Потребовалось всего лишь несколько лет для того, чтобы новая поросль сверхбогатых благотворителей вытеснила старую гвардию титанов филантропии прошлого. Новая поросль это Гейтс, Сорос, Блумберг, Мерсер, Цукерберг и другие. Эти новые мегадоноры изменили характер самой филантропии как благотворительной деятельности.
Новая поросль заработала огромные деньги еще, так сказать, в раннем возрасте. Она тратит их быстрее и выписывает умопомрачительные чеки. А главное, она делает это в наиболее животрепещущих областях социальной и политической жизни (и правые, и левые), что выталкивает их в центр спорных дебатов современности.
Конечно, в Америке вы найдете много таких миллиардеров, которые по-прежнему покупают спортивные клубы, яхты, самолеты и поддерживают музеи и медицинские учреждения, вынужденные зачастую приклеивать их имена к своим фронтонам. Но новые филантропы хотят иного — не своих имен на фронтонах музеев и университетов, а «по меньшей мере» изменения жизни на нашей планете, разумеется, к лучшему. «У них менталитет людей, решающих проблемы. Они не хранят свои деньги на черный день. Они хотят влиять сейчас», — пишет Дэвид Каллахэн, автор книги «Дающие» о современных донорах.
Новая поросль доноров, заработавших миллиарды, компании которых, можно сказать, формируют наш мир, ставит перед собой универсальные цели и готова отдать на их достижение всё свое состояние. Вот пример фонда «Инициатива Чэн Цукерберг» (Чэн – супруга Марка). Этот фонд был создан Цукербергом и его женой Присциллой Чэн. Он ставит своей целью не только улучшение здравоохранения в развивающихся странах. Он провозглашает своей целью «излечение, недопущение и менеджмент всех болезней к концу ХХI века».
Конечно, подобные цели можно только приветствовать. Если миллиардеры готовы тратить для достижения этого свои доллары, то честь им и хвала. Но с ростом их амбиций растет и их влияние на нашу жизнь — от медицинских исследований и социальных проблем до политики. «Это вам не правительство, собирающее налоги и решающее, какие социальные проблемы оно намеренно решать демократическим путем, — говорит Эйлин Хейсман, глава Национально-филантропического треста, некоммерческой организации, работающей с фондами. — Это очень узкая группа людей, заработавшая денег больше, чем им надобно. И вот она решает, о чем будет заботиться. И это, конечно, влияет на всех нас».
В 2015 году хозяину Фейсбука Цукербергу стукнуло всего 31 год. Но он принял судьбоносное решение. Вместе со своей супругой, которая только-только родила дочь, он решил передать на благотворительность — «пока мы живы» — 99% своих акций Фейсбука, стоимостью в 45 млрд долларов в тот момент. «Наше общество обязано инвестировать сейчас в жизнь всех тех, кто появляется на свет, а не только тех, кто уже в нем находится», — написал Цукерберг в послании, опубликованном в Фейсбуке.
Через два года фонд Инициатива Чэн Цукерберг уже вполне оформился. Он структурирован, скорее, как корпорация с ограниченной ответственностью, чем как традиционный фонд. Такое решение, считают Цукерберги, дает их фонду большую гибкость. Фонд сосредоточен на трех главных направлениях: наука, образование и справедливость.
Цукерберги уже отвалили полмиллиарда долларов на создание нон-профитного исследовательского центра, который неограниченно спонсирует работу медиков, ученых и инженеров из ведущих калифорнийских институтов. Цукерберги финансируют работу по идентификации всех клеток в здоровом человеческом организме. В конце прошлого года они согласились ассигновать три миллиарда долларов на ликвидацию всех болезней к концу нынешнего столетия.
В том, как тратить свои миллиарды, Цукерберг во многом имитирует своего друга и наставника Билла Гейтса. Фонд Гейтсов был создан в 2000 году и с тех пор стал непререкаемым флагманом мировой филантропии. У него не только самое большое долларовое обеспечение (около 40 млрд). Он и тратит ежегодно больше, чем другие фонды. Так, в 2016 году Фонд Гейтсов истратил 5,5 млрд долларов.
Усилия Гейтсов распространяются по всей нашей планете. Их Фонд прилагает огромные усилия по сокращению пользования табачными изделиями, по борьбе со СПИДом, по улучшению образования в американском штате Вашингтон. Миллиарды уже истрачены Гейтсами по укрощению инфекционных заболеваний и малярии. Усилия Фонда Гейтса помогли Всемирной организации здравоохранения почти что искоренить полиомиелит.
Большие благотворительные фонды, естественно, существовали и действовали в США еще задолго до Гейтсов. Фонд Рокфеллера, например, начал сотрудничать в 1943 году с правительством Мексики с целью улучшения сельскохозяйственной промышленности Мексики. Именно эта деятельность Фонда подстегнула так называемую «зеленую революцию», которая способствовала повышению урожайности во многих развивающихся странах. Фонд Форда способствовал созданию так называемой микрофинансовой индустрии. Вместе с Мухаммедом Йунусом Фонд запустил «Грамин Бэнк».
В последние годы эти «старички филантропии» тоже стали заниматься большими проблемами общества. Сегодня Фонд Форда занят проблемами сокращения неравенства. А Фонд Макартуров — проблемами изменения климата планеты. Однако деятельность «старичков филантропии» это деятельность не самих стариков-миллиардеров, а их ставленников. В отличие от них, новая генерация благотворителей, таких как Гейтсы, Цуккерберги, Блумберг или Сорос, непосредственно ведает работой своих фондов, не опасаясь конфликтов, которые такое вмешательство вызывает в обществе.
Филантропия политизировалась и в прошлом. Лет сто назад Джулиус Розенвальд, совладелец «Сирс Ребак энд компани», выдвинулся в благотворительность в качестве защитника афроамериканцев. Розенвальд, еврейский бизнесмен из Чикаго, подружился с выдающимся негритянским общественным деятелем Букером Т. Вашингтоном и начал поиск мест для строительства школ для негритянских детей на сугубо расистском Юге страны. Когда куклускановцы сжигали эти школы, он вновь восстанавливал их. И, конечно же, наживал себе при этом врагов. «Джулиус Розенвальд был первым филантропом в области социальной справедливости. Он нарушил весь баланс сил на Юге Америки», — говорит о нем Дэррен Уокер, президент Фонда Форда.
Но это, по мнению Уокера, было «хорошим делом». И сегодня Уокер стимулирует доноров в нахождении «своих собственных внутренних Джулиусов Розенвальдов». Филантропия, утверждает он, не должна быть «проявлением только богатства и власти донора». Она должна быть также «проявлением скромности, проявлением скептицизма в отношении тех самых систем и структур, которые создают богатство. Я надеюсь, что все большее количество филантропов нового поколения понимают разницу между щедростью и справедливостью».
Напрягают свои мускулы доноры по обе стороны политического спектра благотворительности. Возьмем миллиардеров братьев Кох. Они известны тем, что поддерживают республиканцев. Оно они занимаются и подрывом деятельности сторонников идей изменения климата. Они финансируют консервативные исследовательские центры в университетских кэмпусах. Фонд семейства Мерсеров, возглавляемый Ребекой Мерсер и поддерживающий президента Трампа, финансирует think-tanks консерваторов, включая такие махины как «Херетидж фаундейшн» и Институт Хартленда. «Богатые так же популяризированы, как и вся остальная Америка, — говорит Каллахэн. — Сейчас на арену выдвинулись новые силы либеральных и прогрессивных богачей. Их больше, чем когда-либо раньше. Но, с другой стороны, мы имеем богачей-консерваторов. Идет эскалация гонки вооружений среди мегадоноров».
Джон Макартур заработал свои миллиарды в страховом бизнесе. Когда к концу своей жизни — в семидесятые годы прошлого столетия — он создал свой фонд, Макартур не имел четкой точки зрения на то, чему и кому должен служить этот фонд. «Я знаю, как делать деньги, а вы, ребята, должны обмозговать, как их тратить», — говорил Макартур руководителям фонда.
В большинстве своем миллиардеры предыдущих поколений начинали задумываться о своем донорстве лишь к концу жизни. Сейчас эта тенденция меняется.
В чем состоит дилемма современных американских миллиардеров-благотворителей? Огромное количество дней и мало времени для их использования. Цукерберг с супругой говорят, что решили потратить на филантропию все свое состояние пока они еще живы. Вот почему они заделались филантропистами в столь молодые годы. «Давать, как и все остальное, требует практики, чтобы стать эффективным. Поэтому, чтобы полностью овладеть этим ремеслом через 10-15 лет, мы должны начать сейчас», — говорит Цукерберг.
Но начав рано, Цукерберг, продолжает зарабатывать деньги: «Всё то хорошее, что мы творим, со временем соединится. Если мы поможем детям получать хорошее образование сейчас, то потом, когда они вырастут, они будут помогать другим».
Гейтс и другой инвестор-миллиардер Уоррен Баффет дали старт кампании «Обещание давать». Это обещание призывает богачей отдать, как минимум, половину своего состояния на благотворительность еще при жизни или после смерти. Они подгоняют своих коллег-миллиардеров. Гейтсы на своем сайте называют себя «нетерпеливыми оптимистами».
Эксперты утверждают, что в США наступила новая эра «большой филантропии». Богатства быстро создаются и столь же быстро концентрируются. Рождаются новые мегафонды, отражающие приоритеты их создателей. Подобно тому, как Сорос, Гейтс, Цуккерберг и другие вытеснили и затмили титанов «золотой эры», сами они тоже обречены на их участь. Рано или поздно их накроет новая волна еще более богатых и «нетерпеливых оптимистов»…
Всё это, как говорится, у них. А у нас? Объективные причины — преклонный возраст в первую очередь — мешают нашим миллиардерам. Нет у нас и такой концентрации богатства, как в США. Но главное, что мешает развитию филантропии в России, это общественное устройство государства. Поэтому российские богачи предпочитают вкладывать деньги в футбольные или баскетбольные клубы, яхты, дворцы, самолеты, одаривать театры и научные заведения. Такое помещение богатства не пугает власть, а посему приветствуется ею. Иное дело подлинная филантропия, которая ускоряет социальное созревание общества. Власть ее опасается и не поощряет. Деньги не делают российских миллиардеров неприкасаемыми, о чем свидетельствует классический пример Ходорковского. Вот почему, когда глава государства российского встречается с денежной элитой страны, она обволакивает его флером почтения и почитания. Такое положение устраивает и отца нации, и тех, кто высасывает ее соки. А думать о том, какой будет Россия 300 лет спустя, для этой категории просто смехотворно.
Не может быть подлинной, то есть социальной филантропии в стране, где действует правило «После меня хоть потоп».
