Первое изменение к лучшему, которое заметили во всем мире: улучшение экологии. На пике первой волны глобальной пандемии, когда отмечался День Земли (22 апреля), английская газета The Guardian писала: «Небо избавляется от загрязнения, в очистившиеся от сбросов водоемы возвращается дикая природа, отменена целая куча авиарейсов, а нефть настолько обесценилась, что нефтепром готов вам приплатить, лишь бы вы ее забрали. Считанные месяцы назад защитники окружающей среды могли только мечтать о таком сценарии...».
С тех пор и нефть несколько подорожала, и рейсов стало чуть больше, но в целом благотворное воздействие пандемии на экологию сохранилось. Правда, цена этого улучшения такова, что подобная «сделка» никого не устраивает. The Guardian процитировала бывшую руководительницу природоохранного ведомства США в администрации Обамы – Джину Маккарти: «Такого варианта мы не хотим, Бог тому свидетель. Просто бедствие выявило те фундаментальные проблемы, которые перед нами стоят. Нет никаких оснований ликовать по этому поводу».
Еще одно улучшение – из социальной сферы. Благодаря пандемии многие работодатели увидели преимущества дистанционной работы «белых воротничков» и перестали заставлять служащих протирать штаны в присутственном месте. Преимущества очевидны: компании экономят на аренде помещений (а в мегаполисах типа Нью-Йорка, Лондона или Москвы это – большие деньги); не надо думать о парковках, возмещении транспортных расходов (тем, кому это полагается по чину) и т.п.; производительность труда работников не падает, а, напротив, растет – они не тратят время и энергию на изматывающие поездки из дома на работу и обратно. Да и сидеть перед компьютером дома – более комфортный вариант, чем в тесной офисной кабинке, похожей на куриную клетку, или посреди открытого «офисного пространства», где у тебя ноль пространства личного, зато масса стресса.
Ученые, проводящие исследования в области производительности труда, уже давно выявили, что корпоративная «соковыжималка» неэффективна: отдача от притеснения и устрашения работников куда ниже, чем эффект от их комфортного самочувствия и хорошего настроения. К сожалению, потребовалось бедствие глобальных масштабов – COVID-19, чтобы научно установленная истина дошла до сознания корпоративных боссов (хотя бы некоторых из них). Зато теперь огромное количество людей, работа которых не требует присутствия в офисе, стало перемещаться не ближе к работе, а, наоборот, подальше от нее – например, из Нью-Йорка идет массовое переселение во Флориду и другие, более пригодные для жизни, места.
Преимущества новой ситуации на рынке труда (той его части, которая не связана с работой руками, как у автомехаников или дантистов), не исчерпываются описанным выше. Вот, например, в Швеции освобождение офисных и торговых площадей в результате пандемии поможет, как там надеются, решить хроническую проблему нехватки жилья в количестве примерно 140 тыс. единиц. Для страны с девятимилионным населением это – много. Но много будет и площадей, освободившихся в результате перехода 1 млн офисных работников (это – одна пятая всей рабочей силы страны) на удаленку.
Швеция – страна, в которой экономика жестко регулируется государством: это касается и жилищного строительства, и рынка жилья. Сейчас законодатели работают над тем, чтобы упростить бюрократические процедуры преобразования коммерческой недвижимости в жилой фонд. Шведский опыт наверняка найдет применение в других европейских странах, где есть – по крайней мере, в определенных регионах – недостаток жилья, например, в Великобритании и Нидерландах.
Еще одно последствие пандемии: ускорение тенденции антиглобализации. С начала 1990-х годов международная торговля росла невероятными темпами, и к моменту начала финансового кризиса 2008 – 2009 годов экспорт составлял 25% общемирового ВВП. Но кризис показал, что глобализация пошла на пользу лишь самым богатым, а бедные стали только беднее. Стали громко звучать требования сократить имущественное неравенство, поляризацию доходов.
Вдобавок к этому индустриально развитые державы увидели, что глобализация ослабляет их доминирующие позиции на мировом рынке передовых технологий – таких, как роботизация и искусственный интеллект. Развивающиеся страны «третьего мира», и в первую очередь Китай, стали активно осваивать эти технологии и теснить «первый мир». Отсюда американо-китайская торговая война, развязанная Трампом в 2018 году.
Америке, по расчетам экономистов, недолго осталось быть самой большой экономикой планеты – довольно скоро это место займет КНР. Вот яркий пример: где находится самый большой радиотелескоп мира, заглядывающий в другие галактики? Раньше он был на американской территории, в Пуэрто-Рико, но от него остались только развалины. Сейчас он – на юге Китая, в провинции Гуйчжоу.
На КНР приходится восьмая часть всего мирового экспорта, что однозначно делает Китай крупнейшим мировым экспортером. Причем по большинству экспортируемых Китаем товаров его доля составляет более 50% от каждого отдельно взятого продукта. Пандемия обострила ощущение опасности, исходящей от такой зависимости от Китая. В условиях локдаунов и карантинов поставки из одного источника (которые могут в любой момент прерваться) – рискованная штука.
С тенденцией антиглобализации тесно связан еще один процесс: сокращение объема международных путешествий – это хорошо для экологии, но плохо для экономики. Индустрия путешествий (она составляла 10% глобального ВВП) в очень большой степени опиралась на полеты деловых людей и сотрудников корпораций через моря и земли. Отрицательный эффект закрытых пандемией границ особенно остро ощутили на себе бедные страны, население которых массово выезжало на заработки за рубеж. В мире до пандемии было примерно 164 млн рабочих-мигрантов, от денег которых в значительной степени зависела экономика стран «третьего мира». Сейчас богатый «первый мир» – за железным занавесом эпидемиологической защиты.
Положительный результат пандемии – замедление урбанизации, которая во всем мире имеет избыточные масштабы. Люди стремятся в крупные города, где есть работа и нормальные условия жизни. Количество городов с населением от 5 млн до 10 млн человек за последние 30 лет удвоилось, а число мегагородов (свыше 10 млн жителей) – утроилось. Такая ситуация создает избыточную нагрузку на транспортные сети, социальную сферу, окружающую среду и пр. В эру пандемии народ стал покидать города-миллионники – не только потому, что для многих стало возможно работать на удаленке, но и ввиду лучшей эпидемиологической ситуации там, где меньше плотность населения.
Наконец, еще один позитивный момент: пандемия заставила лентяев и нерях мыть руки и вообще соблюдать гигиену – в целях самосохранения. Вот оно – нет худа без добра!
С Новым годом! С новым образом жизни после пандемии!
