Между тем, «МК» стали известны подробности пребывания Евгения Кузнецова в госпитале «Эль Каусер». Руководитель отдела по работе со страховыми компаниями Наталья Дробот, чей муж, главврач Тайир Аль–Араби, дежурил в ту ночь в больнице, рассказала, в каком состоянии поступил российский турист, об операции, которую провели совместно русские и египетские врачи, о том, как 45 минут больного пытались реанимировать, а также почему его жена Светлана попала в туристическую полицию.
- Расскажите, как Евгений Кузнецов поступил в госпиталь?
- Он поступил в госпиталь 8 ноября около 4 утра. Он был в бессознательном состоянии, в коме. После осмотра наши доктора оценили его состояние. По шкале Глазго оценивается уровень сознания. Обычно, ясное сознание – это 15 баллов. Евгений поступил с уровнем сознания, которое соответствовало 3. Медики понимают, насколько тяжелое у него было состояние. Евгению сделали компьютерную томографию, которая показала, что у него обширное кровоизлияние в мозг, причем – в глубокой степени. Врачи сказали, что он неоперабельный. Извините за подробности, но у него мозг практически плавал в крови.
- Его жена, Светлана, приехала в клинику одна?
- С ней был друг семьи, как я поняла, партнер мужа по бизнесу - Леонид Коначенков.
- Подозреваемого в причинении смертельных травм бизнесмена Ильи Орличенко не было?
- Нет, в больнице он не появлялся. Как мы поняли, когда вся эта ситуация произошла, он с места происшествия сбежал. В больнице мы Светлане сразу предложили вызвать полицию, тем более, что в госпитале в то время находился мой муж, главврач, доктор Тайир Аль-Араби. Требовалось зафиксировать все эти побои. Но что Светлана сказала: «Не надо, я очень устала, сейчас ночь». Она не присутствовала во время драки, спала в своем номере. Тогда с Евгением был его друг Леонид, вместе они и участвовали в потасовке. Его тоже изрядно отметелили, что было видно по синякам и ссадинам на лице Леонида.
- В то время, когда Евгения привезли в госпиталь, присутствовали нейрохирурги?
- Евгения Кузнецова приняли опытные травматологи и реаниматологи. Наш штатный нейрохирург в это время находился в Каире, проводил сложную операцию. По интернету мы выслали ему все снимки, результаты томографии. Он дал свое заключение, дал корректировки по назначениям, медикаментам и так далее.
Данный случай был, по сути, реанимационный. Мы сразу же разместили Евгения в реанимацию. Из комы он так и не вышел.
- Светлана была проинформирована о состоянии своего мужа?
- 8 ноября, во второй половине дня была сделана повторная компьютерная томография, чтобы увидеть, есть ли какие–то изменения в динамике. Обследование показало, что состояние Евгения ухудшилось. Об этом мы честно рассказывали Светлане. Она видела, какие действия производятся докторами, какие лекарства ее мужу вводятся. Светлана сама заходила в реанимацию, была в курсе всех событий. Врачи сообщили ей о достаточно плачевных перспективах и плохом прогнозе. Так как ее муж находился на момент драки в пьяном состоянии, она знала, что страховая компания выплачивать ей ничего не будет, что все расходы она будет нести самостоятельно. Мы показали ей результаты обследования, ожидая от нее ответа. Делать операцию или нет, - мы в первую очередь должны спросить у официального представителя пациента, который находится в коме. Она сказала: «Надо использовать малейший шанс, я эту операцию делать буду».
- Ее понять можно.
- Как женщина я ее понимаю, и сама поступила бы также. Мы чисто по-человечески поддерживали Светлану на всех этапах. Она параллельно связывалась со своими родственниками. Светлана оставила нам электронную почту своей родни в Москве. Мы 8 ноября отправили на все электронные адреса результаты компьютерной томографии, заключение врачей. Светлана решила обратиться к российским медикам. Я находилась рядом и слышала, как по телефону ей объясняли, насколько у ее мужа тяжелое состояние, ей говорили, что шансов очень и очень мало. Тем не менее какие–то из докторов, фамилии я думаю называть сейчас будет не корректно, согласились прилететь и провести операцию, понимая, что перспектив на улучшение очень мало. Мы максимально содействовали российским докторам. Они прилетели 9 ноября в 3 утра. Мы на своей машине забрали их из аэропорта, привезли их сразу в больницу, показали все документы. В это же время из Каира прилетел наш нейрохирург Ахмед Рожди. Операция была совместной. Ни один российский доктор не имеет право здесь работать без соответствующей лицензии, полученной в Каире. Российские медики работали под прикрытием местного доктора. У него большой стаж работы, он вывел из комы огромнейшее количество пациентов. Как русские, так и египетские врачи, говорили по– английски, поэтому хорошо понимали друг друга. Был составлен план операции. Так как у Евгения Кузнецова была черепно–мозговая травма с переломом и кровоизлиянием, врачи провели трепанацию черепа, фигурально выражаясь, «почистили» его. Операция началась в 6 утра, в 9.30 – закончилась.
До операции Светлана подписала документ о том, что самостоятельно принимает решение, осознает сложность операции и все риски и последствия, связанные с ней.
- Светлана знала в какую сумму выльется операция и лечение?
- Вопрос, сколько это будет стоить, ни во время реанимации, ни во время компьютерной томографии, ни во время операции, не стоял вообще. Мы не спрашивали ее ни о какой предоплате, ни о каком кредите, мы несли эти расходы самостоятельно. Все, что необходимо было сделать, было сделано. Требовалось переливание крови - пожалуйста, необходима была компьютерная томография – пожалуйста. Мы ни разу Светлане не сказали: «Давай сумму такую–то вноси». Она говорила: «Мне не важно какие это будут деньги, мне нужна это операция, я хочу, чтобы ее сделали». На тот момент мы спасали жизнь человека, вынимали деньги из своего кармана и все оплачивали.
- Какое было состояние Евгения Кузнецова после операции?
- После операции мы сделали компьютерную томографию. Каких–то больших изменений после операции не наступило. Мы готовы предоставить вам эти данные. Тем не менее, состояние было тяжелое, но стабильное. Светлана уехала ночевать в отель. 10 ноября мы подготовили для нее разрешение на вылет и отправили его на все электронные адреса, что она нам оставила. Это требовалось, чтобы достичь договоренности о вызове спецборта МЧС, чтобы он транспортировал Евгения Кузнецова в Россию. Мы в свою очередь оговорили определенные условия, чтобы больной был в лежачем положении, чтобы с ним рядом был реаниматолог, чтобы постоянно поддерживалось искусственное дыхание легких. Этот документ также был отправлен в Россию. Спецборт должен был прилететь 11 ноября.
Тогда же, 11 ноября утром, по всем показателям мониторов, у Евгения Кузнецова упало давление, остановилось сердце. Дежурные реаниматологи сразу же приступили ко всем необходимым действиям. Согласно медицинскому протоколу, врачи в течение 45 минут делали все возможное, чтобы вернуть Евгения к жизни. Но все их усилия не увенчались успехом.
Светлана приехала в госпиталь около 10 часов утра. Я сама ей лично звонила, чтобы сообщить, что ее муж находится в критическом состоянии и врачи борются за его жизнь. Все то время, когда Евгения, прошу прощения, пытались воскресить, Светланы не было в больнице. Когда она зашла в реанимацию, Евгений уже был мертв, лежал, отключенный от всей аппаратуры.
Расписку о том, что она обязуется оплатить все понесенные расходы она подписала 11 ноября, после того, как в госпиталь приехала полиция, чтобы зафиксировать смерть Евгения Кузнецова. У нас нет морга, мы не храним умерших у нас в больнице. Понимая ее тяжелое состояние, мы как могли поддерживали Светлану. Мы не говорили ей: «Оплати счет прямо сейчас». 14 ноября она набрала мой номер телефона и сказала: «Ну что, давайте будем закрываться, сколько все лечение и операция стоит?» И тогда же, 14 ноября, Светлана получила официальный счет на сумму 18 900 долларов за нахождение ее мужа в реанимации, за переливание крови, за лабораторные анализы, за компьютерную томографию, за операцию и другие расходы.
- Как Светлана попала в туристическую полицию?
- Зная, что Светлана улетает из Египта 16 ноября, мы попросили дать ее конкретный ответ, когда она готова оплатить счет. На что она заявила: «У меня денег нет, у меня муж умер. Я бедная, у меня нет возможности оплатить расходы. Я возращаюсь в Россию и когда–нибудь вам деньги заплачу». Мы находились в недоумении. Человек сначала говорил: «Я за все заплачу, только спасите моего мужа», а потом мы услышали: «Когда–нибудь заплачу». Такое вот некорректное поведение. Мы вынуждены были пригласить ее в туристическую полицию, где также присутствовали представители нотариальной конторы и тур–оператора, для того, чтобы официально засвидетельствовать, как и когда Светлана будет оплачивать счет. На этой трехсторонней встрече она написала расписку, что готова оплатить 480 тысяч российских рублей в течение суток, и оставшиеся 7 тысяч 600 долларов она обязуется внести в течение последующих двух недель, когда приедет в Россию.
Также она подписала документ, что никого не винит в смерти своего мужа. Мы отпустили ее с миром. 16 ноября она улетела из Египта, а 19 ноября начала давать интервью, при этом искажая факты. Мы соболезнуем ей и ее близким. Но надо понимать, что, находясь в другой стране, если есть какие–то договоренности, их надо довести до конца. На мой взгляд, раздувая скандал, Светлана хочет как–то продлить срок оплаты или вообще не платить оставшуюся сумму долга.
