Для тех, кто посещает СИЗО впервые все непонятно и неловко: тут показать документы, тут сдать все гаджеты, включая наушники и зарядки, сюда входить только по трое. Одну дверь не открывают, пока не закроется другая. Наконец, наша делегация оказывается в большом помещении. Язык не поворачивается назвать его камерой. Высокий потолок, окна выше человеческого роста, решетки на них белые. Стены покрашены в зеленый цвет. Есть два дополнительных помещения, в одном из них - стул и стулья, в другом натянуты веревки и сушатся ползунки. Вот только мебель тут почти вся привинчена к полу.
На всех кроватях желтые покрывала со смешариками. Сами кроватки самые обычные, члены ОНК жалуются — не всем хватило мягких бортиков. Однако мамочки успокаивают — все есть, просто не успели надеть. В день выдают по два памперса на одного ребенка. Члена ОНК опять обращают внимание Кузнецовой - очень мало, не хватает. Тут мамочки согласны - можно выдавать и побольше. Перед детским омбудменом все взяли детей на руки, от долгих разговоров ребятня устает, просится на пол и на кроватки, все, кто уже умеет ходить, наворачивают круги вокруг делегации и разглядывают людей. Несмотря на размеры камеры, детский уголок совсем маленький — на небольшом коврике в углу может играть одновременно не более 2-3 детей. В СИЗО и колониях дети до трех лет могут оставаться с мамами . Сейчас в СИЗО номер 6 дети в возрасте от 5 дней до 2 лет и двух месяцев.
Опытным взглядом многодетной матери Анна Юрьевна отмечает отекшие ножки у одного из детей. После горячих выступлений членов ОНК выясняется, что педиатр посещает СИЗо лишь раз в месяц, а штатного пока нет.
Мамочки в СИЗО далеко не все из Москвы и даже не все россиянки — Белоруссия, Молдавия, Украина. Многие с одной и той же статьей — 228, сбыт наркотиков в особо крупных размерах. Честно говоря, наркотики как-то мало вяжутся с умиротворенными лицами и младенцами на руках. Кажется, некоторые женщины и сами не понимают, как сюда попали, хотя на вопросы отвечают бодро.
- Меня Юля зовут, это Илья (показывает на спящего ребенка на руках) Я из Луганска, у нас война, я военнообязанная, медсестра. Воевать я не хотела, приехала сюда с мужем. Он у меня русский
- За что вы здесь?
- 228, сбыт наркотиков в особо крупных, 8 лет мне дадут. Но вы не думайте. Я этим не занималась, это все муж, меня вместе с ним забрали.
- А где сейчас муж?
- В Бутырке
- А сына он видел?
- Ну, нет, конечно, это невозможно
- А когда вы узнали, что беременны?
- Уже здесь. Это мне подарок судьбы, я 8 лет не могла забеременеть, бесплодие ставили. Ребенок родился здоровый, только вот проблемы небольшие со слезным каналом. Но меня врачи научили. Я все сама делаю, все лечу.
- А дальше что с вами будет?
- Меня в колонию отправят. В ней ребенка я не оставлю
- Откажетесь от него?
- Да вы что! Родители заберут, сначала мужа, потом мои, я же гражданка Украины, там свои сложности. Можно до трех лет оставить с собой, но я не хочу, там всего два часа в день видеться дают.
- Вам может быть что-то нужно. Чем-то помочь, что-то вы хотели у уполномоченного попросить?
- Ну, на свободу она меня не отступит. А больше мне ничего не нужно, у нас тут все есть
***
Следующий пункт назначения — камеры для несовершеннолетних. Здесь намного теснее: камера рассчитана на 4-х человек, но сидят здесь по трое - два подростка и взрослая женщина. Ей доверяют функции воспитателя. На эту роль обычно отбирают дам с нетяжелой статье и педагогическим или близким к нему образованием. Пока девочки в классе, одна из «воспитательниц» - 42-летняя Лариса Владимировна рассказывает о правилах внутри камеры.
- Я свою основную роль вижу в том, чтобы привести девочек к вере, - вдруг неожиданно заявляет она. - Мы читаем вместе жития святых, они даже телевизор в это время выключают, молимся по утрам вместе , они родителям пишут письма, что пришли к Богу, те очень рады. Не хватает нам посещения батюшек. А так у них все есть. Питание отличное — каши, соки, мясо в обед и рыба на ужин обязательно. Книги. Учебники все у них есть. Рукоделием занимаемся, вот сумочки плетем из пакетов. Одна девочка у нас не хотела учиться, но теперь все хорошо
- А как же вы ее заставили?
- Да она сама в итоге перед первым сентября решила. Наверное, стало скучно, другие девчонки учится будут, а ей что делать.
- А как у вас прошел день знаний?
- Очень хорошо. Девочки все сочинения писали на тему «Я люблю свою родину» . Вообще спасибо нашим воспитателям, все праздники тут проходят хорошо — мы уже два дня рождения отметили
- Но проблемы-то какие-то есть?
- Проблема тут всех одна — девочки скучают по близким, хотят домой. И я хочу. Я тут за преступление , которое не совершала, права мои нарушаются и моих детей несовершеннолетних — их у меня два, я сама мать трех дочерей, бабушка уже. У меня два внука. До этой ситуации думала еще взять детей в семью, а получилось видите как. Очень была рада, когда наша администрация мне предложила заняться девочками. Можно сказать, такая миссия у меня
Перед последним пунктом назначения — классной комнатой, мы заходим в кабинет психолога. Милая деталь — на полке стоит большой макет корабля с алыми парусами. Класс ничем не отличается от обычного в школе. Светло-коричневая мебель. В шкафах книжки, есть компьютер, стереосистема, много мягких игрушек и шариков - видно, комнату старались украсить к нашему визиту. Только учениц тут всего четверо, они сидит за партами по двое. Идет урок русского языка. О себе девочки говорят неохотно, зажимаются
- Таня, люблю биологию, хочу стать спортивным тренером. Занималась волейболом и баскетболом
- А тут играешь?
- Нет.
- Почему? Условий нет или не с кем?
- Есть с кем, и условия есть, но пока не играла. Времени нет пока.
Крупная девочка объявляет, что хочет стать тату-мастером и сейчас немного рисует. для себя. Однако имя свое назвать отказывается.
- А вам зачем?
- Для газеты.
- Вы знаете, с меня уже хватит журналистов и камер, не буду ничего говорить.
Эта девочка здесь за убийство родителей, ей «светит» 7 лет.
- Я свою вину признаю и полностью раскаиваюсь, у меня статья 162 - разбой. Тоже хочу стать тренером, Аиша меня зовут , - бойко рапортует яркая брюнетка
- У меня тоже 162, - добавляет Таня. - Тоже считают, что я виновата
- Я Соня, - еле шепчет рыженькая бледненькая девочка. - Статья 163, я колледже училась на ресторанное дело, дальше бы занималась этим.
Потом уже сотрудники СИЗО поясняют, что 163 статья — это вымогательство. Что и кого могла вымогать эта скромная девочка? Тут без комментариев — обсуждать несовершеннолетних заключенных сотрудники не имеют права.
Девочки ни на что не жалуются и ничего не просят. На пожелание поскорее выйти отвечают нестройным хором «Спасибо» .
Уже вне территории СИЗО сотрудники становятся чуть разговорчивее, просят только не указывать имена.
- Мы уже всякое повидали. Малолетки если сюда попал и- все считай, пропали, отработанный материал. Взрослые, тем более матери еще как-то могут вытянуть себя. А малолетки нет — они и сами это уже понимают, хотя тут, конечно, начинают за нормальную жизнь цепляться, за книжки, за молитвы, за учебу. Но если их все это не засосет - это чудо будет.
Однако Анну Кузнецову отсутствие жалоб у девочек и мамочек ничуть не убедило. Подводя итоги посещения, она заметила, что учебный процесс у девочек налажен не лучшим образом - «нет точного порядка». По сути им преподают лишь гуманитарные дисциплины и те не все, причем делает это один учитель. Сейчас решается вопрос с посещением преподавателей по другим дисциплинам, либо связи с ними по Интернету. Для этого придется изменить устав СИЗО. Еще не менее важным вопросом детский омбудсмен посчитала организацию медпомощи. Ребенка же с отекшими ножками, по заверению Анны Юрьевны, уже показали специалистам.
