«Я все еще кашляю, но уже вышла на работу. Из 3-х с лишним недель, что я пролежала дома, мне оплатили только неделю, больше не положено.
Из нашего персонала переболели уже почти все.
Вторая партия заболевших коллег проболела не так долго, как те, кто схватил «корону» первыми. Некоторые возвращаются на работу уже через неделю, чтобы не терять деньги. Все отмечают, что первая волна заболевших, в которую попала и я, перенесли вирус намного тяжелее. И многие, как и я, до сих пор чувствуют слабость, недомогание, одышку и кашляют».
«В нашем отделении у одного врача умерли родители, у другой муж на вентиляции. Двое наших молодых, до 30, вчера вышли на работу, стараются казаться бодрыми и активными. Но выглядят какими-то почерневшими, нездоровыми. Хотя у обоих ковид был средней тяжести и сопутствующих заболеваний у них нет».
«Не знаю, как у вас, но у нас медиков больше всего бесит «секта коронанедосягаемых». Так коллеги прозвали персонажей, которые сами себя отнесли в «группу без риска». К чувствам этих людей взывать совершенно бесполезно. Тем более, просить поберечь некого условного, незнакомого им, старика. Или врачишку, падающего с ног в какой-то больничке, и медсестричку-истеричку, жалующуюся на нехватку масок. Пока по ним самим не ухнет – они так и будут думать, что это всё заговор против их личных свобод.
Наш госпиталь увешан плакатами: «We stay at work for you. Stay at home for us» («Мы находимся на работе для вас, а вы останьтесь дома для нас»). Каждый раз, когда взгляд падает на это, я внутренне протестую. Потому что люди, которых просят не выходить из дома, должны понимать, что оставаться дома они должны не ради нас, работающих в больницах. Оставаться дома они должны ради себя, ведь госпитальных мест и специализированного оборудования, если что, не хватит именно им. Мы работаем в полную силу, но выше головы все равно не прыгнешь. Да, мы ухаживаем за всеми, но иногда просто не в нашей власти вернуть людям их близких. Я не знаю, что ещё должно произойти, чтобы до всех это дошло! То есть, вру – знаю. Но именно этого мы изо всех сил стараемся избежать».
«Другие враги медиков – свидетели секты «Это все сильно преувеличено!», так их прозвали мои коллеги. Эти люди утверждают, что «своими глазами» видели, что «больницы пустые и никаких очередей из «скорых» нет!». Эти горе-свидетели так и не поняли, что не пригодившиеся койки – это признак того, что карантин сработал, и не умерли те, кто мог умереть, включая их самих и их родственников.
Хотя в моей больничке все еще остается более 1000 положительных. И на днях нам доставили несколько новых мобильных моргов-рефрижераторов».
«Не знаю, как у вас, но у нас жизнь налаживается. Явно входит в привычную колею, так как в суд уже полетели иски против госпиталя в связи с отложенными плановыми операциями. Мы готовы к тому, что на медиков в скором времени повесят очень многих собак. Иллюзий у меня нет. Слов поддержки от людей врачи больше не слышат. Должно быть, добрые слова были временной мерой для поддержания нашего духа.
На последних двух дежурствах я уже была обозвана white bitch («белая сука») и еще несколькими бранными словами расистского толка – за то, что не позволила слямзить упаковку перчаток. В другой раз пациентка заявила мне, что я «don't know how to do my job» - не знаю, как выполнять свою работу. Понимаешь, она лучше знала, как ее лечить! И попрекала меня тем, что я выполняю по отношению к ней его указания. А один пациент натурально попытался со мной подраться! Хорошо еще, что коллега мужского пола оказался поблизости. В общем, всё потихоньку возвращается на круги своя».
«У нас стало заметно больше пациентов с жалобами нековидного плана. И намного больше вызовов психиатрической «скорой» с последующей госпитализацией – психозы, тревожные состояния, реактивные депрессии. Настолько больше, что несколько дней подряд психических привозили чаще, чем ковидных».
