Дворняжки как золотая жила
Каким образом Петросьян пришла к зоозащите — до сих пор остается загадкой: известно лишь, что по образованию она — учитель математики и одно время работала в строительной компании. В 1997 году Петросьян вместе с тремя учредителями (один из них — ее сын) основала благотворительную автономную некоммерческую организацию по спасению животных «ЭКО» (БАНО «ЭКО»). С тех пор начался ее стремительный взлет как владелицы сети приютов в столице, в котором нашлось место и для благодарностей от высоких чиновников, и для триумфальных выступлений в Мосгордуме.
— Впервые о приютах БАНО «ЭКО» я услышала в декабре прошлого года, — говорит юрист Светлана Зиберт, — наткнулась на ролик в Интернете, снятый одним из волонтеров — бывшим ветеринарным фельдшером — приюта в Царицыне, вроде как в местном отделении карантина. Видео меня ужаснуло: котята и щенки, умирающие от инфекции, вперемешку с разлагающимися трупами, полными личинок… Я посмотрела ролик всего раз. Зарыдала. Это не имело никакого отношения к зоозащите животных, и я дала себе слово, что сделаю все, чтобы отстранить Петросьян от зоозащитной деятельности. Последние месяцы я посвятила тому, что разбиралась, как устроен ее бизнес. Я связалась с волонтерами приютов БАНО «ЭКО», ко мне присоединились другие юристы, неравнодушные к проблемам бездомных животных, и мы стали вместе разбираться в ситуации.
До недавнего времени у БАНО «ЭКО» было пять приютов: 3 муниципальных — в Некрасовке (ЮВАО), Печатниках (ЮВАО) и Западном Бирюлеве, и 2 частных — в Вешняках (ВАО) и Восточном Бирюлеве (ЮАО). Муниципальные приюты принадлежат Москве, а компанию, которая будет их обслуживать, выбирают в ходе торгов. Частные приюты полностью принадлежат Петросьян и открыты на арендуемой у столицы земле. Контролировать, как отлавливаются и содержатся бездомные животные в городе, раньше должен был Департамент жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства (ДЖКХиБ). Однако на основании двух постановлений правительства Москвы — от 01.10.2002 №819-ПП «О формировании системы управления и финансирования комплекса мер по улучшению содержания, использования и охраны животных в городе Москве» и от 04.02.2010 №157-ПП «О полномочиях территориальных органов исполнительной власти города Москвы» обязанности по контролю за бездомными животными были переложены на префектуры.
Подпольная империя столичных приютов
— Ситуация с приютами в Москве оставляет желать лучшего — их очень мало, как муниципальных, так и частных, — и они переполнены до отказа, — говорит Светлана Зиберт. — Первый и очень мощный козырь Веры Петросьян — это частные приюты в Восточном Бирюлеве и Вешняках, куда она готова брать животных из других округов.
Бездомные животные есть в каждом округе Москвы. Чтобы определить, кто будет их ловить и содержать ближайший год, округ устраивает торги — либо через аукцион, либо через конкурс. В ходе конкурса участники оцениваются по трем критериям: лучшая предложенная цена, опыт в данной сфере и деловая репутация. Тот, кто набрал больше всех баллов по трем «номинациям», и становится победителем. Аукцион — другое дело: это простая игра на понижение цены.
— Деньги на содержание бездомных животных выделяются во всех округах — но не в каждом есть приюты, — объясняет Зиберт. — И вот Петросьян приходит к местным чиновникам и говорит: о, у вас есть собаки? И девать их некуда? А у меня как раз есть приюты (пускай и в других округах). Так было в ЦАО, ЗелАО и СЗАО. Частных приютов в Москве практически нет: под содержание бездомных животных крайне сложно получить земельный участок. Однако Петросьян это каким-то образом удалось. А потому, по сути, практически монополист и автоматически выигрывает чуть ли не все торги. Дело в шляпе. Чтобы вы понимали, только в этом году у нее с округами, где нет приютов, контракты на десятки миллионов рублей. Это — обслуживание как минимум 1700 собак в год. При этом все они каким-то образом должны поместиться в маленькие частные приюты, предназначенные только для нескольких сотен животных. Там, где муниципальные приюты все же есть, Петросьян получала право на управление ими, сильно сбавляя цены в ходе аукциона. Она шла на это — и выигрывала.
После того как полномочия Департамента ДЖКХиБ по контролю за бездомными животными перешли префектурам, те оказались в затруднительном положении: специалистов по фауне в них просто не было. Тогда префектуры, в свою очередь, поручили следить за дворняжками своим подразделениям — всевозможным ГКУ «Дирекция заказчика» и тому подобным организациям (государственным казенным учреждениям, размещающим заказы, связанные с ЖКХ). Но и там тех, кто разбирался бы в проблемах животных, не было — а дальше перекладывать ответственность местные специалисты уже не могли. Сложилась курьезная ситуация: оценивать раз в месяц состояние приютов и находящихся там животных отныне должны были какие-нибудь тетеньки-инженеры, не особо в этом разбирающиеся. Акты выполненных работ в приютах, в свою очередь, ежемесячно «подмахивали» руководители окружных ГКУ. Все это в конечном итоге привело к полному бардаку в приютах.
— Посудите сами, — говорит Зиберт, — БАНО «ЭКО» обязана предоставлять в ГБУ «Доринвест» журналы регистрации всех собак, которые у нее есть, — там ведется база всех бездомных животных в городе и всех их перемещений. Это очень важно: без такой информации, к примеру, вакцинация просто не имеет смысла. Однако вот что пишет в письме (№ПГ-4082/6 от 29.03.2016 — имеется в распоряжении «МК») заместитель префекта ЮВАО Александр Найданов:
«В связи с тем, что по состоянию на 25 марта 2016 года со стороны БАНО «ЭКО» не переданы журналы регистрации животных, акты обследования и другие документы, определить количество животных, завезенных с других административных округов города Москвы, не представляется возможным».
Четыре дня на закрытие дела
Про приюты Веры Петросьян среди многих волонтеров давно сложилось нехорошее мнение. Одни говорили о том, что никакой стерилизации там нет в принципе — щенки и котята рождались и умирали безо всякого учета. Хозяйка БАНО «ЭКО» к этому относилась просто, повторяя свою любимую фразу: «как бог даст». Другие рассказывали, что тех, кто пишет жалобы на Петросьян, ожидала незавидная участь. Данные о заявителях волшебным образом оказывались в приютах Петросьян — и животные, которых они больше всего опекали, легко могли исчезнуть без следа. Или маленькая собачка, любимая волонтером-жалобщиком, вдруг «случайно» могла оказаться в вольере с крупными волкодавами — и 10 минут спустя от нее уже ничего не оставалось...
— По документам в БАНО «ЭКО» стабильно работает около 400 волонтеров, — рассказывает Светлана Зиберт, — конечно, на практике это не так. Столько людей там побывало разве что за все годы работы этих приютов. Отношение к ним у Петросьян всегда было специфичным: тех, кого что-то не устраивало, сразу же выгоняли — и уже не пускали в приют. А не устраивать могло многое: волонтеры жаловались мне, что им на свои деньги приходится покупать для собак и кошек еду. Или опилки. Им приходится выбирать. При этом основную массу времени у них занимал не уход и общение с животными, а банальная чистка вольеров, после которой времени ни на что уже не оставалось. Так происходит с муниципальными приютами.
С частными — в Царицыне и Вешняках — у Петросьян с самого начала была другая политика. Она с самого начала обозначила их как частную собственность и никого из волонтеров (кроме особо «приближенных») туда не пускала в принципе. Вроде как обслуживала своими силами. И — какое совпадение — все больные и слабые животные почему-то оказывались именно в Вешняках. Навсегда.
Пока в приютах БАНО «ЭКО» творились загадочные и непонятные вещи, сама Петросьян получала все новые грамоты, благодарности и активно выступала в СМИ. Единственным пятном на ее белоснежной репутации была история с уголовным делом, возбужденным 9 июня 2012 года столичными полицейскими по 3-й части 159-й статьи УК РФ «Мошенничество». Дело возбудили по факту хищения денежных средств в крупном размере, выделенных из столичного бюджета на отлов и содержание бездомных животных в двух округах — ЮВАО и ЮАО. Обвинение было предъявлено 18 июля 2014 года самой Вере Петросьян, ее помощнице Анжеле Богачевой и ряду других лиц. Однако уже через четыре дня — 22 июля — обе были амнистированы, главным образом по причине того, что обвиняемые предоставили документы, подтверждающие возмещение в полном объеме ущерба столичному бюджету. Зиберт отмечает, что и тут не обошлось без накладок: все фигуранты уголовного дела были амнистированы как предприниматели, хотя по уставу БАНО «ЭКО» является некоммерческой благотворительной организацией. Казалось бы, история на этом закончена — но столичных зоозащитников возмутило, как легко Петросьян и компания ушли от ответственности. 24 декабря 2014 года столичная прокуратура отменила прекращение уголовного дела по факту хищения «собачьих» денег и вернула его для доследования.
— Получается курьезная ситуация, — говорит Светлана Зиберт, — фактически Петросьян и компания с момента отмены амнистии уже около 1,5 года являются фигурантами уголовного дела. Обвинение ей предъявлено — но мера пресечения не избрана. При этом хозяйка БАНО «ЭКО», находясь под следствием, спокойно продолжает свою зоозащитную деятельность — хотя обвиняется в нарушениях, связанных с ней же. Больше того — оцените иронию: Петросьян обвиняют в хищениях на юге Москвы. ЮАО объявляет конкурс на содержание бездомных собак в 2016 году — и 11 декабря 2015 года чиновники рассматривают заявки (протокол имеется в распоряжении «МК»). Приходят два участника: БАНО «ЭКО» и некая ветклиника «Мовет». Ее владелец — Александр Ткачев-Кузьмин (кстати, фигурант того же уголовного дела, что и Петросьян). Помимо ряда ветклиник в столице он также владеет Службой стерилизации безнадзорных животных (ССБЖ). Он — главный ловец дворняг в Москве, без достаточного опыта в их содержании. Само собой, что БАНО «ЭКО», на содержании специализирующаяся, — заведомый победитель конкурса. Но мы помним, что конкурсная комиссия оценивает не только предложенную цену и опыт, но и деловую репутацию. Вдумайтесь: БАНО «ЭКО» фигурирует в уголовном деле о хищениях на юге Москвы. И Петросьян получает от конкурсной комиссии высший балл за деловую репутацию! Занавес.
Крушение карточного домика
— Я собрала небольшую команду, в которую помимо меня входили юристы Анна Иванина и Наталья Каплина, а также волонтеры, знающие «кухню» Петросьян не понаслышке, — говорит Светлана Зиберт. — Мы стали «копать», пользуясь информацией из открытых источников (в том числе с портала госзакупок) и документами от волонтеров — и наткнулись на любопытный случай. Хозяйка БАНО «ЭКО» получала контракты у округов без приютов благодаря своим частным приютам — в Вешняках и Восточном Бирюлеве (везти в муниципальные чужих собак она права не имела). До этого у БАНО «ЭКО» был приют в Царицыне. В 2011 году он закрылся на реконструкцию. Петросьян выделили другой участок — на пересечении улиц 6-я Радиальная и Дуговая (р-н Восточное Бирюлево, ЮАО). Как следует из письма Петросьян первому заместителю префекта ЮВАО Сергею Пушкареву от 24 февраля 2012 года (имеется в распоряжении «МК»), приют в Восточном Бирюлеве должен был открыться еще до конца 2011 года — однако этого не случилось по техническим причинам, и его стройка затягивалась. При этом приют в Царицыне уже закрылся — но куда делись вольеры оттуда? В письме Пушкареву Петросьян говорит о неких вольерах, которые столичные власти разрешили ей временно разместить в Печатниках, до окончания стройки в Бирюлеве. Я зацепилась за этот факт и решила разобраться, что с этими вольерами произошло в итоге.
28 февраля 2016 года в Некрасовку и Печатники пришли проверяющие из префектуры ЮВАО и ГКУ «Дирекция заказчика жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства ЮВАО». Вот что пишет об этом в письме от 6 мая 2016 года (имеется в распоряжении «МК») заместитель префекта ЮВАО Евгений Афанасенков: «По результатам проверки выявлены множественные грубые нарушения в части ухода за животными (выгуливание, кормление, чистка животных, уборка вольеров и др.) и содержания имущества приютов (техническое состояние вольеров, бытовых помещений и др.)».
В итоге префектура ЮВАО приняла решение не продлевать контракт с БАНО «ЭКО» — и 1 марта 2016 года приюты в Некрасовке и Печатниках перешли под управление нового подрядчика.
— На фоне этих событий, конечно, особенно забавным было поведение заказчиков из ЦАО, ЗелАО и СЗАО, — говорит Зиберт. — Они отдавали своих собак на юго-восток Москвы не один год. Но, когда вместо БАНО «ЭКО» в марте 2016 года пришел другой подрядчик, под опеку которого перешли все собаки, завезенные Петросьян из этих трех округов, заказчики не проявили желания заплатить тем, кто фактически оказывает им услуги по содержанию животных. По словам волонтеров, представители ГКУ стали в компании Петросьян атаковать приюты и требовать своих собак. Их резонно спрашивали: а куда, собственно, вы их собираетесь везти? И каких собак вы хотите получить — карточек-то не оказалось. В итоге коммунальщики ушли ни с чем.
Собачий «концлагерь» в Вешняках
После событий в ЮВАО многомиллионный бизнес Петросьян дал трещину. Добившись успеха в Некрасовке и Печатниках, волонтеры стали заниматься приютом в Вешняках — местом, похоже, с самой мрачной репутацией. Несмотря на все жалобы и требования возбудить уголовное дело по 245-й статье УК РФ «Жестокое обращение с животными», главный бастион БАНО «ЭКО» не сдавался.
27 апреля Петросьян сменила персонал своих оставшихся приютов, уволив оттуда всех гастарбайтеров, — рассказывает Светлана Зиберт. — Судя по всему, кто-то из коммунальщиков намекнул ей, что дела не так хороши, и работников стоило бы сменить (ведь они могут знать лишнее). Сидевшие несколько месяцев без зарплаты гастарбайтеры от такого поворота событий были в отчаянии — и обратились к волонтерам: мол, у вас есть юристы, помогите нам вернуть деньги. А 28 апреля поступила информация, что в мусорный контейнер на территории приюта сброшено большое количество тел мертвых собак и кошек. На 7 часов вечера якобы заказан вывоз машины. Одна из волонтеров по совместительству оказалась журналисткой, вызвала съемочную группу — и информация подтвердилась…
Написать про Вешняки что-то новое сегодня вряд ли возможно — про них не говорил только ленивый. Лишь по официальным данным в приюте было обнаружены 49 трупов животных, а столичные полицейские возбудили по факту происшествия уголовное дело по 245-й статье УК РФ «Жестокое обращение с животными». Кроме того, по факту событий в Вешняках перовский межрайонный прокурор возбудил 4 производства об административных правонарушениях по ч. 1 ст. 10.6 КоАП РФ («Нарушение правил карантина животных») и по ч. 1 ст. 10.7 КоАП РФ («Сокрытие от органов государственного ветеринарного надзора сведений о внезапном падеже животных») в отношении БАНО «ЭКО» и Веры Петросьян.
Соратница Зиберт, юрист Анна Иванина, вспоминает, что дознаватели забрали лишь 5 обнаруженных трупов — а остальные 44 были вывезены в ветеринарную лабораторию на улице Юннатов. Волонтеры потребовали показать им документы на экспертизу и увидели, что ее заказывает… БАНО «ЭКО» (грубейшее нарушение закона!). Позже дознание спохватилось и приобщило 44 трупа к уголовному делу. Впрочем, в истории Петросьян подобные повороты почему-то не удивляют…
— Вы знаете, я раньше думала — странное дело: отлов кошек в городе практически не предусмотрен, это сложно, да и смысла особого не имеет, — но приюты БАНО «ЭКО» их принимают чуть ли не по 50 штук за раз, — говорит Светлана Зиберт. — Зачем же тогда это Петросьян? Когда стали развиваться события в Вешняках, мне все стало понятно: по моему мнению, она такой новый Шариков. Ветеринары, которые осматривали выживших животных из Вешняков, говорили о том, что в жизни не видели такого состояния собак и кошек. У них внутренние органы были просто атрофированы от отсутствия еды и воды. Собаки какали кровью и опилками — представьте, они опилки жрали от голода! И если им хотя бы иногда воду давали, то кошкам — никогда: их тупо набивали в клетки десятками, и они там просто дохли. Вешняки, считаю, долгие годы были настоящим лагерем смерти — а главным девизом БАНО «ЭКО» можно считать: «К животным — по-человечески».
В Калуге как дома
Последняя на сегодняшний день глава в истории с БАНО «ЭКО» связана с Калужской областью. Как ни странно, Петросьян добралась и туда — но чтобы понять, как это произошло, нужно совершить небольшой экскурс в историю.
30 октября 2007 года СМИ разродились новостями о том, что Мосгордума поддержала проект «ЭКОпоселение» в Калужской области (публикацию об этом на сайте столичного законодательного собрания можно найти и сегодня). Казалось бы, как она связана с московскими депутатами? Ответ прост: два региона страны связала Вера Петросьян. Она поведала депутатам о том, что в московских приютах «ЭКО» все хорошо и жизнь кипит — но есть одна проблема: животные уходят в добрые руки медленнее, чем заполняются столичные приюты. Спасение от этой беды Петросьян нашла быстро — брать в собственность заброшенные земли для организации поселений животных с хозяевами. Такие предприимчивая москвичка, как оказалось, уже себе подыскала — ни много ни мало 28 га в Калужской области. Петросьян в красках обрисовала депутатам, как это будет: в утепленных двухэтажных домах с такими же утепленными верандами живут кошки, собаки и люди, рядом на огородах буйствует растительность, а за всем этим следят специалисты ветклиники и администрация, живущая тут же. «Уже в декабре «ЭКОпоселение» сможет принять до тысячи животных, — вещала Петросьян, — а в марте следующего года в административном здании откроется Центр экологического просвещения населения, где люди смогут получить консультации профессионалов по вопросам содержания, лечения, воспитания, профилактики заболеваний у животных». То, что весь проект потребует около 40 миллионов рублей, затерялось в утопических картинах, нарисованных предпринимательницей. Петросьян покорила депутатов — и те дружно поддержали ее проект.
— Поговаривали, что хозяйка приютов «ЭКО» ведет активную работу со старушками, которые приютили у себя сразу несколько бездомных собак и кошек, — говорит источник «МК», знакомый с ситуацией. — Посыл был простой: мол, вы продаете нам свое жилье — а мы даем вам участок под Калужской областью, где у вас будет не жизнь, а праздник вместе с вашими питомцами…
«Город-сад» под Калугой очаровал всех — но обернулся он историей в духе Остапа Бендера. Областные СМИ писали, что в один из дней августа 2011 года начальник отдела аграрной политики Боровского района Калужской области Нина Ефашина по рабочим делам оказалась неподалеку от деревни Ивановское. Чиновница очень удивилась, услышав страшный вой и лай, как будто хором подали голос сотни собак. Местные жители рассказали Ефашиной, что в вольерах за лесом, на большой поляне, живут то ли 200, то ли 700 собак… Сотрудница местной администрации такими вестями была шокирована не меньше, чем собачьим лаем, который после этого еще два дня стоял у нее в ушах. Вскоре то ли к питомнику, то ли к приюту началось настоящее «паломничество» местных чиновников. Очевидцы описывали увиденное так: посреди чистого поля на площади около 3 га стоят крытые камуфляжной сеткой вольеры метровой высоты, с деревянными полами, устланными опилками; в каждом 1–2 собаки. Михаил Пятов, главный санитарный врач района, провел «перепись» животных — и цифры у него оказались впечатляющие: 200 собак — от бойцовых стаффордов и декоративных собачек до обычных дворняг — в 137 клетках.
Но откуда под деревней Ивановское взялось столько животных? Для открытия подобного приюта нужно множество разрешений и согласований, в том числе от местной комиссии по землепользованию и инвестиционного совета — но он ничего не проходил. Больше того — местные власти были о нем попросту не в курсе! Чиновники были в шоке. Тут-то на сцене и появилась Вера Петросьян: как выяснилось, земля приюта — это ее частная собственность, впрочем, оформленная как земли сельхозназначения под крестьянско-фермерское хозяйство. Понятное дело, что приют на 200 вольеров, открытый в чистом поле, под такое определение никак не подходил — а именно им и оказалось «ЭКОпоселение», с помпой представленное Петросьян в Мосгордуме.
Вместо послесловия
— Когда Вешняки «пали», мы решили наведаться в Калужскую область, — рассказывает Анна Иванина, — по нашим данным, там тоже бардак. Мы туда выехали 2 мая — Петросьян, судя по всему, к встрече подготовилась: гастарбайтеры спокойно пустили нас на территорию. Первое, что бросилось в глаза, — это отсутствие скважины с водой. Электричество — от генератора. Приют большой, на 200 вольеров, однако собак там оказалось меньше — всего 120 голов. Волонтеры заметили, что в пустых вольерах видны свежие испражнения, позже нашли брошенные ошейники на крупных собак — складывалось впечатление, что большую часть животных куда-то вывезли. Но одну собаку все-таки упустили из виду — она, черная, была незаметна в углу темного вольера. Ее состояние было ужасным: тело покрыто рваными гноящимися ранами. Фактически животное было при смерти: день, максимум два без медицинской помощи — и конец. Потом нашли еще одну подыхающую рыжую дворняжку — и снова рваные раны…
В историях с приютами Веры Петросьян не все можно подтвердить документально — но некоторые обстоятельства говорят сами за себя. В приюте под Калугой было на удивление много бойцовых собак. На найденных животных, которых, очевидно, упустили работники, «красовались» рваные раны. При этом покусы были видны и на бойцовых собаках. А в центре приюта располагалась большая яма, напоминавшая нам ринг. Жаль, что собаки не умеют говорить…
— Через несколько дней мы вернулись в приют под Калугой в компании участкового, — говорит Иванина. Местные работники не смогли предоставить стражу порядка документы ни на землю, ни на собак. Все 120 животных были на месте. Но в яме по центру вольера видна была свежая насыпь — и волонтеры стали ее копать... Откопали 20 трупов животных. Свежих: собаки погибли максимум 3–4 дня назад. Мы уже подали заявления в полицию, прокуратуру и губернатору Калужской области. Теперь ждем ответа.
P.S. На просьбу прокомментировать ситуацию вокруг приютов БАНО «ЭКО» Вера Петросьян ответила всего одной эсэмэской: «Подадим в суд в случае клеветы».
В свою очередь редакция «МК» просит считать данный материал официальным обращением в прокуратуру.
