Плей-офф Евро-2016 Париж встретил акциями протеста

Французы устроили масштабную демонстрацию

Чемпионат Европы по футболу подошел к решающей стадии – играм плей-офф, которые стартуют в эту субботу. Парижане отметили это в своем стиле – масштабной акцией протеста. Наш спецкор на Евро тоже влилась в колонны бастующих.

Французы устроили масштабную демонстрацию
Понять требования французов могут только французы, так как все они на французском.

Первый тайм

Французы надеялись на эту демонстрацию больше, чем на выход своей сборной из группы. "Трехцветные" под руководством Дидье Дешама пробились-то ‪в 1/8‬ финала досрочно, а пеструю команду бастующих под предводительством Всеобщей конфедерации труда пытались дисквалифицировать еще во время отбора на манифестацию, ссылаясь на то, что ранее подобные мероприятия, прямо как памятный матч Англия – Россия, сопровождались драками с полицией, разгоном слезоточивым газом, погромами и прочими беспорядками. "Трудовики", точно как болельщики ссылались на то, что это не все они хулиганят, а только небольшая компания плохишей ультрас, уверяли, что к ним в ряды на последнем этапе проникают провокаторы, которые вместо того, чтобы бастовать спокойно (хотя как можно бастовать спокойно?), безобразничают и бросают тень на всех остальных. До последнего власти решали, дать ли им добро на акцию, как УЕФА раздумывала, наказать ли нашу сборную из-за фанатов условно или по-настоящему, и в конце концов шествие разрешили, но по очень короткому и странному маршруту.

Болельщики в поисках своего сектора иной раз наворачивают круги по стадиону, так и демонстранты должны были стартовать ‪в 2 часа дня‬ от площади Бастилии, дойти по прямой до первого перекрестка, то есть до порта "Арсенал", что совсем рядом, повернуть, опять пройти по прямой и вернуться на площадь. Поскольку от Бастилии до "Арсенала" шагать меньше, чем от южной до северной трибуны арены "Стад де Франс", а людей должно было собраться, как на любой матч, несколько десятков тысяч, им посоветовали... обогнуть площадь с портом дважды. И на этом разойтись. На том и порешили.

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Смотрите фотогалерею по теме

В день акции все прилегающие к площади Бастилии улицы, на одной из которых меня приютил милый француз Gaspard, чиновник из верхней палаты парламента, перекрыли за несколько часов до начала, точно как подходы к стадиону, когда на нем играют. Даже жителей района вроде меня жандармы заставляли идти на Бастилию в обход, а на подступах к ней досматривали тщательнее, чем в свое время англичан и россиян, от которых ожидали всякого. Полиция открывала не только все сумки и рюкзаки, но и каждое отделение в них. Демонстрантам, в отличие от фанатов, запрещали скрывать свои лица под масками, но зато позволяли проносить плакаты любого размера, а не только полтора на два метра.

Пройдя наконец к Бастилии, демонстранты не спешили бастовать, а наперегонки занимали место в тени. Первый день без футбола на Евро, в перерыве между группой стадией и играми на вылет, выдался жарким и душным. Солнце палило под 28 – 29 градусов, поэтому бастующие, среди которых были и мужчины, и женщины, и старики, и студенты, и разве что не было детей и собак, отсиживались под деревьями, словно за баррикадами, и не спешили выстраиваться в колонны. Ожидание растянулось на целый час, и за это время надписи на некоторых транспарантах успели выгореть, а многие демонстранты окончательно оголодали и искали, где бы подкрепиться перед маршем. Они ведь добирались до Бастилии ни свет ни заря на организованных автобусах со всех концов Парижа и успели проголодаться. Но поесть из-за них же самих им было негде: все прилегающие к Бастилии кафе и рестораны закрыли, чтобы они не пострадали от возможных столкновений с полицией, которых тут ждали несмотря на то, что власти полностью согласовали митинг. На площади, у Июльской колонны, увенчанной пузатым ангелочком – "гением свободы" и напоминающей о "трех славных днях" июльской революции 1830 года (кто бы ее без колонны вспомнил?), когда был свергнут король Карл X и возведен на престол "король-гражданин" Луи-Филипп I, в самом начале маршрута, смекнув про закрытие всех общепитов, промышляли три телеги. Смуглые улыбчивые мигранты жарили в огромном медном чане всё, что заготовили дома с вечера, – кебабы, шашлыки куриные, шашлыки свиные, колбасы красные, колбасы белые, клали это в целый батон хлеба, щедро поливали соусом и продавали по 5 евро за штуку, когда в окрестностях чем-то можно было поживиться за 1 – 3 евро.

– Дорого, – ворчали бастующие. Сегодня недовольство их начиналось прямо с этих телег. Они не брали батоны в надежде обрести что-нибудь подешевле по ходу шествия, на которое их наконец согнали и выстроили.

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Смотрите фотогалерею по теме

Толпа разделилась на горизонтальные и вертикальные прямоугольники, как в морском бое, в зависимости о того, несли они широкий баннер на всех или шли с отдельными постерами на палках. Во главе каждой группы ехала нарядная белая машина с огромным красным шаром, на котором было написано крупно, но маленькими белыми буквами La cgt.

Никто из идущих, а это все были французы, с трудом понимавшие на английском даже вопрос "Как вас зовут?", не мог объяснить мне, по-французски не говорящей, что это значит и против или за они этой самой La cgt. Если бы не мой Гаспар, который не бастовал в самый разгар буднего дня, а работал с самого утра, я бы и не узнала, что это и есть аббревиатура их Всеобщей конфедерации труда (Confédération générale du travail), и тут она сама, разбитая на десятки федераций и профсоюзов, как болельщики одной сборной поддерживают разные клубы, собралась воедино на манифест. На каких-то шарах рядом с La cgt еще было выведено "95", а где-то "94".

– Это, наверное, значит, сколько лет существует наша La cgt, – объяснила мне очаровательная Lorette, которая в свои 27 все еще студентка, будущий библиотекарь. Она одна на пятнадцать опрошенных мною человек еще как-то изъяснялась по-английски.

Получается, кто-то вышел на демонстрацию с прошлогодними шарами? Да нет же, это Лоретте то ли тоже несильна в языках, то ли не знает историю родной конфедерации. Основана она была аж в 1895 году, подсказывал мне Гаспар через соцсети, и на сегодня в ней 40 отраслевых федераций и 95 департаментских объединений профсоюзов, поэтому число 95 могло означать и то, и другое. А вот откуда взялось 94, для нас так и осталось загадкой. Может, у трудовиков там раскол и один профсоюз решил отделиться? По словам Лоретте так и выходило: она по ходу движения пыталась объяснить мне, за или против чего, собственно, тут все сегодня собрались, и у нее получалось, что кто-то (очевидно, правительство) хочет провести какую-то (вероятно, плохую) реформу, что ущемит права кого-то (наверное, бастующих работяг?). Лоретте, как могла, подчеркивала, что реформа эта сложная и состоит из кучи пунктов, и есть в толпе и несогласные по всем из них, а есть те, что лишь по самым суровым, а также сюда вроде затесались и те, кто был со всем согласен, но тоже протестовал...

Понять это на солнцепеке было решительно невозможно. Да в турнирных перипетиях Евро, в плей-офф которого по новым правилам выходят дополнительно по три третьих команды из четырех групп, которых теперь всего не четыре, а шесть, и то проще разобраться. Французы, что же вы так! Ведь хоть в плане погоды день был выбран самый неудачный за месяц, но зато это были первые сутки без футбола с начала чемпионата, на который съехались тысячи журналистов со всех стран Европы и подальше. И им, то есть нам, в эти самые часы впервые не нужно было ехать на стадионы. То есть французская демонстрация могла была быть освещена в самом выгодном для нее свете во всех мировых СМИ, если бы французы сумели объяснить, чего же они хотят! Но нет, толпа шла и шла, крича и неся в руках все свои лозунги только по-французски. И их собственных местных журналистов было очень и очень немного: я видела всего две радиостанции и один телеканал на всю эту толпу, в то время как у любой арены перед матчем выстраиваются сотни телекамер, снимая нарядных болельщиков. Да, толпа демострантов очень напоминала фанатов, идущих на стадион. Фанаты – тоже все в надписях на родном языке, но если они тут же пытаются тебя увлечь, тут же объясняют, что значит каждая речевка (так я узнала, что 'Áfram, Ísland' с исландского переводится примерно как "Вперед, Исландия", а у валлийцев и северных ирландцев, играющих друг против друга ‪в субботу вечером‬, и вовсе выучила всех их дразнилки наизусть), то демонстрирующие французы к собравшимся посмотреть на них иностранцам были абсолютно равнодушны.

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Смотрите фотогалерею по теме

– On est là! Depuis mars, on est là, et maintenant on lâchera pas! – противным голосом надрывался мужчина в мегафон. Он остановил все движение на самом солнцепеке и повторял непонятные мне фразы (это потом Гаспар сказал, что кричал он то, что написано) на неприятный, тянучий манер снова и снова. Полчаса подряд. Слушать это было невыносимо, и я отошла как можно дальше от звука – к тротуару. Там было полегче: не так палило солнце, и не так слышно было горе-оратора. Мимо меня прошел мужчина с воздушным шариком в виде футбольного кубка в руках. Он задумчиво курил на ходу.

– Мужчина, – догнала его я. – А что за шар у вас в руках такой? Вы за или против Евро?

– Ага, – равнодушно ответил мужчина.

– Вы за футбол? – сделала я вопрос проще.

– Да, – пожал он плечами.

– Или против? – не унималась я.

– Да, – мужчина тоже так просто не сдавался.

Так я и не поняла, зачем он забрел сюда со своим шаром, зато стоило остановиться всего на минуту, как мне тут же надавали кучу всяких листовок и газет. И все на французском.

– Концерты, концерты, концерты! – верещала одна девушка, подсовывая мне свою листовку.

– Вы за концерты или против? – уточнила я.

– Не поняла? – удивилась она. – Мы просто проводим концерты вот тут, а еще выставки, а еще барахолка у нас есть... Приходите к нам, всегда весело.

Ах вот как, хитрые какие! Затесались к трудовикам и проталкивают свои интересы.

Оратор все не выкрикивал одну и ту же фразу, поэтому я все пережидала под прикрытием автобусной остановки, что немного изолировала звук. Рядом с ней я заметила странную картину: одна женщина увлеченно исписывала чей-то приклеенный к остановке мужской портрет, а когда она закончила, то подошла к мужчине – не с портрета, а другому, у которого этих портретов лежала целая пачка, и дала ему несколько монет. Мужчина их перечитал, нахмурился, минут пять поговорил с женщиной и как будто отпустил ее с миром.

– Эта дама испортила портрет, который я нарисовал, отпечатал и повесил на остановку, и решила за это заплатить, – пояснил он.

Благодаря его хорошему английскому выяснилось, что мужчина с портрета – Жан-Люк Меланшон, один из создателей и председателей "Левой партии", а также министр профессионального образования. И художник, и мадам за него, но мадам считает, что художник делает из его личности культ, о чем и написала на плакате.

– Она дала мне за это 2 евро, а мне теперь новый портрет вешать придется, – ворчал он. – Вообще-то я свои плакаты по 5 евро продаю. Могла бы уж за полную цену купить и делать с ним, что угодно.

Он вешал новый портрет рядом с исписанным, а оратор вдруг прекратил свой речитатив и включил музыку! "Кукарачу", который американский таракан. Ох как все обрадовались! Подпевать стали, водить хороводы, не выпуская транспарантов из рук, и танцевать. "Я кукарача, я кукарача", – дурачилась процессия, подходя к поворотному пункту – порту "Арсенал". Там их ждала полиция...

Полиция и жандармы выстроились вдоль моста только с одной целью: не дать митингующим с него попадать в порыве революционной страсти. Но бастующие не были готовы к такой заботе. Они были морально настроены на собственный разгон слезоточивым газом, а потому запаслись... розами. Розовые розы на короткой ножке мужчины и женщины давали по ходу заворота с моста служителям закона в знак того, что, мол, вы к нам с агрессией, а мы к вам с цветами. Выглядело это довольно странно, так как никакого насилия никто сегодня не проявлял. Однако митингующих было не остановить: если уж решили дать полицейским и жандармам розы, то дадут, никуда они не денутся. Ни полицейские, ни жандармы розы брать в руки не хотели. И не брали. Тогда упорные бастующие засовывали им эти розы прямо на капот машин: заворачивали через решетку, подкладывали под дворники, завязывали у зеркала. Служивые им не мешали, но смотрели на все это с тоской. Тут еще к полицейским и жандармам время от времени подходил кто-то из толпы манифестантов и просил сняться на память, но они непременно отказывали: в разных странах на этот счет свои обычаи, во Франции слугам закона фотографироваться запрещено. Но розовым энтузиастам было и на это наплевать. Они ни у кого разрешения не спрашивали, а внаглую делали селфи со служивыми и своими розами. Полиция и жандармы опять не сопротивлялись. Они очень тонко переживали эту неприятную процедуру: полуотворачивались из кадра, но при том сохраняли улыбки. Получалось, что они и не смотрят в камеру (то есть не нарушают свои внутренние правила), но и доброжелательны к тем, кто к ним с розами. Вот такие были заботы во время демонстрации у полиции и жандармов! Уж лучше бы эти розы дали им воды, ведь из-за них им приходилось стоять на жаре в полной амуниции.

Веселая колонна тем временем под "Кукарачу" сделала полный круг, дойдя обратно до Июльской колонны, и вода закончилась даже у самых запасливых. Увы, купить ее можно было все на тех же тележках с жареным мясом и батонами, в самом начале. Все магазины, кафе, рестораны и прочие заведения по-прежнему держали закрытыми вдоль всего маршрута. Продавцы на телегах этим пользовались и отпускали прохладительные напитки по 2 евро за баночку. Воды у них почему-то не имелось – только кола.

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Смотрите фотогалерею по теме

– Это безобразие, так нельзя! – возмущались отчаявшиеся демонстранты пересохшим от пения "Кукарачи" голосом, и тут я была с трудящимися солидарна. Это и в самом деле был грабеж среди бела дня, да еще и тех, кто так яростно борется за свои права. Ведь во всех близлежащих заведениях любые холодные напитки стоили одно евро за банку, ну, максимум, полтора. А здесь два, да еще когда у людей нет выбора! А вот на стадионах болельщикам перед матчем всегда раздают пол-литровые бутылки обычной, негазированной, несладкой воды бесплатно. Но тут митингуй – не митингуй, а все равно получишь колу за два евро. Бастующие никакими своими речами не смогли убедить мигрантов на телеге сбавить цену.

После такого надувательства в них заметно поубавилось революционного пыла. На второй круг пошли далеко не все, и уж никто не пошел на запретный третий: большинство, измотанные жарой и речами оратора, просто рухнули в тенек, кто на траву, кто на каменные лестницы, да так и заснули. Когда минут через 20 они проснулись, от демонстрации не осталось и следа. Шествие закончилось часа на два раньше намеченного, а Бастилия уже жила своей обычной жизнью: работали магазины, кафе и рестораны, по проезжей части гоняли мотоциклисты... Полицейские и жандармы, заметив, что от десятков тысяч бастующих остались просто десятки, тоже начинали потихоньку расходиться. Они вопросительно смотрели на свои служебные машины, раздумывая, что делать с розами, прикрученными повсюду. Видно, что возвращаться с цветами в участок им не хотелось, а дарители все были неподалеку и пристально за ними наблюдали (вот же вредные какие). Снимать розы при них они не рискнули и жалобно смотрели на своих "благодетелей" – мол, ну когда же и вы разойдетесь? Ведь даже "Кукарача" уже не звучала из всех мегафонов. Служителей порядка было так жалко, что я отвернулась: пусть хотя бы одним человеком меньше их будет смущать, если они-таки решатся снять розы...

И тут мне пришла смс от Гаспара: оказалось, протест продолжался, только переместился в другое место – на площадь Республики.

Второй тайм

От площади Бастилии до площади Республики – всего четыре станции на метро. Вечером там прекрасно: тихо, много раскидистых деревьев и деревянных лавочек. Но все расселись в кружки по интересам на бетонных плитах. Ой, да это же не те работяги с шарами La cgt, а какие-то другие! Может, и не работяги вовсе, а бездельники, так как, пояснил мне Гаспар, они тут тусуются каждый летний вечер. Дневной протест был еле согласованный, выстраданный, а этот постоянный, и оттого вялотекущий. Полиции с жандармами и вовсе не видать.

Самая большая группа сидела вокруг мужчины, который стоял с микрофоном и что-то им увлеченно вещал на французском. Они смотрели на него так, как здесь во Франции, я видела, смотрели только на Криштиану Роналду.

– О чем говорит товарищ? – тихо спросила я у одного паренька, стараясь не отвлекать его от лекции.

– Не товарищ, а философ крутой, звать Vincent Cespedes (и правда, есть во Франции такой, – прим. авт.), а так это дебаты, – не отрывая взгляда от лектора, ответил он.

– Это тоже протест?

– Самый натуральный, дебаты, ночь дебатов, всю ночь сидеть будем, – выдал он все, что знал, лишь бы я поскорее отстала.

– А о чем дебаты? – не давала я ему погрузиться в усыпляющие меня речи.

– О будущем.

– А поподробнее?

– Ну там, политику надо изменить, и вообще все изменить надо, – отбивался он от меня, как вратарь от мяча.

На этом я дала уйти ему в отрыв. В принципе, вся суть этих дебатов после этих ответов стала мне ясна, они были такими же краткими и в то же время содержательными, как объявление Слуцкого об отставке. Надо все менять. Лучше и не скажешь.

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Смотрите фотогалерею по теме

В этом сквере каждая группа разбившихся по интересам, наверное, что-то меняла. У какого-то лектора поклонников было, как у нашего Кокорина, с число игроков на поле, но они были, а кто-то пользовался такой же популярностью, как секс-символ этого Евро, молодой, заводной, брутальный валлиец Гарет Бэйл. Были здесь и те, кого не взяли ни в один состав, они тусовались сами по себе. Два таких молодца стояли рядом со столом, усыпанным листовками. От дерева до дерева за этим столом они растянули холст с нарисованными на нем акварелью зайчиком и полицейским, готовящимся дать ему пендель.

– А вы чего бастуете, ребята? – подошла я к одному из них.

– Ох инглиш, мой инглиш, – запричитал он и призвал на помощь партнера по команде.

И так вдвоем, отдавая пасы из незнакомых слов друг другу, 34-летний библиотекарь Raphael и 33-летний медбрат (присматривающий за престарелыми и инвалидами на дому) Sebastien поведали мне дословно следующее:

– Законодательство, если вы хотите что-то изменить, то должны спросить их, все правила едины для всех рабочих, таких рабочих, как на заводе, и есть кто-то, кто решает, а мы единый организм, а наше объединение не может ничего сказать, а теперь ничего уже не будет прежним, если 30 процентов объединения скажет "нет", то будет ок, и теперь объединение не знает, что и сказать.

Ну что тут, в самом деле, скажешь. Мне очень хотелось понять их, но я не могла, как ни пыталась. Однако тот же Криштиану Роналду на этом Евро показал, что никогда нельзя отчаиваться. Вот он не забил пенальти австрийцам, но не раскис, а во встрече с венграми сотворил такой потрясающий гол пяточкой, что стал украшением всего турнира. Вот и я, вдохновленная Кришем, решила идти до конца, и попросила ребят наговорить мне все то же самое на диктофон, но по-французски. Запись я тут же скинула Гаспару. Их речи, переведенная им с французского на английский, а мною с английского на русский, звучали уже так:

– Мы протестуем против закона Эль-Хомри (Мириам Эль-Хомри – министр труда, – прим. авт.) в целом, но особенно против пункта номер 2, потому что по нему большинство решений будет приниматься компаниями, а не профсоюзами, которые пока сильнее.

Ну, это уже дело. Я уже начинала им сочувствовать, как валлийцам, пережившим победный гол от англичан на последних секундах матча. Теперь можно было спросить и про зайчика с полицейским.

– О, сейчас расскажем, – принялись рассказывать Рафаэль и Себастиен, и тут их словно заменили. Как будто это были совсем другие ребята. На прекрасном английском, словно это был заготовленный спич (а про реформу, выходит, и не надеялись, что спросят?), они объяснили, что как в метрополитене полицейские нещадно бьют дубинками зайцев, так и на сегодняшней демонстрации в Бастилии демонстрантов жестоко разгоняли...

– Чего? – опешила я от такого наглого вранья. – Все мирно разошлись! Да и зайцев в метро никто у вас не трогает, даже помогают выбраться, если кто-то не успевает проскочить и застревает в турникете.

– Ну да, не разогнали, но ведь могли, раз на раз не приходится, – вздохнули друзья. – А вообще это шутка такая.

Да уж, за такую шутку и красную карточку можно сразу показать. Я демонстративно покинула их участок поля и примкнула к другой команде из пяти человек. Они растянули баннер с частичной надписью на английском! Первая за целые сутки протестов! 'Liberte pour Ali Mohammed Al Nimr', – начиналась она все же на французском. 'No more death penalty!' В общем, свободу хотели какому-то Али Мухаммеду и отмену смертной казни, которая, вероятно, ему грозила.

– Этот паренек, Али, просто хотел посмотреть на шествие во время "арабской весны", а его скрутили как протестанта и бросили в тюрьму в Саудовской Аравии, где он, невиновный, сидит уже несколько лет, – так выходило по их словам. – Смертная казнь ему не грозит, он жив, но ее применяют к другим, таким же несчастным, как он! Свободу Али!

Я огляделась по сторонам и не увидела никого, кто мог бы дать ему эту свободу. Все слушали своих философов.

– А где те, от кого зависит судьба Али? – спросила я у его защитников. Вечером на площади Республики и журналистов, кроме меня, и не было. Ни одного!

– Али такой же, как мы! Мы равны! Свободу ему! – только и отвечали они.

Да уж, сидеть, видимо, Али с такими защитниками еще долго. Хотя здорово, что хоть кто-то, совершенно далекие от него во всех отношениях люди думают о нем. Все-таки должно же это как-то работать! Не зря же они все собираются здесь каждый июньский вечер. Я поддалась всеобщему духу протеста и решила устроить одиночный пикет!

Для начала отхватила у молодцов с зайчиком красный маркер и прямо на одной из их листовок (все равно их никто не брал), крупно вывела: 'Russian athletes to Olympic Games!' Как раз сейчас было самое время выручать российских легкоатлетов, отстраненных от Игр. Нашим футболистам-то уже не поможешь!

– Ну удачи, – пожелали мне удачи Рафаэль и Себастиен. – Французам-то и на свой Евро плевать, будут они за ваших атлетов на Олимпиаде переживать.

Но эта парочка опять была неправа.

– О, Россия, делегации Владимира Путина привет! – улыбались мне, едва прочитав название страны на листе A4.

– Вы же знаете, что случилось с нашими атлетами? – на всякий случай уточняла я.

– А как же, слышали, – отвечали мне. – Им запретили есть допинг, так как они подрались на трибуне стадиона.

В общем, моя акция имела в тот вечер такой же успех, как и все остальные: то есть ровно никакого. А ноги после нее гудели, как у среднего форварда после целого тайма. Устав, я присела на лавочку. Гаспар все работал, и домой идти не хотелось. В перерывах между службой мой любезный француз переводил мне все увиденные за сегодня в Бастилии плакаты и листовки, которые я сфотографировала и отправила ему через соцсеть.

"Рабочие будут иметь 11 часов отдыха минимум, правда или ложь? Ложь!" – гласил один плакат. "Добро пожаловать в зоопарк!" – пугал другой. "Миллионерам выгодно вас дисинформировать, нам нужен информационный закон", – слал Гаспар новый перевод и пояснял, что эта фраза направлена не против миллионеров, а конкретно против президента Олланда и министра Эль-Хомри. "Молодежь безработна, денежки в Панаме, нет "закону боссов"!" – шло дальше. "Сезон распродаж открыт: после того, как они разрушили закон, они атакуют наши базовые свободы, а дискриминации мы говорим решительное нет", "Не доводите людей до инсульта!", "Женщины как камни, вы идете по ним, пока они не ударят вас по лицу", – переводил Гаспар и тихо удивлялся прочитанному. Он был настолько добр, что я даже скинула ему видео с этой самой фразой, которую повторяли на жаре перед "Кукарачей" целый час и от которой мне чуть не стало плохо. "Мы здесь! Мы здесь с марта и мы не сдадимся!" Ах, и вот это, сотни раз повторенное гнусавым голосом, я слушала целый час? Тьфу на этих бастующих! Неудивительно, что у них с марта ничего не выходит. Брали бы лучше пример с моего Гаспара: в свои 31 год заработал на двухкомнатную квартиру в центре Парижа, трудится стенографистом в Сенате, получает 4 тысячи евро в месяц, сегодня на смене с 12 дня до поздней ночи, но не протестует и не жалуется. Умный, добрый, красивый (увы, дорогие читательницы "МК", он женат), пишу ему:

– Гаспар, скажи честно, если бы не зарплата, тоже бы зароптал на столь длинный рабочий день?

– Это исключение, – пишет он. – Я должен быть политически нейтральным, а так я сегодня допоздна, потому что у нас это... пьянка, то есть мероприятие с Вальсом (премьер-министр, – прим. авт.) и Эль-Хомри. Только бастующим не говори! Она к нам в Сенат пришла в гости на час вопросов и ответов от сенаторов к министрам. Они этот самый закон сегодня обсуждали вовсю, против которого все бастуют, так как примут его скоро, дорабатывают.

– Во дела, а на демонстрацию она как-то отреагировала?

– Сомневаюсь, что у нее время было на что-то, кроме разработки закона, там столько всего обсудить надо, а сейчас все обсуждения к шампанскому приступили. Скоро на розовое вино перейдем, – передавал он последние сводки.

Пили они так долго, что в ожидании друга от нечего делать я даже решила поинтересоваться судьбой паренька по имени Али, сколько там ему, интересно, осталось сидеть? Оказалось, уже нисколько. "Википедия" писала, что Али Мухаммеда ан-Нимра все-таки казнили в январе этого года, о чем и не подозревали его защитники, и спасти его не помогли даже протесты Олланда и Вальса. Чего уж надеяться на все остальные протесты? Эль-Хомри пьет шампанское, глядя на них, и это тоже, можно сказать, ее демонстрация.

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Евро-2016 не мешает Парижу бастовать под "Кукарачу"

Смотрите фотогалерею по теме

На площади Республики совсем стемнело, но многие не спешили расходиться. Вокруг сквера вдруг колонной проехали машины полиции и жандармов. Толпа оживились и ожесточенно принялась их освистывать, но они и не слышали ничего в реве своих сирен. Роз на капоте, я обратила внимание, у них не было. Уж не знаю, в участке ли они из сняли, или прямо при демонстрантах, что было бы смело, но ехали они без роз. В конце концов, они тоже сегодня имели право протестовать против того, что им насильно навязывали.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру