепели, пока еще этого не понимают.
Владения английским языком хватило, чтобы доехать от аэропорта «Домодедово» до метро. Но куда им идти дальше, прохожие посоветовать не могли.
- Инструкции или встречающие? - недоуменно повторяет мой вопрос журналист Муиз, который помогает правозащитникам с переводом. Сам он некоторое время назад тоже бежал — из Сирии, после того, как за написание оппозиционных статей в родной стране ему начало грозить пятилетнее заключение и огромный штраф. - Что вы, никто их здесь не ждал. Отправлявший их человек сказал прийти в ООН — там, мол, их определят. Но кто в Москве знает, где находится офис этой организации? Да и там беженцев лично уже давно не принимают.
Так копты и стояли в переходе метро, пока их не заметила неравнодушная москвичка Карина. Женщина забрала матерей с детьми к себе домой, мужчины же остались ночевать в переходе. А утром они всей толпой отправились в УВКБ ООН по делам беженцев.
- Но сами они не ведут прием спасающихся от притеснения, а потому направили их к нам, как к своим партнерам: чтобы помогли подготовить заявление в ФМС, нашли переводчика, - объясняет Елена Буртина. - Вообще-то Москве не так много организаций, помогающих беженцам. Мы же занимаемся этим уже 23 года.
«Угрожали, могли женщину за волосы оттаскать...»
- Почему решили бежать именно сейчас? Но ведь в последнее время исламисты будто с цепи сорвались. Вообще-то и прежде были конфликты. Но тогда мы могли пожаловаться в полицию, там подобные инциденты расследовали. Теперь же при новом президенте заявлений не принимают, а если и примут, то тебя же потом и оштрафуют. Если не посадят. Найдут, к чему придраться, - переводит слова одного из мужчин Муиз.
Формально, если я правильно поняла переводчика, конфликт начался из-за хиджаба, который учитель арабского заставлял носить одну из девочек.
- После того, как она в течение нескольких недель приходила в школу с непокрытой головой, учитель схватил хиджаб и едва ли не силой пытался надеть его на голову девочке, - пересказывает Муиз. - Она, конечно же, рассказала обо всем папе. Тот пришел в школу, между мужчинами завязалась перепалка, переросшая в драку. «Ну то есть как в драку: от меня ударил, я ответил», - уточняет Самих.
Мужчина пошел в полицию, там завели дело. Но не на педагога, а на самого Самиха — за то, что ударил уважаемого человека, учителя, на рабочем месте.
- Пока шло следствие, все было относительно спокойно, но когда оно закончилось и мне присудили штраф, местные радикалы начали травлю. Оскорбляли, угрожали, на улице могли схватить женщину или девочку за волосы и оттаскать ее, - передает слова мужчины Муиз. Я смотрю на роскошные кудри той его дочери, из-за которой завязался конфликт, и понимаю: любой отец за такие горло перегрызет.
Потом местные радикально настроенные мусульмане вроде бы попытались поджечь дом одной из коптских семей, хотя чей, не очень понятно. Христиане пошли в местную коптскую общину с просьбой всем мужчинам собраться и устроить дежурство около домов — чтобы мусульмане не могли проникнуть на территорию зданий. Но в общине сказали, что на это не согласятся.
- У нас не так давно церковь коптскую подожгли. Священник сказал, что если мы устроим дежурства возле домов, обязательно сожгут ее дотла. Тогда-то мы и поняли, что нужно бежать.
А дальше вы все знаете: мужчина, который помог с визами (правда, копты говорят, что он им даже авиабилеты оплатил) в большую христианскую страну, где таких, как они, привечают.
- Да, когда мы ехали, думали, что Москва — это часть Европы, - объясняют мужчины.
«Посредники убеждают, что Россия — это часть Европы...»
- Но а все же, почему они приехали именно в Москву? - пытаюсь прояснить ситуацию у Елены Буртиной.
- Знаете, не так давно я получила письмо от женщины из города Гулькевич. Та беженка жаловалась, что местная миграционная служба ей все время грубит и не хочет рассматривать ее ситуацию: «Почему все едут в Гулькевич? Поезжайте в Москву...» Это иллюзия. Конечно, подавляющее большинство этих людей едут не в Россию. Но некоторые доезжают и до нас. Почему? Российская виза стоит дешевле. Кроме того, ее можно получить. А дают ее, как мы понимаем по некоторым рассказам наших беженцев, благодаря тому, что наше консульство сотрудничает со всякого рода сомнительными посредниками. Доказать это, конечно, сложно — можем лишь предполагать. Они вешают людям лапшу на уши, убеждая, что через Россию проще всего выехать на запад. Что это и есть Европа и отсюда без труда можно перебраться во Францию или Германию. Таким образом они продают свои услуги. Российская виза стоит дешево, а услуги контор, помогающих действительно уехать в Европу — дорого. Эти же посредники обещают устроить все по сходной цене. Беженцам из Египта — а это не первый подобный случай - не так сильно нужна Россия. Они хотят ехать в благополучные европейские страны.
И только прибыв в Россию, узнают, что легального пути на запад для них нет, а получить статус беженца здесь практически нереально. Но и во временное убежище, где люди спокойно, под крышей над головой, могут дождаться отказа, их тоже определят не сразу.
- Процедура такова: сперва человек приходит в ФМС и подает заявление на получение статуса беженца. На рассмотрение вопроса, действительно ли этот заявитель подвергается преследованиям в своей стране, по закону отводится три месяца. Потом этот срок могут продлить еще на три. Но вопрос действительно непростой: нужно сделать с человеком расширенное интервью, изучить имеющиеся у него документы — не могут же они поверить, и это правильно, прибывшему на слово, изучить ситуацию в стране, - объясняет Елена Юрьевна.
Но даже если миграционная служба принимает отрицательное решение, на этом процедура не заканчивается. Беженец может обжаловать его в двух инстанциях. И на этот период ему по закону обязаны предоставить место в центре временного содержания.
- Решение о направлении в ЦВР обычно принимают в течение месяца, но начинают процесс только после того, как человека приняли в ФМС. А наша миграционная служба изобретает совершенно фантастические поводы, чтобы не принимать таких людей. Один из способов — отсутствие переводчиков. Людям говорят, что штатных «толмачей» с их экзотического языка в распоряжении ведомства нет, и обещают позвонить, когда найдут. Не беда, почти всегда мы находим своих. Но, как в случае с этими коптами, наш переводчик миграционщиков может не устроить, - говорит Елена Юрьевна. - Да, когда мы пришли с этими людьми в ФМС, нам сказали, что наш переводчик им не нравится и они будут искать своего. Как только найдут, коптов вызовут. Вот только где все это время должны жить люди? На улице?
Квота: 812 беженцев на многомиллионную страну
Пока Елена Юрьевна описывает мне все эти «особенности» получения «крова» в России, еще одна сотрудница организации заполняет документы для беженки из Казахстана.
- Вот, прежде чем каких-то коптов привечать, государство лучше бы о своих подумало, - в сердцах бросает нам женщина. - Я, например, хотя всю юность прожила за Уралом и только потом переехала в Казахстан, уже лет десять не могу получить документы и статус.
Действительно, такое негодование может возникнуть в головах у многих читающих сейчас этот материал. Не тратьте нервы: статус беженца в России скорее всего не получат ни эти копты, ни такие, как эта несчастная, прожившая многие годы в Союзе. Ведь за всю постперестроечную историю беженцами признали всего 812 человек.
- Даже если бы у них были суперпричины — а если честно, я в этом не уверенна - статус им бы все равно не дали, исходя из внегласной установки. Иначе не знаю, чем объяснить столь малое количество положительных решений, - в сердцах комментирует Елена Юрьевна. - Такого нет ни в одной стране, естественно, если брать те, в которых действует программа.
Временной убежище дается чаще. Но сперва людям должны дать хотя бы «путевку» в центр временного содержания. А он в России фактически один — в небольшом уральском городке Очер Пермского края. Еще один, по словам Елены Юрьевны есть в Ростовской области, но он переполнен. А третий, в Тверской, пока приема не ведет.
- Такого количества центров нет ни в одной более-менее уважающей себя стране, даже в крохотной Польше их одиннадцать, - говорит Буртина.
В Очере беженцев ждут теплые щитовые домики на несколько квартир, с общим душем и туалетом, отдельная столовая, где их будут кормить три раза в день.
- Условия там достаточно хорошие. Правда, многие беженцы, особенно из африканских стран, жаловались, что им трудно свыкнуться с нашей едой. Они бы предпочли брать продукты и сами готовить. Но об этом говорить смешно, когда есть другая, куда более существенная проблема — отсутствие переводчиков и учителей русского. Единственные, кого учат языку — это дети. Их стараются устроить в школу.
А ведь обучение языку страны, в которую ты прибываешь — важнейшая составляющая интеграции.
- Прибывшие в «приют» люди не могут поговорить с администрацией, с врачом. Им выдают небольшие деньги, но они даже не могут «кинуть» их на телефон — не знают, как, - объясняет Елена Юрьевна. - Люди там просто едят и спят — то есть ведут животный образ жизни. Без знания языка перспектив у них нет. Найти работу в крохотном городке, где нет мест и для своих, невозможно. А это порождает тяжелейшую депрессию.
Правозащитница вспоминает, что люди жаловались ей: «Мы здесь, как в могиле». И это не потому, что в центре плохие бытовые условия. Просто у них нет перспективы. Смысла жизни.
- Как итог: люди помаются и понимают, что лучше вернуться домой. А если человек действительно подвергался преследованию, это крайне опасно.
Разговор прерывает вбежавшая в кабинет сотрудница организации.
- Елена Юрьевна, там человек звонит, хочет бесплатно предложить квартиры коптам. Соединить? - голос девушки дрожит от радости. Она явно сама не верит в то, что произносит.
Но уже через минуту разговора с благодетелем Буртина меняется в лице.
- Да, позвонил человек, предложил четыре квартиры в безвозмездное пользование на полгода. Но при одном условии: среди них должен быть священник. Ну или космонавт, - ехидно добавляет она уже от себя.
На самом деле на просьбу о помощи египетским беженцам откликнулись многие граждане. Только за то время, что мы провели в офисе «Гражданского содействия», пришли четыре человека — приносили деньги, детское питание, продукты для взрослых. А на следующий день позвонил мужчина — владелец предприятия в области. Предложил жилье неподалеку от производства. В обмен на работу.
- Правда, поселить он может только две семьи. Да и как они будут работать на предприятии, не зная ни слова на русском или английском, не совсем понятно, - недоумевает Буртина.
«На родине нас ждет смерть...»
- А вы понимаете, что вам, возможно, придется вернуться в Египет? - задаю последний вопрос коптам.
- Нет, мы не можем. На родине нас ждет смерть! - не знаю, правду ли сказал копт Виктор. Но глаза при этих словах у него явно погрустнели.
Когда мы с переводчиком Муизом выходили из офиса, я поинтересовалась его мнением: дадут ли коптам статус или хотя бы временное убежище. Ведь он и сам когда-то проходил эту процедуру.
- Хочется верить в это. Но скорее всего, нет. Даже если в их истории правдиво каждое слово, - Муиз опускает глаза. - Мне, например, сказали, что доказательств преследования со стороны властей у меня нет. (Ему, напомним, в Сирии грозило пятилетнее заключение и миллионный штраф за публикацию оппозиционных статей - «МК»). Я спросил у сотрудника миграционной службы, что является доказательством?
- Ну например, если бы вас арестовали.
- Но ведь тогда бы я не смог бежать из страны! - парировал Муиз.
- Но почему же? - ответили в ФМС.
...За те два дня, что прошли с визита коптов в миграционную службу, переводчика для них так и не нашли. Возможно, найдут в понедельник — тогда для них пойдет месячный отчет ожидания места в центре временного содержания. Для египтян это будет уже шестая ночь на стульях в офисе правозащитников. Конечно, они хотели попасть не в Россию. Но мы ведь так печемся о своем имидже на международной арене. Так, может, докажем, что мы не хуже Европы? Хотя бы тем, что официально выслушаем их в ближайшее время.