Всего в Мосгорсуд поступили семь жалоб со стороны Дмитрия Захарченко: одна петиция его лично и шесть от команды адвокатов экс-силовика. Плюс апелляционное представление прокурора Миланы Дигаевой.
Главного героя самого, пожалуй, запутанного коррупционного скандала в истории современной Фемиды доставили в суд. Дмитрий Викторович появился в «аквариуме» изрядно обросшим и еще более худым, чем он был в момент оглашения приговора в Пресненском суде.
Перед стартом процесса корреспонденту «МК» удалось пообщаться с одним из защитников Захарченко, адвокатом Александром Горбатенко, и узнать, какова судьба знаменитых восьми миллиардов рублей, найденных в сентябре 2016 года в квартирах сводной сестры полковника Ирины Разгоновой, а также что происходит с «секретным делом 54с», из которого были выделены эпизоды «Ла Маре» и Нота-Банка.
— На какой стадии находится то самое дело, которое ваш коллега Юрий Новиков в Пресненском суде назвал «секретным делом 54с»?
— По сути, ничего не происходит. Формально продолжается расследование.
— Это дело ведь возникло первым. Из него потом выделили три эпизода, которые рассматривал Пресненский суд. А в самом деле «54с» еще остались какие-то эпизоды?
— Да, там осталось три эпизода. Первый — получение имущественной выгоды на 800 тысяч рублей. Якобы он без оплаты отдохнул на Новый, 2016 год в отеле в Адлере. Но это неправда. Он передал деньги своей сожительнице (по хронологии это Анастасия Пестрикова, хотя защитник отказался называть фамилию. – Прим. авт.), а та — своим родственникам, которые отдали деньги отелю. По этому эпизоду все допрошены, доказан факт оплаты отдыха. Но это же надо отказываться от обвинения, а этого никто не сделает.
— А что по второму эпизоду?
— Это эпизод по Пшегорницкому.
СПРАВКА «МК»:
Анатолий Пшегорницкий — бывший руководитель и совладелец компании «Русинжиниринг». По данным следствия, в 2015 году бизнесмен передал семь миллионов рублей Дмитрию Захарченко за покровительство. За несколько дней до обысков у Захарченко и его родственников кто-то предупредил Пшегорницкого об опасности, и тот покинул Москву в неизвестном направлении.
— А с чем связан третий эпизод?
— Это эпизод по Маркелову и Моториной. Якобы они ему с 2006 года регулярно отдавали взятки на общую сумму 160 тысяч евро. Но здесь тоже странность. Взяткодатели есть, посредники есть, но не доказано, что Захарченко получал хоть копейку. Ему по этому эпизоду даже не предъявлено обвинение, он в статусе подозреваемого.
СПРАВКА «МК»:
Валерий Маркелов— совладелец ООО «Группа компаний 1520». По данным следствия, бизнесмен входил в группу взяткодателей, у которых Захарченко брал деньги за решение различных вопросов по линии МВД. В группу входили также совладелец Интерпрогрессбанка Борис Ушерович, его партнер по бизнесу Иван Станкевич и бывший зампред правления Инкредбанка Дмитрий Моторин.
— Главная интрига: что с 8 миллиардами рублей, найденными в сентябре 2016 года в квартире сестры Захарченко Ирины Разгоновой? Они сначала были приобщены в качестве вещдоков к делу «54с», спустя год постановление о приобщении было отменено. С тех пор судьба денег покрыта тайной. Вам известно, что с ними сейчас?
— Деньги действительно были сначала приобщены к делу. Потом руководство СК решило, что раз есть такая сумма, надо найти на все эти деньги эпизоды преступной деятельности Захарченко. Но их не нашли. Поэтому отменили постановление о приобщении денег в качестве вещдоков и просто заперли их в хранилище Росимущества. Потом Генпрокуратура пошла в Никулинский суд и взыскала эту сумму с Захарченко и родственников. А дальше самое интересное. Исполнительный лист на эту сумму, на все восемь миллиардов, выдан не на экс-полковника, а на Ирину Разгонову. Вопрос — если должник она, то при чем тут Захарченко? Причем приставы очень быстро исполнительное производство прекратили, даже не пересчитав деньги. А когда взялись пересчитывать, оказалось, что три миллиона долларов пропали бесследно. Тогда они снова открыли исполнительное производство, и вновь на Разгонову. Оно до сих пор открыто. Где деньги — остается только гадать.
Что касается процесса в Мосгорсуде, то стартовал он по доброй традиции с маленького скандала: с отвода прокурору. Дмитрий Викторович не упустил шанса вновь уколоть Милану Дигаеву, в чем он успел изрядно поупражняться, когда дело еще рассматривалось в Пресненском суде.
— У меня отвод прокурору! Я неоднократно подавал в Пресненский суд ходатайства о нарушении гособвинителем действующего законодательства. Она и следственная группа грубо вмешивались в ход судопроизводства. Это все задокументировано: факт посещения прокурора прямо в суде следователем Пятаковым, давление на свидетелей. Всех свидетелей обвинения вызывал в суд следователь, а не прокурор, что является грубым нарушением. Прокурор заинтересован в обвинительном приговоре, не стал разбираться в деле. В апелляционном представлении гособвинитель ссылается только на материалы дела, не ссылается ни на одну страницу протоколов судебного заседания. Я вынужден, при всем моем уважении к Милане Сулимовне как к очень обаятельному человеку, с тяжелым сердцем заявить ей отвод.
Судя по выражению лица Миланы Дигаевой, она по Дмитрию Викторовичу вовсе не соскучилась и не очень-то была рада его видеть. Гособвинитель сухо отметила, что считает его заявление голословным. Судьи после пятиминутки в совещательной комнате решили вопрос в пользу прокурора — тоже по старой доброй традиции, впрочем.
Однако особо продвинуться процессу так и не удалось. Из шести адвокатов Захарченко в процесс пришли только четверо. Экс-полковник решил, что это ничтожно мало, и попросил судей отложить заседание: его должны защищать все шестеро, в конце концов, все оплачено.
— Понимаете, у вас шесть защитников, — начал заметно терять терпение председательствующий коллегии судей Дмитрий Гордеюк. — И у каждого, наверное, свой график занятости. Мы не хотим нарушать ваше право на защиту, но это не должно нарушать порядок. Двух ваших адвокатов нет, и у нас нет доказательств уважительности причин их неявки.
— Я не знаю, знакомы ли вы с ситуацией, но в «Лефортово» есть проблемы с посещением адвокатами, — завел старую пластинку Захарченко, который регулярно жаловался на тяготы тюремных будней в СИЗО. — Я даже не знаю, живы ли они! Если они живы-здоровы, я буду настаивать, чтобы они осуществляли защиту. Я бы хотел, чтобы они были. Но у меня нет технической возможности даже связаться с ними.
Более того, оказалось, что бывший полицейский недополучил целых 27 протоколов судебных заседаний. А ему для нормальной подготовки к слушанию надо было ознакомиться со всей подшивкой судебной летописи. Причем Дмитрий Викторович пошел ва-банк и даже обвинил сотрудников изолятора в подделке его подписи в расписке о получении заветных протоколов. Дескать, у него подпись простая, четкая. А в документе непонятно чья закорючка.
Еще большую смуту в процесс внесла попытка экс-полковника приобщить к делу некую свою речь, которую он даже еще не произносил.
— Мы с таким никогда не сталкивались — получать речь из будущего, — смутилась тройка судьей. — Даже не знаем, как на такое реагировать. Может быть, вы скажете больше, может, меньше. Так что мы пока решили отложить рассмотрение вашего ходатайства до соответствующей стадии.
Тем не менее коллегия решила дать адвокатам и самому Захарченко время для ознакомления с ворохом процессуальных бумаг. Из всех участников тяжбы только прокурор Милана Дигаева заявила, что прочитала все жалобы, ходатайства и заявления прямо в зале суда, «в рабочем режиме». Слушание продолжится 15 октября.
