«Сергей Филин сразу понял, что это была кислота. «Я чувствовал ее вкус на моих губах, у себя во рту», – говорит художественный директор балетной труппы Большого театра.
Прошло полгода с того дня, как некто вышел из тени и выплеснул разъедающую жидкость в лицо г-на Филина, когда тот набирал цифры на кодовом замке своего подъезда в Москве, но каждая секунда этого нападения запечатлелась в памяти жертвы.
“Боль была колоссальной и внезапной, – говорит он. – Была прекрасная зимняя ночь: тихая, белая...Я начал хватать снег в горсть и прижимать его к моим глазам и щекам, чтобы облегчить страдания.”
Это проявление насилия в январе могло повергнуть Большой в еще более глубокий кризис после нескольких лет интриг и «подстав». Павлу Дмитриченко, танцору балета, вскоре предъявили обвинения в организации этого нападения.
Сейчас, шесть месяцев спустя, эта компания имеет шанс положить конец внутренним распрям, вновь утвердив свой статус мировой твердыни танца и «храма культуры», по словам г-на Филина... Сегодня они запускают зрелищный трехнедельный сезон в Королевской Опере, чтобы отметить 50-летний юбилей первого визита Большого в Ковент-Гарден.
Ради такого случая, г-н Филин согласился впервые дать интервью лицом к лицу после того, как он в феврале отправился в Германию к специалистам по глазам и пластической хирургии в клинике в Аахене близ голландской границы.
Он встретил нас в фойе клиники, будучи в темных очках и красной шапке, надвинутой на лоб, в качестве защиты от света, раздражающего его пострадавшие глаза. Под руку с ним — его жена Мария Прорвич, и безошибочным скольжением танцоров, эти двое проводили нас до кафе неподалеку.
Он не желает вспоминать события 17 января, но признается, что сразу после нападения ему казалось, что он умирает. Спотыкаясь вслепую и зовя на помощь, он добрался до будки, где к нему на помощь пришел охранник.
«Я сказал ему, чтобы он позвонил в «скорую» и позвал Машу выйти из нашей квартиры”, – говорит он, – «У меня было чувство, что я на грани расставания с жизнью, и хотел сделать это на руках своей жены».
Снег и быстрая помощь его семьи предотвратили некоторые последствия. В Аахене пластические хирурги взяли кожу с тыльной стороны его левой руки, чтобы восстановить более всего пострадавшую часть его лица рядом с правым ухом. Не считая россыпи красных пятен на его челюсти справа, кожа выглядит гладкой и здоровой. Однако, на его взгляд, воздействие было разрушительным.
«На прошлой неделе мне сделали 22-ю операцию, – говорит он. – Часть оптимизма, который был ранее, не оправдалась. Мой правый глаз совсем не видит, а левый работает процентов на десять. Я могу различать светлое и темное, но не могу различать лица. Но я хочу сосредоточиться на факте что у меня удивительные врачи, и что есть план лечения. Есть надежда, что левый глаз может значительно улучшиться”.
Врачи используют новаторское лечение, основанное на стволовых клетках, пытаясь исправить повреждения, вокруг его глазных яблок зафиксированы защитные мембраны. (...)
(…) В марте был арестован 29-летний Дмитриченко, по российскому ТВ было показано его признание в нападении, случившемся двумя месяцами ранее. Он признал, что нанял бывшего заключенного, которого он знал, для нападения на Филина, но согласился с тем, чтобы его избили, не обливали смесью аккумуляторной кислоты и мочи.
Филин не комментирует детали перед процессом. «Все это своего рода политика», – говорит он, пока его жена закапывает ему в глаза капли: единственный раз, когда он снимает солнечные очки. «Кто-то поставил перед собой задачу нанести удар по театру и по мне, чтобы помешать артистам работать. Но они не достигли успеха». (…) «Труппа никогда не останавливалась. Это единый коллектив со своей сохранившейся креативной силой. Мы стоим плечом к плечу. Между артистами нет кислоты. Наш ответ на все, что произошло в Большом – это танец, который артисты приносят на сцену». (…)
Он надеется вернуться к полноценной работе, если его левый глаз восстановится хотя бы на 30 процентов. Поедет ли он, тем временем, в Лондон? «Может быть, – говорит он. – Фактически, я уже там. Вы говорите только с моим телом. Мои сердце и душа всегда с труппой».
