Встречала меня Вера Степановна в своей уютной двухкомнатной квартирке в подмосковных Мытищах. Дверь открыла сухонькая, небольшого роста дама с седыми, уложенными в аккуратную прическу волосами. На красивом лице сияла приветливая улыбка. Я стал снимать туфли, но Вера Степановна со словами: «Еще чего, чтобы в моем доме мужчина снимал обувь!» провела меня на кухню, где уже был накрыт стол.
- Где вы родились? - начинаю я.
- В Ульяновске. Папа работал на железной дороге, мама - домохозяйка, воспитывала меня с сестрой. Раньше женщины практически не работали. Это было нормально.
Когда я сейчас рассматриваю свою жизнь, то прихожу к выводу, что долго жить - это любопытно. Конечно, если голова на плечах соображает и ты еще не потерял интерес к самой жизни.
- У вас интерес к жизни с возрастом не ослабевает!?
По моим ощущениям он только растет,- смеется женщина. - Вы посмотрите до чего дошел прогресс. Мир переменился радикально. Я еще помню конные повозки, когда на вокзалах стояли не такси с навороченными приборами, которые покажут куда вам ехать, а извозчики. Помню цинковое корыто, в котором мы стирали белье вручную, причем без порошка. Я уже не говорю о телевизоре и мобильных телефонах. У меня появился стационарный телефон только в 90-м году прошлого столетия. А военная техника! Вы смотрели парад к празднику Победы над фашизмом? Какая там техника! А я хорошо помню самолетики, которые назывались «кукурузниками».Герой фильма «В бой идут одни старики» говорил, что этому самолету когда-нибудь поставят памятник и поставили. Почти рядом с моим домом.
- Ваше детство проходило в эпоху Сталина...
- У меня было счастливое довоенное детство. Советская власть уделяла много внимания детям. У нас был совершенно дивный дворец пионеров, где была масса всяких кружков. Все это бесплатно. Воспитание ни каким образом не отражалось на бюджете нашей семьи.
Неожиданно Вера Федоровна на секунду прикрыла глаза и прочитала мне отрывок из стихотворения:
Драмкружок,кружок по фото,
Хоркружок — мне петь охота,
За кружок по рисованью
Тоже все голосовали.
- Это Агния Барто, если мне не изменяет память. Мы могли выбирать и нас не просто образовывали нас еще и воспитывали. Сама по себе я натура увлекающаяся и в хор ходила и в балетную студию и акробатикой занималась. Может быть я потому и выгляжу так в 91 год.
- Чем играли дети в то время?
- Жили мы очень скромно, игрушек было не много. Мама покупала на рынке кукольную фарфоровую головку, остальное я делала своими руками. Из ваты набивала тело, потом шила из лоскуточков платье. Помню девочка приехала из другого города и у нее был пупс — голыш. Господи, вы не представляете как мы ей завидовали! Все время просили подержать это чудо! Дотронутся до нее — уже было большое счастье. Летом мы выезжали в пионерские лагеря. Они были примитивными. У нас одно время даже не было кроваток. На полу стелили матрасики, подушечки и так мы спали прижавшись друг к дружке. Но мы были счастливые! Утром горн, линейка, была дисциплина, коллективизм, радость наконец! Понимаете, когда всего много человек перестает радоваться. Сейчас у детей всего навалом и им не интересно, а нам было интересно!
- А как еще проводили время дети той эпохи?
- По-разному. Мама полностью жила нашей с сестрой жизнью, потакала всем детским желаниям и интересам. При очень скромном бюджете она всегда находила деньги на билеты в театр. Но нас воспитывала и улица, в том числе, и ничего в этом плохого я не вижу. Играли в салки, прятки, догонялки, жмурки.
Было весело, мы жили активной жизнью и как-то были спокойны за свое будущее.
Была и шпана, куда же без нее. Но с ней работала милиция и ее влияние мы на себе не ощущали.
- Вы помните ощущение того дня, когда началась война?
- Я с мамой ее встретила в Советской Эстонии. Утром проснулась - она сама не своя. Сразу поняла,что-то не так, ведь мне уже было 14 лет. Она мне говорит: «Доча, беда! Началась война с Германией». У меня от этой новости потемнело в глазах, а через окошко такое яркое солнышко светило!
- Что вы делали в Прибалтике ?
- Из Эстонии мама молоденькой девушкой в 1917 году приехала в Петроград, где жил и работал отец. В это время был заключен Брестский мир и граница отрезала ее от родственников.
- Она поддерживала с ними связь?
- В те времена это было опасно. Мама на протяжении 20 лет ничего не знала о близких людях. В России вышла замуж, родила нас сестрой и стала большой патриоткой этой страны. В июне 41 года она получила пропуск для поездки на родину. Папа с мамой у нее давно умерли, но там остались братья и сестры. Хотя Эстония к этому моменту уже как два года находилась в составе СССР, но свободного перемещения между республиками не было. Нужно было получать пропуск и проходить пограничный контроль. Так я оказалась в эстонском городе Калласте.
- Чем вы там занимались?
- Мама хотела, чтобы местные жители знали, как хорошо живется в Советском Союзе. Она могла сравнить какое было у нее детство и что было сделано для детей в нашей стране.
- Выходит в Эстонии вы пропагандировали советскую власть!?
- Да, и горжусь этим. Мама организовала собрание в клубе. Там она выступала и меня привела в белой блузке с пионерском галстуке. Я же была и октябренком и пионером и комсомолкой. Причем делала это все о души! Но местные жители не все приняли соединение. Из них стали создаваться отряды «лесных братьев». Кто-то донес. Нас решили убить, как только придут немцы. Меня предполагалось повесить на пионерском галстуке на дереве. Но наши контрразведчики тоже оказались не лыком шиты. Они внедрили к этим бандитам своего человека, который предупредил милицию и мы в срочном порядке вернулись в Ульяновск.
- Расскажите как вы жили во время войны?
- Горько от того, что нынешнее поколение иногда не понимает, что мы пережили и во имя чего. Конечно я не была на фронте. По возрасту я не могла там находиться. От войны у меня осталось самое острое и щемящее чувство - это чувство голода. Вот представьте хотя бы на минуту - вы постоянно хотите кушать. Вы не можете утолить голод ни сегодня, не завтра, никогда. В мае закончилась война, а я закончила учебу.
Нас детей сразу после окончания школы стали вывозить в колхозы и мы там работали в поле. Жили в стареньких сараях Я как сейчас помню какая это была радость, когда нам сварили суп из свиной кожи! А на ней торчала щетина. Как же мы это ели! Боже мой, с каким удовольствием! А о хлебе я уже и не говорю. У нас у детей была мечта от пуза наестся хлеба. О белом даже не думали — черного хотя бы вдоволь пожевать!
- Стать судьей мечта детства?
- Нет, что вы! Я хотела выучиться на инженера. Создавать и проектировать самолеты-вот в чем, как мне казалось мое предназначение. Но в мою судьбу вмешался Владимир Ильич Ленин. Я жила в Ульяновске, где он родился и вырос. Нам детям с маленьких пор внушали любовь к вождю революции. И мы действительно любили дедушку Ленина. Рядом с домом где мы жили стоял его музей. Я любила там бывать - нравилась его атмосфера. Знала, что Ленин окончил юридический факультет Казанского университета. Решила пойти по его стопам, отучилась в столице Татарстана и в 1950 году стала юристом. Потом с попала по распределению на Урал работать адвокатом.
- Получается вы нашли вторую половину в глубинке?
- Нет. В 1951 году я приехала погостить к родственникам в Ленинград. Как-то к ним пришел молодой красивый курсант - пограничник. Получилось все абсолютно случайно и через короткое время я уже несла с ним службу на финской границе. Он стал командиром заставы.
- Было тяжело?
- Да не особо. Романтика присутствовала. Нас же было на много километров всего две женщины — я и жена замполита. Чувствовалось повышенное внимание мужского коллектива. Скрывать не буду — женщинам это нравится! Кстати, прослужили мы там не долго. Нас кидали с места на место. Из за этого у мня были периоды когда вообще долго не могла никуда устроиться на работу.
- А как вам нынешняя молодежь?
- В целом нравится. Много хороших спортсменов, программистов, математиков Пугает другое - мы потихоньку теряем свое моральное воспитание. Мы утрачиваем те ценности, которые у нас складывались веками и которые практически составляют нравственный костяк человека. Разрушаем институт семьи. А семья это ячейка общества. Сейчас практически не модно создавать традиционные семьи. Придумали позорное слово сожительство, юридически оно не имеет право на существование. А Европа и США дошли до того, что признают однополые браки. Мы вымирать что-ли будем? В них разрешают воспитывать детей - дальше уже идти некуда. В этом отношении мы так себе напортили. Причем за очень короткое время.
- Расскажите как вы стали судьей?
- Я работала адвокатом, нотариусом, рядовым работником суда. Больше всего мне полюбилось работать судьей. Стать им было не просто. В 1957 году муж серьезно заболел и его демобилизовали. Мы приехали в Московскую область, так как он был отсюда родом и у нас началась оседлая жизнь. Несмотря на высшее образование я согласилась работать простым секретарем судебного заседания, чтобы быть ближе к процессу. Затем стала консультантом и уже потом была избрана Народной судьей Подольского городского суда. Тогда еще судьей избирал народ, как сейчас депутатов. И проработала 8 лет. После этого была избрана членом Московского областного суда. Тогда это называлось член суда, а сейчас судья. Туда тоже избирали, но уже не народ, а сессия областного совета. В Мособлсуде суде проработала больше 20 лет, а общий стаж лет под 40 юридической работы. Судебной больше 30. По прошествии стольких лет я теперь понимаю, что решение стать юристом, а не инженером оказалось правильным. Я нашла то, в чем я состоялась.
И то что было интересом все эти годы помогло мне не разочароваться в этой работе. Мне не хотелось пробовать начать что то другое.
- С какими делами вам приходилось сталкиваться?
- Я работала в основном по делам первой инстанции — это не простая работа. Мособлсуд рассматривает дела особой категории, по которым в качестве меры наказания предусматривалась смертная казнь. А это огромная ответственность. В то время карательная политика государства была на много жестче и мы реально ее применяли, даже за хозяйственные преступления. Хотя я категорически против смертной казни. Сколько это нужно физических и духовных сил, особенно женщине. Мужчины они более подготовлены к этому, потому что они по натуре войны. И убивать это их предназначение. Женщина же должна давать жизнь а не забирать ее. Я считаю что ни кто не имеет прав отнять у человека жизнь, только как Бог. Он дает он пускай и забирает.
- Но как же тогда быть с жестокими убийцами, извращенцами?
- Пожалуй адекватной мерой смертной казни будет пожизненное заключение. Одно дело из этой категории до сих пор мне не дает покоя. 20-летний мальчишка затащил на чердак и изнасиловал с особой жестокостью 6-летнюю девочку. Потом ее задушил. Нужно было видеть отца, молодого летчика, когда он слушал показания подсудимого в той части, что он вытворял с ребенком. Мама убитой не смогла прийти на процесс, побоялась, что не выдержит сердце. Отец же сидел и засунул шапку в рот чтобы от горя не закричать и плакал. Это страшная картина видеть мужчину, беззвучно рыдающего по своей малышке. И вот мне нужно выносить решение. Принято считать, что судья лишен чувств, но скажу со всей ответственностью, что это не так. Судья такой же человек, как и все. Как сейчас так и тогда многие скажут , что расстрел это справедливое наказание для насильника, а мне не по себе. Помню как эксперт- психиатр, принимавший участие в процессе, видя мое такое состояние говорит: "Человек, способный на такое преступление, не должен жить!". Конечно, ему легко так говорить. Не он же отправляет человека на эшафот! Даже в этом случае считаю, что если бы в то время Уголовный Кодекс был бы такой как сейчас, то дать ему необходимо было 25 лет или пожизненное лишение свободы. Этот приговор и еще один лежит на мне страшным грузом.
- А какой второй?
- Сейчас, я поражаюсь нашему законодательству, за многомиллионные взятки и хищения человек порою отделывается по сути дела легким испугом. Возьмем хотя бы ту же Евгению Васильеву — подружку бывшего заведующего нашей обороной. Надо же было столько наворовать и отсидеть меньше года. К тому же все ее барыши остались при ней. В мою бытность за это можно было запросто схлопотать расстрел, а имущество бы перешло государству.
- Я так понимаю расстрельное дело связано с хищениями социалистической собственности?
- Да. События разворачивались на одном из фарфоровых заводов Московской области в 80-х годах прошлого столетия. Один предприимчивый 40-летний мужчина организовал воровство сусального золота. Рабочие предприятия продавали ему драгоценный металл в жидком виде. Он же нашел изобретателя, который в кустарных условиях научился превращать его из жидкого состояния в твердое. Кроме этого доморощенный Левша сконструировал станок, на котором преступники печатали царские золотые монеты, причем очень высокого качества. Отличить их от оригинала могла лишь химическая экспертиза. В настоящей монете добавлялась медь, жулики же добавляли другой сплав.
- Куда они сбывали свою продукцию?
- Много золотых изделий уходило на Северный Кавказ, но что-то было и в области. Мне в этом деле интересна личность изобретателя. Получил он не много. В ходе процесса сидел отрешенно. Он меня попросил, чтобы я его вообще не трогала и ничего не спрашивала. Заявил на процессе, что я своими вопросами мешаю ему работать над очередным изобретением! Представляете! Потом узнала, что на зоне ему выделили специальное место, где он мыслил на благо государства. А вообще на скамье подсудимых оказалось 15 человек и следователи собрали 300 томов уголовного дела. Все получили согласно содеянного, а организатор - высшую меру наказания. Но это же хозяйственное преступление! Нельзя за это лишать жизни человека! Вот и мучаюсь теперь и так наверное будет до конца моих дней.
Незаметно за разговором день сменился на вечер. Я стал прощаться с Верой Степановной. Напоследок она сказала, что должна прожить еще как минимум шесть лет: «Хочу посмотреть, в каком состоянии Путин передаст страну своему приемнику!».
