«Закрывают мой музей… Закрывайте! Я служил другому народу, другой Украине»
Елена: — Как вы относитесь к российским артистам, которые на концертах размахивают украинскими флагами? Стоит ли их за это осуждать или нужно все-таки их позицию уважать?
— Я не стал бы осуждать в этой ситуации украинских артистов, если они считают, что Украина — суверенное государство, и из чувства патриотизма берут в руки этот флаг. Но если украинским флагом размахивают российские артисты, я считаю, что это аморально. И это в то время, когда на Украина последние новости льется братская кровь.
В прошлом августе Макаревича пригласили выступить в Святогорской лавре как бы для детей Донбасса. Но Славянск и Святогорск находятся под властью так называемой новой Украины. Значит, он выступал и для их солдат, что я считаю тоже аморальным. Ну нельзя выступать перед солдатами, которые стреляют в свой народ!
Сознайтесь, вы, профессионалы, журналисты, что мы проиграли Америке информационную войну начисто. Звоню как-то своим близким друзья, одесситам, говорю: «Ну, когда мы встретимся? Давно не виделись». Слышу: «Когда вы очередной самолет собьете, тогда и встретимся…» Они уверены в том, что мы агрессоры.
Вот ваш Минкин — это талантливейший журналист, выдающийся журналист. И когда его письма, которые он отправляет президенту, читаешь, думаешь, вроде всю правду говорит. Он может ругать руководство, президента, все, что угодно, но он всегда остается патриотом своей страны, во всех своих острых публикациях. Я в этом твердо убежден.
Когда я приезжаю в Донецкую и Луганскую народные республики, а я уже трижды там побывал, вся украинская пресса пишет, что Кобзон приехал к террористам. Я говорю: «Вы воюете на донбасской земле, с ополченцами — жителями этой земли. Был референдум, народное вече, люди решили жить самостоятельно. Это вы к ним пришли с мечом. Они защищают свою землю, свободу и независимость. Так кто в этом случае террористы?»
Я не считаю себя самым смелым и храбрым, но уверен, что должен был проявить свои чувства. Просто обязан, потому что я — дитя военного времени, познавший все ужасы войны. Я помню разрушенный дотла Донбасс, когда я вернулся туда после изгнания немцев в 44-м году.
Я награжден высшими наградами Украины: орденом «За заслуги» трех степеней, нагрудным знаком «Шахтерская слава» трех степеней. Я — народный артист Украины, почетный гражданин 18 городов. Я сказал: «Я отказываюсь от всего». Мне давали все эти звания и ордена в той Украине, которая была моей Родиной. А сегодня я не могу служить преступной Украине. Я не могу служить убийцам, которые стреляют в свой собственный народ. Снимают мою доску на горном техникуме, в котором я учился, в Днепропетровске. Снимают название улицы с моим именем, закрывают музей… Закрывайте! Я служил другому народу, другой Украине…
Когда я приезжаю в Донбасс, вижу, какие там чудесные дети… Идут в школу в чистых рубашках, улыбаются. Я благодарен Геннадию Андреевичу Зюганову: мы раз в месяц принимаем на территории санатория «Снегири» детей из Новороссии. Эти славные дети, бывая в музеях, театрах, цирке, купаясь в бассейне, забывают моментально о войне. А потом проходит неделя, и они уже тянутся к мамкам… Я уже сказал Геннадию Андреевичу, что в следующий раз их нужно вместе с мамками приглашать, чтобы и они немножко отдохнули.
«Раньше у артистов были концертные ставки, сейчас гастролеры сами себе заказывают гонорар, торгуются, как на рынке»
— Я говорил своим коллегам: «Почему вы не ездите в Новороссию, в Донбасс?» — на что мне Александр Розенбаум, например, ответил: «Пускай посадят в зал и представителей Украины, и представителей Новороссии, и я с удовольствием буду выступать и перед теми, и перед другими». Я говорю: «Ну, ты просто повторил то, что я делал, когда шла война в Чечне». Когда мне предложили использовать мою афганскую практику и выступить на сцене, я сказал: «В Афганистане шла другая война. В Афганистане наши ребята, наши сыновья защищали южные рубежи своего Отечества… А здесь мы же говорим, что Чечня — это наша территория, наш народ, наши граждане. И раз мы с ними воюем, значит, это гражданская война, как бы мы ее ни называли. Я говорю: когда вы объявите мораторий, я с удовольствием приеду и выступлю». Они выполнили мое условие. Под Грозным, под огромным навесом, было собрано свыше двух тысяч человек. Пригласили половину чеченцев, половину русских.
Вот если на Украине объявят мораторий — именно настоящий мораторий — и пригласят артистов, все поедут, и никто их не осудит, даже американские провокаторы.
А сейчас мои коллеги не приезжают в Новороссию. Понимают, что на Кобзона наложили санкции, — опасаются, что это может произойти и с ними. Раньше у артистов были концертные ставки. А сейчас гастролеры сами себе заказывают гонорар, торгуются, как на рынке…
Я представляю интересы культуры в Госдуме — нас жутко обделили в плане бюджета, говорят: «Нет денег». Я сказал: «Я вам их найду». Мы, артисты, не платим налоги. Я приходил в налоговое управление и говорил: «Я заработал, к примеру, десять тысяч долларов, прошу взять с меня налог» — и слышал: «Предоставьте нам справку о том, где вы получили эти десять тысяч». А я получил их за выступление на корпоративе. В итоге мне говорили: «Мы не можем взять с вас налоги». Таким образом, теряются большие деньги в общегосударственном масштабе. Один артист за концерт получает тысячу евро, другой — тысячу долларов. Но в общегосударственном масштабе эти гонорары превращаются в колоссальные суммы. Ну, так соберите налоги с творческих работников и передайте их на развитие культуры!
Без денег совершенно невозможно развивать культуру. Как жить библиотекарю, который получает 5–7 тысяч рублей в месяц?..
«На Кобзона наложили вето». — «Мы на вето положили это. И вообще на санкции кладем»
Анастасия: — Поступают ли вам предложения о гастролях из тех стран, куда вам за вашу политическую позицию закрыли въезд? И собираетесь ли вы предпринимать какие-либо меры, чтобы добиться отмены этих запретов?
— Когда американцы в 1995 году запретили мне въезд в Соединенные Штаты Америки, была напечатана статья в «Вашингтон Таймс», в которой сообщалось, что артист Кобзон, пользуясь поддержкой мэра Москвы Лужкова, замминистра обороны Громова и банкира Гусинского, создал преступную группировку по торговле наркотиками и боеприпасами. Я, естественно, решил с ними судиться. Громов подписал мое обращение, Лужков подписал, а Гусинский сказал: «Иосиф Давыдович, кто же с Америкой судится, это же бесполезное дело!» Я ему не поверил. Полтора года судился, потратил достаточно средств. Ну, конечно, все следы привели сюда, в нашу страну. В Америке так и сказали: «Не ищите здесь правду, весь негатив на вас пришел из России». Эти материал прислали, как я выяснил, Рушайло, в то время начальник Регионального управления по борьбе с организованной преступностью Московского ГУВД, и Коржаков, бывший тогда начальником Службы безопасности президента. Бог им судья.
Теперь что касается европейских санкций. Если бы они касались только Кобзона, я безусловно бы обратился в Европейский суд. Так же, как, скажем, обратилась в Европейский суд Валерия, когда ей запретили въезд в Юрмалу. Но в связи с тем, что санкциям подверглись десятки наших граждан, думаю, что это бесполезно и не нужно. Надо проявлять солидарность. Я единственное, что сказал, когда Нарышкина не пустили в Финляндию: «Ну вот, теперь и Сергей Евгеньевич знает, что такое санкции». Но если по состоянию здоровья мне порекомендуют оперироваться где-нибудь в стране, которая наложила санкции, я обращусь к президенту Путину, и он мне поможет. Он мне так и сказал, что «если понадобится вам помочь в лечении, я готов это сделать».
Мой коллега, депутат Соболев, сочинил целую поэму под названием «На Кобзона наложили вето». Сочинение заканчивается словами: «Мы на вето положили это. И вообще на санкции кладем». Может быть, чуть грубо, но абсолютно точная мысль.
— А приглашение из этих стран было?
— Два дня назад у меня в гостях был импресарио из Болгарии, который сказал: «Иосиф Давыдович, мы поговорим с нашим президентом, чтобы вас пригласили к нам». Потому что я возрождал болгарские песни. Я сказал: «Не надо! Раз запретили, значит, запретили!» Мои дети и внуки всегда отдыхают в Испании летом. Я сожалею, что не могу к ним поехать. Зато они приедут в Баковку, где я живу. Я сказал дочери и сыну: «Ребята, август вы с внуками проводите в Москве, в Баковке». Ничего страшного не случилось. Недавно я пришел на юбилей Нади Бабкиной в ее центр. Перед каждым из гостей лежало меню, где было указано где-то 8–10 наименований холодных закусок, столько же горячих блюд и десертов. Когда мне дали слово, я вышел и сказал: «Надя, можно я твое меню отправлю Обаме с надписью: «Вот так мы боремся с санкциями».
Александр: — Будете ли вы переизбираться в Госдуму в 2016 году?
— Я благодарен моим избирателям, которые на протяжении пяти думских собраний оказывали мне убедительное доверие. Буквально две недели назад я был в своем округе, и мне там задавали этот вопрос, не сомневаясь в том, что я буду баллотироваться. Но я сказал: «Не буду, а если и буду, то не по партийным спискам, а мажоритарно, как свободный кандидат». Я пока не принял решение. В свое время мне говорили, когда я избирался первый раз от Агинско-Бурятского округа: «Куда ты полез? Зачем ты туда поехал? Семь часов лету, еще и на машине ехать 156 километров». Я сказал: «Какой там потрясающий народ! Нигде нет таких чистых, искренних, понимающих людей, которым хочется помогать». В самое тяжелое время Главой администрации Агинского Бурятского автономного округа был Баир Баясхаланович Жамсуев. Сейчас он член Совета Федерации. Замечательный человек! Мы с ним вместе смогли сделать образцово-показательный регион в Россия — Агинско-Бурятский. Потом мне говорили: «Изберись от Тулы, там тебя все знают». Но я тогда предал бы своих избирателей, которые в меня поверили и которым я служил все эти годы.
«Песни патриотические на телевидении сейчас — неформат»
Сергей: — На радиостанциях репертуар музыкальных программ «зациклен» на англоязычной музыке, не пора ли нам навести порядок в этом деле?
— Я с вами согласен. Сейчас песни гражданские, патриотические на телевидении — неформат. Возьмите самые рейтинговые программы — «Голос», «Детский Голос». Дети поют зарубежные шлягеры. Талантливые, замечательные ребята поют хиты Уитни Хьюстон или чьи-то другие. Они не могут войти в душу этих великих зарубежных исполнителей. Пойте свои произведения. Поедете в Америку — пойте репертуар Уитни Хьюстон или Тома Джонса, любого другого популярного исполнителя. Телевизионщики говорят: «А по-другому — неформат… Нам нужно деньги зарабатывать. Нужна реклама». А что в этой рекламе показывают? Тоже деньги зарабатывают. Вот из этого строится идеология, политика нашего государства.
Пора ответить и нашим поэтам, и композиторам современными песнями о России. Есть замечательные произведения, но они крайне редко исполняются. Когда я начинаю говорить о том, что нужно относиться к России как к матери, мне говорят: «Россия больна». Да, страна переживает не лучшие времена. Но это не значит, что мы должны бросать больную мать. Мы должны помочь ей встать на ноги. У Роберта Рождественского есть замечательные строки: «Одна у человека мама и Родина одна».
Анна Федоровна: — Вспомните моменты, когда бы вы особенно гордились Россией.
— Я гордился Россией 9 мая 1945 года, в День Победы. Я гордился Россией 12 апреля 1961 года, когда в космос полетел Юрий Гагарин. Я гордился Россией, когда приезжал на пуск Братской и Усть-Илимской ГЭС. Было время, когда многие гордились нашими футболистами. Вспомните матч смерти летом 1942-го в оккупированном Киев, когда киевские динамовцы шли на смерть, играя с фашистами в футбол. А серия игр московского «Динамо» с лучшими клубами туманного Альбиона в конце 1945 года? Дважды они выиграли и дважды сыграли вничью. Тогда героем стал Алексей Хомич. Я дружил с легендарным вратарем, которого англичане за бесстрашие изображали в тигровой шкуре. Как-то я спросил его: «Хома, скажи, пожалуйста, почему мы так плохо стали играть в футбол?» Он ответил: «Это потому что мы играли за Родину, за страну, а сегодня играют за машины и квартиры. Поэтому мы разучились играть». Я не говорю, что должен отсутствовать материальный стимул. Но сейчас он стал главенствовать во всех абсолютно направлениях.
Я помню, как ко мне в офис со слезами на глазах пришла мама хоккеиста Саши Овечкина, он тогда еще не играл, дело было в 90-е годы. Она тренировала баскетбольную команду «Динамо», говорит: «Иосиф Давыдович, спасите, помогите, спортсменки разбегаются, уходят туда, где больше платят. Я не могу моих «лошадок» прокормить на 50 рублей в день — столько нам выделяют на питание». А девушки все были под два метра ростом. Я обратился к Лужкову, и мы совместными усилиями спасли команду. Я даже получил от Татьяны «взятку» — динамовский спортивный костюм. Спустя годы ко мне подошел Овечкин, говорит: «Спасибо за маму!» А я даже не предполагал, что он сын Татьяны.
«Юрий Гуляев, когда его спрашивали о здоровье, отвечал: «Наливай!»
Юрий: — Как поступаете в минуты отчаяния, когда кажется, что все плохо, и опускаются руки?
— Бывают огорчения — от недопонимания, от предательства, а меня предавали, и предавали неоднократно. Но приходилось терпеть. Когда после операции я находился в тяжелом состоянии, 15 дней был в коме, и никто не знал, выживу я или нет, со мной постоянно рядом была моя любимая жена Нелли. Помню, я открыл глаза, увидел ее улыбающееся заплаканное лицо и понял, что жив и буду жить! В минуты отчаяния мне достаточно было оказаться дома, в кругу семьи, собрать друзей, и мне моментально становилось легче. И самое главное — когда мне плохо, я стремлюсь на сцену. Выхожу, вижу зрительный зал, слышу аплодисменты — и понимаю, что жизнь продолжается.
Александр: — Иосиф Давыдович, желаю вам счастья, долгих лет жизни, душевного тепла и любви! Как ваше здоровье?
— Мой незабвенный друг Юрий Александрович Гуляев, красавец, прекрасный певец, когда его спрашивали о здоровье, отвечал: «Наливай!» Я, к сожалению, не могу вам так ответить, потому что врачи мне запрещают пить. Борюсь с болезнью, я не скрываю свою болезнь. Спасибо моей любимой супруге. Спасибо моим врачам в Онкологическом центре на Каширке, которые продлевают мою жизнь. Мне очень интересно жить. Я иногда шутя говорю: «Тяжело в лечении, легко в гробу».
