…Старшее поколение знает этот город как родину Ленина. Нынешнее — Дианы Шурыгиной и танцующих стриптиз ульяновских курсантов. Гордиться тут особо нечем. Один город — два мира, кроме названия, не связанных больше ничем. А может быть, их и больше, таких вот параллельных миров: один для честных граждан, другой для жуликов, третий для тех, кто их ловит. Четвертый мир — тот, который показывают по телевизору, и он никак не похож на три настоящих.
И в каждом живут по своим понятиям, законам и правде.
Я приехала в Ульяновск в гости к известной здешней правозащитнице Анне Малиновской-Ничкасовой. Правоохранительные органы ее боятся. За смелость и за характер. За то, что в отличие от многих мужчин она не боится никого. Когда-то «МК» уже писал об этой рисковой женщине. Кто, как не Анна, собрав ульяновских бабушек и матерей заключенных, то и дело устраивает пикетирования против полицейского, прокурорского и судебного произволов. Участники с плакатами мерзнут на морозе и жарятся под палящим солнцем.
Произвола, правда, меньше не становится. Местная власть их требования игнорирует. Загнали протестующих на выселки, на край города, где их никто не видит, кроме полицейских, призванных охранять этот митинг. Но Анна не сдается. И нет такого человека в Ульяновской области, кто, находясь в местах не столь отдаленных, не молился бы на ее имя. Эта — пойдет до конца.
Несколько лет назад муж Малиновской Александр Ничкасов погиб во владимирской тюрьме при не до конца выясненных до сих пор обстоятельствах. Анна уверена, что его убили во время пыток. «Все равно посажу тех, кто это сделал», — не сдается она.
А пока, как бабочки к огню, к Малиновской слетаются люди, тоже считающие себя жертвами беззакония и произвола. 33-летний Артур Булташев — один из таких. Он уверяет, будто убил 18-летнего парня. Но сел за это преступление совершенно другой человек, непричастный. И это несправедливо.
Куртка Артура похожа на тюремную робу. В рюкзаке за его спиной находятся смена нижнего белья, ложка, жестяная кружка, какие-то мелочи. Чтобы не одалживаться в СИЗО первые дни. Все свое он носит с собой. Так как к посадке готов всегда. «Как же я не знаю, что нужно брать? — удивляется он моей наивности. — Не в первый раз». «Сколько же вы всего отсидели?» — уточняю. «Десять лет. Что и говорить, душегубная была моя жизнь», — то ли притворяется, а то ли и впрямь сожалеет Артур. Сидел за грабеж, за изнасилование, за то, что напал на сотрудника исправительного учреждения, где отбывал срок. «Во всех своих грехах я искренне каюсь. И что девушку обидел, и что сотрудника», — в отличие от многих своих собратьев он не спешит оправдывать себя и говорить, что его подставили. Хотя нет, на жалость по Фрейду давить все же пытается. «Вот вы в детстве конфеты ели? А я нет. Бедно мы жили. У матери денег не было. А я так их хотел…»
Последний раз Артур Булташев, ставший рецидивистом оттого, что в детстве мало ел конфет, освободился в 2012 году. А сейчас у него в кармане лежит заявление в Следственный комитет о чистосердечном признании в убийстве.
«Не сплю ночами, так мне хреново»
В масштабах Ульяновской области это дело было очень резонансным и громким. Статья 105, ч. 2, УК РФ — «Убийство с отягчающими обстоятельствами». Только чудом погиб всего один человек, а не десяток находившихся на месте преступления.
Из материалов следует, что 24 августа 2015 года в поселке Белый Ключ, что неподалеку от Ульяновска, из охотничьего ружья «Иж-81», заряженного патронами 12-го калибра с дробью, была расстреляна группа подростков. Потерпевшие кучковались «на районе» возле стареньких «пятерки» и «девятки». Местные пацаны, поселковые, свои. Стреляющие же приехали со стороны в машине BMW. Вроде как вышел из «бэхи» пассажир с ружьем и поинтересовался у честной компании, «чьи они», в смысле — к какой группировке принадлежат и под какой «крышей» ходят, а те ответили, что ничьи, — за это и получили. «Преступник палил не беспорядочно, а прицельно, хладнокровно пытаясь поразить жизненно важные органы жертв, преимущественно голову и грудь в области сердца. Всего было произведено не менее пяти выстрелов», — сообщили кровавые подробности расправы ульяновские СМИ.
Мальчишки под пулями разбежались в разные стороны. Но патроны с дробью имеют большой радиус поражения — спастись удалось не всем. Четверо отделались легкими увечьями: огнестрельные ранения левого плеча, мягких тканей левого бедра, правой голени и задней поверхности грудной клетки. Серьезнее всего пострадал Олег Батырев: он получил открытую черепно-мозговую травму и оскольчато-вдавленный перелом свода черепа. И совсем не повезло 18-летнему учащемуся техникума Сергею Иванову. Тот погиб на месте.
Через несколько дней следственные органы уже отчитались в поимке стрелка. Был задержан водитель той самой «бэхи» — некий Михаил Ранцев, он назвал имя своего приятеля, с кем ехал в ту ночь. Подозреваемого Рустама Кашапова объявили в розыск и вскоре поймали в Москве. В убийстве в Белом Ключе Кашапов не признался, и, так как вроде бы никаких явных причин расстреливать подростков у него не было, сошлись на том, что это было спонтанное, бессмысленное преступление. Привет из беспредельных 90-х.
Следствие длилось больше года. 23 января 2017-го Железнодорожный суд города Ульяновска приговорил Михаила Ранцева к 1 году 9 месяцам за укрывательство, а самого Кашапова — к 17 годам лишения свободы в колонии строгого режима.
Показания Ранцева, что на самом деле в его машине сидели не два, а три человека — еще был некий пассажир по имени Денис, которого они практически не знали, просто подвезли по чьей-то просьбе, и который, попросив их остановиться, и стал стрелять по толпе, — во внимание приняты не были. «Парни были в шоке, потому что поняли, что этот малознакомый парень подставил их под тюрьму. Но тот в ответ успокаивал: «Не переживайте. Это моя проблема. Если что — возьму все на себя», — рассказывали на суде родственники Кашапова. А потом незнакомец исчез.
Потерпевшие и свидетели описывали Дениса-убийцу как высокого мужчину 30–35 лет, коротко стриженного под машинку. Рост Рустама — около 177 см, волосы средней длины. Ранее не судимый, занимается бизнесом.
Передо мной сидит Артур Булташев. 33 года. Почти лысый. Рост 180. Безработный. Из легальных источников дохода — только мамина пенсия. Живет неизвестно где и неизвестно на что. «Я три года ночами не сплю, так мне хреново. Мама из больницы не вылезает, плачет каждый день, — признается он. — Все, думаю, нужно идти и сдаваться, другого выхода нет. Один парень в могиле лежит. Другой в тюрьме сидит. И все из-за меня. Это ж я убийца».
Совесть съела подлость
Но насколько может быть правдой, что подростков в Белом Ключе расстрелял именно Булташев? И почему? Должна же быть какая-то внятная причина?..
«За пару дней до этого я столкнулся в одном ночном клубе то ли с этими пацанами, то ли с похожими, и вышел конфликт, — объясняет Артур. — Они меня оскорбили и избили, я еле домой дошел. Понятное дело, что я их запомнил. Таких надо запоминать. И тут вижу: на дороге стоят такие же пацаны. «Ствол» у меня с собой был, но из машины я вышел, чтобы чисто с ними поговорить», — вздыхает мой собеседник, после чего добавляет, что вовсе не уверен, что его «обидели» в ночном клубе именно эти ребята. «Хотя, может, и не они… Жалко убитого парня, мать его, наверное, переживает, такой молодой».
— А оружие где? То, которым вы всех расстреливали? — интересуюсь я у Артура.
— Оружия нет, — разводит он руками. — Я его одному другу отдал. А без ружья что, мою явку с повинной не примут?..
Добиваться правды Артур пришел на обжалование приговора в областном суде. Он заявил, что был тем самым попутчиком Михаила и Рустама, что попросил их остановиться возле компании подростков. «Водитель и другой пассажир меня и не знали совсем, — объясняет он. — Я им представился Денисом, потому что всегда так представляюсь, чтобы было сложнее найти. В тот день я еще с одним своим другом пошел в лес пострелять из дробовика по бутылкам. «Иж» накануне буквально купил на блошином рынке, и хотелось опробовать. Пока стреляли, другу позвонили и вызвали на «стрелку», ему нужно было ехать по делам; подбросить до города меня вызвался Ранцев».
По словам Артура, он не был уверен, что тот молодняк, что стоял около магазина, был именно теми, кто избил его в ночном клубе. «Я их и спросил поэтому: «Вы чьи?» А они как шуганут по кустам! Я подумал, что они за оружием побежали или за битами, убить меня хотят, нашло что-то на меня, переклинило — поднял ружье и принялся палить куда попало. Потом прыгнул в машину и приказал водителю: «Гони!»
Честно признается, что сдаваться не собирался. Он, конечно, мальчишек порешил, но могло ведь сложиться и по-другому — и тогда бы они его. Думать глубже Артур явно не привык. Муки совести ему незнакомы. Как и то, что называется раскаянием. Есть только животный инстинкт жизни — основной инстинкт. Такие люди не пишут явку с повинной. Потому что им на всех, кроме себя, плевать. Да и на себя плевать тоже. Тогда — почему?
Мне кажется, если все так, это не сам Артур пришел к такому выводу, что нужно идти сдаваться. Есть он виновен, то наверняка есть в Ульяновске «люди с понятиями», которые подсказали ему, как следует поступить. «Я и сам почувствовал, что больше с таким грузом на душе жить не могу, — клянется он. — До суда еще как-то терпел, а когда узнал, что невинному парню дали 17 лет за убийство, то решил покаяться. Моя совесть съела мою подлость».
Однако это как раз и оказалось самым сложным. Сесть в тюрьму. Когда по делу уже есть приговор и другой осужденный.
Он просил подтвердить правдивость своих слов на полиграфе, что убийца — именно он, но эксперты в этой просьбе отказали, посчитав, что результаты исследования не могут быть объективны, так как испытуемый употреблял и продолжает употреблять наркотические вещества. Поэтому верить ему не стоит. Замкнулся круг.
Дело Шурыгиной-2
Сдаваться вместе с Артуром Булташевым в Следственный комитет мы решили пойти в понедельник. А на воскресенье была назначена встреча с еще одной жительницей Ульяновска — Татьяной Николаевной Кривовоз. Ее сын также был осужден за двойное убийство. Он сидит уже пять лет. Однако на руках у матери есть запись, в которой истинный виновник, как она считает, признается в том, что совершил.
В сентябре 2012 года в Ульяновске пропали двое молодых людей — 26-летний Максим И. и 22-летняя Мария К. Спустя две недели их трупы были обнаружены на Майской горе — одном из самых мистических мест города, где, как повествуется в местных легендах, раньше даже проходили шабаши ведьм. Максим был задушен. Молодая девушка задушена и изнасилована. Позже стало известно, что произошло это на вписке — почти такой же, которая спустя четыре года прославит их землячку Диану Шурыгину. Только вот Марии не повезло.
Собственно, именно это обстоятельство — схожесть с прогремевшим на всю страну делом Шурыгиной, а вовсе не уверенность Татьяны в том, что ее сын невиновен, — заставляют меня выслушать эту историю. По всему выходило, что Данила Кривовоз, осужденный за это преступление, был не ангел. Ранее он уже привлекался за кражу мобильного телефона. И хотя не был тогда осужден, дело разрешилось мирно, на заметке у правоохранительных органов все же состоял.
Похитил сотовый, значит, может и убить — после случившегося написали местные СМИ.
«Мы с мужем уехали отдыхать, когда они все собрались на эту проклятую вечеринку, — вспоминает мать. — Их было четверо: Максим, Роман, Мария и мой Данила. Самые молодые — Данила и Роман, его одноклассник. Им было по 20 лет. Тусовались, да, выпивали. Потом Роман, насколько я поняла, изнасиловал ту девушку. Потом они вроде бы помирились и поехали все вместе кататься на машине… Но в лесу снова произошла ссора — Роман задушил Максима и Марию, Данила же в этом участия не принимал, хотя и знал о том, что случилось. Видел. Они же были закадычные друзья…»
Лысая гора — так раньше, менее поэтично, называлась Майская гора, где Роман с Данилой, друзья не разлей вода, остались вдвоем, не считая двух трупов.
Зазеркалье. Как есть зазеркалье. Поколение «Жесть». Спонтанное, инфантильное и не способное продумывать последствия своих поступков даже на два шага вперед. Лично я вообще не очень представляю, как после всего произошедшего можно было спокойно поехать домой и ждать из отпуска папу и маму.
Родители ничего не могли понять: после их возвращения сын изменился, ничего не ел, похудел, о чем-то все время думал. Потом все-таки рассказал отцу о том, что случилось; решили вместе, что нужно идти сдаваться.
— И его сразу же и закрыли. В ту же минуту. Потом был суд. Роману дали 19 лет. Моему Даниле — 21, — продолжает Татьяна Кривовоз.
Кроме матери, в невиновность Данилы — что он только присутствовал при совершении преступления, но сам не убивал — не поверил никто. Да и я сама, если честно, не очень-то верю. Мать есть мать. Ей положено. А остальные анализируют факты. Смягчающие вину обстоятельства.
— Прошло много времени, я делала уборку и нашла эту флешку. Она случайно записалась, не думаю, что Данила вообще знал о ее существовании, — протягивает мне Татьяна пластиковый квадратик. На нем всего несколько секунд затертых и невнятных голосов. Один парень уговаривает другого сдаться. И говорит, что не хочет сидеть за то, что совершил тот, второй. А первый успокаивает, что, мол, никто и ничего не узнает… А если пойдешь сдаваться, то я сам на тебя все и свалю.
Но нет ничего тайного, которое бы со временем не стало явным. Квадратик флешки, который бережно хранит Татьяна Николаевна, — как ее преданность единственному сыну. Вера в него и осознание, что она делает для его спасения все что может. Вот только следствие не хочет принимать эту улику как доказательство и снова открывать дело. Даже прослушать не хотят. Она ходит, мечется, стучится с этой флешкой по всем кабинетам… Никому не интересно. Ведь виновные, по мнению правоохранительных органов, уже сидят.
Татьяне Кривовоз, как и Артуру Булташеву, с их правдой некуда больше идти. Приговор оглашен. Забудьте.
Явка на миллион
В понедельник Артур Булташев явился на явку с повинной во всеоружии. И я вместе с ним. Только у дверей следственного управления он стушевался и не знал, что и как говорить.
— Я хочу пожаловаться. У меня не принимают чистосердечное признание, — заявил дежурному. Тот развел руками и предложил позвать кого-нибудь. Судя по всему, подобные явки случаются редко, точных инструкций, как себя вести, нет.
Нас долго перебрасывали от дежурного к дежурному, из кабинета в кабинет. В конце концов побеседовать предложили только с Артуром, а меня с правозащитницей Анной Малиновской будто бы и не существовало. Однако общаться со следователем один на один парень отказался. «Ломать будут. Уговаривать, чтобы он от всего отказался, чтобы признался в том, что ничего не совершал», — прошептала мне Малиновская. Все это напоминало уже театр абсурда.
Понятное дело, заново проводить расследование никому не хочется. Даже при наличии нового подозреваемого, который во всем сознался. Ведь это что означает? Что до этого следствие велось кое-как, раз пострадали невинные, и вовсе не новые обстоятельства выявили истинного преступника. Он сам пришел и сознался, потому что совесть замучила. Получается, должны нести ответственность те, кто вынес предыдущий обвинительный приговор, который уже утвержден во всех инстанциях. Но кому это нужно? Кроме того парня, кто уже отбывает срок за это убийство. На одной половине весов только его жизнь, на другой — карьера и будущность многих. И что перевесит?
Хорошо, что таких, как Артур Булташев, один на миллион. Иначе проблем не оберешься.
«Булташеву А.Р. Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Направляю для сведения копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела по материалу проверки 202-82пр-2017, проведенной в порядке ст.144–145 УПК РФ по Вашему обращению.
Одновременно разъясняю Вам, что данное решение Вы можете обжаловать руководителю следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Ульяновской области или прокурору Ульяновской области, либо в суд в порядке, установленном главой 16 УПК РФ».
— Ты смотри, какие они мне бумажки прислали! — негодовал Артур, протягивая листы с копией постановления.
— И что пишут?
— Да что сам на себя наговариваю. Потому что никаких доказательств, помимо своих слов, привести не могу. И, значит, я невиновен… Думаете, повешусь от этой несправедливости? Ни фига не дождетесь! — хлопнул он уличной дверью.
…Разные миры, думая о которых, невольно ощущаешь мурашки по телу: не дай бог оказаться на месте кого-то из их обитателей. Артура Булташева, Данилы Кривовоза или той девочки Марии, убитой предшественницы Дианы Шурыгиной. Никто не застрахован ни от чего. Только бы не отказаться там, случайно или намеренно, только бы наблюдать за происходящим лишь в крошечную щелку в стене.
Последний раз я видела Артура Булташева в феврале. Тогда же, в следственном управлении. Говорят, он до сих пор так и бродит по большому городу с рюкзаком за спиной. В нем пара нижнего белья, ложка и кружка для СИЗО. Но его правда не нужна никому. Денег у него нет, работы нет, жить особо тоже негде, болеет.
Тюрьма — его дом родной, с режимом, трехразовым питанием и привычным распорядком дня. Может быть, еще и поэтому, а не только потому, что грызет совесть, он туда так стремится. И все никак не может попасть.
