— Вадим, почему ты решил взяться за генерала нашего де Голля? Может, хотел показать, как измельчали нынешние политики по сравнению с этим Гулливером?
— В твоих словах есть абсолютная доля истины. В принципе у нас был формальный повод: в конце августа исполняется 70 лет освобождению Франции от фашизма. Хотя фильм про де Голля мне хотелось снять давно. Понятно, что про него много снято и документальных картин, и художественных — все-таки судьба очень неординарная. Да, де Голль сейчас оказался безумно актуальным и современным. Дело не в том, что он такой монументальный. Кстати, когда я просматривал французскую видеопродукцию про его судьбу, наткнулся на прекрасный художественный фильм под названием «Колосс на глиняных ногах»… Французы считают, что первым, кто изменил Францию, был Наполеон, а вторым — де Голль. Но де Голль изменил не только страну, но и абсолютно весь мир. Как он строил свою политику внутри государства, вне государства, с кем он дружил, с кем ссорился, как он строил дипломатические отношения, политические — это все безумно интересно, будто специально для сегодняшнего дня. Мы хотели показать, что существовал такой человек, с такой харизмой, который определял если не мировую, то уж европейскую политику точно в 50–60-х годах ХХ века. Действовал не столько благодаря, сколько вопреки. Сопротивлялся всему и вся. У которого была абсолютно своя, им понятая и придуманная, выстраданная линия поведения, линия жизни. Безусловно, это персонаж, которого сейчас нет.
Про де Голля делали в основном фильмы героические. А мы много показали личных моментов. Мы рассказываем про его семью, про его больную младшую дочь Анну, которая страдала синдромом Дауна и которая полностью изменила его мировоззрение. Он стал совсем другим благодаря этому несчастному ребенку, который прожил всего 20 лет.
— Поподробнее расскажи, пожалуйста.
— Она родилась в 28-м году, в 48-м году ее не стало. Диагноз был поставлен сразу. Согласно существующей тогда системе здравоохранения во Франции таких детей сразу отлучали от родителей и оставляли в специальных учреждениях. Но де Голль с женой жестко сказали: нет, мы этого ребенка никуда не отдадим. При этом девочка говорила одно слово за 20 лет — «папа». И генерал был весь в этой девочке. Ради нее он купил поместье, которое потом стало их семейным. Сейчас это, можно сказать, дом-музей, а на самом деле оно должно было соответствовать всем критериям для спокойной жизни девочки: чтобы было удалено от города, чтобы там было тихо, чтобы открывался живописный вид… После смерти дочери жена де Голля тут же создала специальный фонд, который существует до сих пор. Там присутствовали только женщины, со многими из которых мы встретились. Это такое специальное медицинское отделение для взрослых больных-даунов.
А когда я говорю про изменения де Голля как политика, то именно этот ребенок сделал его очень социальным. Вот сейчас мы говорим: Франция — социальное государство, самое социалистическое из всех капиталистических стран, с бесплатной системой образования, медициной… Все это именно от его отношения к дочери. Он же был патриотом до мозга костей, для него национальные интересы страны всегда оставались превыше всего, ради которых Франция никогда не поступалась принципами ни в пользу США, ни в пользу СССР. То есть у Франции особый путь, по которому они идут и сейчас, в ХХI веке.
— Про величие и победы де Голля мы достаточно много знаем. Но ты же исследовал жизнь де Голля, ты разбирался в нем как в человеке… Так какая же, на твой взгляд, самая большая неудача де Голля как политика и как человека?
— Самая большая неудача — это финал, это 68-й год. Он был уже пожилым человеком и просто не понял причин студенческих волнений. Все-таки общество требовало перемен, а де Голль, безумно любя Францию, забыл, что в этой прекрасной Франции живут еще и французы, которые не всегда с ним соглашаются и не всегда были им довольны. В какой-то момент он потерял управление, контроль над ситуацией. Де Голль, являющийся моделью поведения для многих политиков мира, думал: ну как же он не сможет справиться с французами в своей любимой Франции? Вот в этом было его заблуждение.
Де Голль же ушел очень достойно. Придумал референдум, на котором жестко поставил условие: если вы не проголосуете за мои предложения, я ухожу. Все знали, и он в первую очередь, что на этом референдуме его не поддержат. Но это было красиво! А ровно через год после своего ухода он скончался. На похоронах де Голля его преемник Жорж Помпиду сказал: «Франция овдовела, а мы все осиротели». Вот такая жизнь.
Эфир 30 августа в 21.55 на канале НТВ
