В магазине для покупателей класса «чуть выше среднего» в центре столицы утром воскресенья немноголюдно. Витрины дорогих импортных сыров, свежей рыбы и мясных продуктов ломятся от изобилия. Покупатели придирчиво обнюхивают герметично закатанные в пленку заморские деликатесы.
— Почему вы нюхаете? — интересуюсь у немолодой интеллигентной дамы в дорогих сережках в тон к летнему сарафану, вертящей в руках запакованную фуа-гра. — Разве в такой упаковке утиная печень может испортиться?
— У нас все может быть, — глубокомысленно отвечает мне дама. — Слышали, у нас запретили ввоз всех этих продуктов. А значит — распродают уже несвежее, чтобы окончательно не стухло. Вот я и проверяю.
— Пармезан не портится, — советует другая покупательница из сырного отдела. — Я заказала знакомой из Италии сразу целую голову на 6 кило мне привезти. А друзья из Испании целую огромную ногу хамона привезли, он тоже не портится, им хватит до снятия санкций!
Тут, заметив небольшое скопление покупателей, к нам спешит продавщица из отдела элитных сыров:
— Берите-берите, дамы! Да, твердые сорта хранятся, и можно заказать за границей, но, посмотрите, вот этот с плесенью или вот тот мягкий козий со слезой! А итальянская буррата из молока молодой буйволицы или овечий сыр из долины Кьянти!
Видимо, наши дамы все же привыкли прислушиваться к продавщицам — они послушно складывают в тележку означенные скоропортящиеся сыры. А вот мужчина средних лет принципиально кладет в корзинку кусок костромского сыра и сосиски отечественные со словами: «Однажды уже продались буржуям за конфетку в яркой обертке, больше не продешевим!»
Когда покупательницы разбредаются, виновато вздыхает и продавщица Наталья (она уже заметила, что мы фотографируем прилавки, и нам пришлось показать удостоверения прессы):
Уточнив, что фамилия ее не прозвучит, Наталья признается:
— Крупной торговой сетью, куда входят и наши магазины, владеет европеец. И вот нас всех недавно собирали по его распоряжению — от директоров и менеджеров до продавцов и даже киргизских уборщиков. И велели ажиотаж нагонять вокруг тех продуктов, которых скоро не станет. Поэтому все продавцы, кто на норвежской рыбе стоит, на дорогом сегменте сыра и мяса, мы все прямо артистами разговорного жанра стали — ну когда вы еще увидите такой чудесный, ароматный, розово-прозрачный стейк из семги, который еще вчера плавал в норвежском море! Распродать-то надо остатки!
— Ну и как, помогает разговорный жанр?
— Да, начиная с утра пятницы — очень много смели из того, что в списки попало. Люди на дачах у себя или просто на загородных пикниках на природе устраивают тематические вечеринки — прощание с самым любимым из запрещенных продуктов. Или со всеми сразу. Это мне сами покупатели рассказали.
И в самом деле, подобные прощальные вечеринки проходят. Их форма и размах зависят только от культурного и материального уровня самих прощающихся.
Так, например, в элитном коттеджном поселке в 15 км от Москвы по Киевскому шоссе прошла тематическая вечеринка «Прощание с пармезаном». Гости съезжались на дачу, стилизованную под старинный голландский замок, — и каждый привозил что-то изысканное на тему пармезана. В итоге на столе собралось немыслимое количество сортов этого вида сыра, включая самые редкие домашние виды «только для семьи». Ну и, разумеется, хватало всех «аксессуаров» к пармезану — вино определенного года урожая, виноград правильного сорта, фрукты, оливки, спагетти. «Пармезановая» пати даже имела свой дресс-код — гостей призывали явиться в цветовой гамме от молочно-белой до цвета топленого молока, что они с удовольствием выполнили, благо жаркая погода эти цвета и нашептывала. В конце вечера (который случился под утро) растроганные уходом из их жизни пармезана аристократы из новейшей российской истории устроили благотворительный аукцион, на котором благополучно распродали все недоеденное и недопитое. С молотка ушло все — отъезжающие гости с удовольствием запасались вином и сыром «на догон души» в воскресенье. А вырученные средства, как обещали хозяева мероприятия, пойдут на устроение вечеринки в следующую субботу — на ней будут прощаться с мраморной говядиной из Австралии и семгой из Норвегии. Поэтому гостям следует явиться в алых и терракотовых одеяниях.
Ну а на берегу реки Москвы в городской черте той же субботой теплая молодежная компания, по их собственному выражению, «провожала в последний путь последнюю культурную закусь к пиву» — а именно, нарезку из слабосоленой семги, вяленую страусятину в пакетиках, немецкие соленые орешки, чипсы и засахаренные ананасы.
Молодежь бренчала на гитаре, напевая «Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй!». В этом не было как особого патриотизма, так и особого возмущения. Как и молодежь всех времен и народов, молодые россияне к запретам относятся с некоторым энтузиазмом — ведь тогда есть что нарушать. Над чем иронизировать, чувствуя себя взрослым и либеральным. И есть плод, который в любом случае будет сладок — просто потому что запрещен.
