— В вашей новой программе вам удается сохранять не очень серьезный вид, даже в ситуации когда речь идет о страхах, связанных с эпидемией. Ваша улыбка она от всей души, или по сценарию?
—Все мы, конечно, тоже волнуемся, но уверены в том, что даже такие выпады судьбы нужно принимать с гордо поднятой головой и легкой полуулыбкой. И тогда пережить все будет гораздо легче. Лично мне ничего не приходиться играть в кадре. Критичный взгляд и шуточки — это все мое.
— То есть в гримерках нет ни психотерапевтов ни антидепрессантов?
— Я просил все это, но на канале сказали: «Сначала отработай пять лет, потом будешь ставить свои условия».
— Какая сейчас обстановка в Останкино?
— Здесь все строго. Даже войти в здание сразу не получится. Сначала первый кордон, где измеряют температуру и омывают руки антисептиком. Потом еще одна рамка и снова антисептик. А в лифте еще один антисептик. Но самое интересное, что сейчас в Останкино работает шабатный лифт, хотя для некоторых телеведущих он совершенно обычный. Все как в Израиле, где лифты во время шабата останавливаются на каждом этаже и тебе не нужно трогать кнопки.
— В вашей программе множество авторитетных экспертов и можно предположить, что про короновирус вы знаете гораздо больше, чем простые обыватели. В связи с этим вопрос: что дальше-то будет?
— Мне поступает невероятное количество таких вопросов от всех моих родственников и друзей. Но когда некоторые из них начинают рассказывать про всю эту ситуацию, я понимаю, что знают они гораздо больше меня.
— В ваших интернет-проектах вы непосредственный автор, а в программе «Проверено на себе» — в большей степени привлеченная рабочая сила…
— Как легко и непринужденно вы назвали меня «говорящей башкой». Но я утру вам нос. В моем контракте написано, что я обязан принимать участие в подготовке сценария и для меня этот очень важно, потому что в любой программе я хочу быть творческой единицей. И мне активно идут на встречу.
— Где вам интереснее: в интернете, или в федеральном эфире?
— Перед тем как согласиться вести эту программу я, конечно, размышлял на тему каким здесь буду. И нашел решение. Когда я снимаюсь в «Проверено на себе», то мысленно замазываю единичку в правом верхнем углу кадра, этот груз ответственности с меня магическим образом падает и я веселюсь и веду себя совершенно естественно. Был бы я немного помоложе, то наверное, вот так легко избавиться от груза ответственности не получилось, и все складывалось бы не так развлекательно как сейчас.
— Я слышал, что в интернет-пространстве вы чуть ли единственный шоу-мен, который, не матерится в кадре…
— Даже в таком остром юмористическом и психологическом шоу как Comment Out я держу себя в руках. Наверное поэтому на меня обратили внимание на телевидении. «Ух ты, этот парень из интернета, который за полтора года не сказал ни одного бранного слова и нашел всем им по пятьсот синонимов… Он нам нужен.» Вообще мне кажется, что если ты чуть ли не любое слово заменяешь на матерное, то это какая-то литературная слабость. Это не изящно. Лучше обращаться с языком бережно и находить не менее убедительные литературные слова.
— Вы как-то сказали, что главный ваш критик —жена. У нее есть своей рейтинг крутости ваших проектов?
— А я сейчас у нее спрошу. Ксюша, где я хорош? Она указал на двоих детей и сказала, что в основном в этом. Конечно я прислушиваюсь к словам жены. Но когда она, например, говорит, что вот здесь можно подкачаться, я как любой человек, который легко и внимательно воспринимает критику, отвечаю: «Замолчи и иди плачь в ванную. Что ты в этом вообще понимаешь?» Вот на этом и держится наш счастливый брак.
— Говорят, что люди, для которых шутки являются работой, дома не такие уж веселые. К вам это хоть в какой-то степени относится?
— В нашей семье приходиться бороться за юмористическую добычу, потому что моя жена — самый остроумный человек, которого я встречал в своей жизни. У нас дома постоянно идет легкое комедийное соревнование. И когда я сделаю тест ДНК на отцовство своих детей, то там тоже, возможно, не обойдется без шутки. Так что и на работе и дома я легко расчехляю свой смехомет и чувствую себя прекрасно.
— Вы, как человек серьезный и ответственный, лишили своих домашних общественной жизни?
— Я все намекаю детям, что мол пора бы им уже и общественную жизнь вести. И может быть даже устроиться на работу. Но одному три месяца, а другой два с половиной года, и мои слова они не воспринимают всерьез. Вообще, в нынешней ситуации можно, конечно, вести себя подобно параноику и думать, что все это заговор, игра больших дядек. А можно доверится врачам и понять, что мы переживаем не то, чтобы страшное, но волнительное время, когда нужно максимально обезопасить себя и свою семью. Поэтому контакты мы минимизировали настолько, что даже пропустили с женой четыре оргии. А это серьезный шаг.
