«Включите свет в павильоне, мы заплатим!» — раздается в громкоговорителях. Вне всякого сомнения, чувство юмора иногда имеет стратегическое значение в проекте, требующем от всех его участников максимум усилий. Двенадцатый сезон «Танцев со звездами» на канале «Россия» близится к финалу, и все участники действа уже могут, как бывалые солдаты, хвастаться своими боевыми ранениями.
Знаменитостям и в самом деле пришлось несладко. Количество вывихов, растяжений и синяков впечатляет, а те, кто привык тщательно следить за весом, уже перестали взвешиваться, потому как килограммы уходят с пугающей скоростью. В кадре все широко улыбаются и выглядят так, будто все у них получается довольно легко, но на репетициях и прогонах всеобщая усталость прямо-таки висит в атмосфере. Но звезды и профессиональные танцоры все же бодрятся. Перед началом шоу они вместе с хореографами дружно отсчитывают ритм и поддерживают друг друга аплодисментами.
В воскресном эфире у Лазарева и Осиповой был самый необычный и не самый выигрышный номер. Под хит Ленни Кравица Fly Away они поставили джазовый танец, который вряд ли можно назвать аттракционом трюков и технически совершенных движений. С джазом обычно берут настроением, и пара старалась как могла, хотя у члена жюри Николая Цискаридзе возникли справедливые сомнения по поводу того, что в техническом смысле оценивать здесь вроде как нечего.
После выступления участники шоу разбрелись по гримеркам с целью найти немного тишины и горячего чая в предвкушении задания к следующему эфиру. Сергей выглядит вполне довольным тем, что происходило с ним и с Екатериной на паркете, но даже со стороны понятно, как нелегко участвовать в соревнованиях людям с явными признаками перфекционизма.
— Нужно признать, что в этом сезоне на съемках и репетициях кипят нешуточные страсти. Травмы, болезни, многие худеют на глазах… В связи с этим самый логичный вопрос: как ты себя чувствуешь?
— Устал дико. Все болит, но таковы правила, такова работа.
— У тебя богатый опыт участия в проектах, где звезд испытывают на прочность. Ты и цирковые номера показывал, и на коньках катался. Где опаснее?
— Везде довольно опасно, и везде требуется дикий труд для того, чтобы все выглядело ярко, позитивно и легко. Вот, например, наш сегодняшний джазовый номер. Может показаться, что в нем нет ничего такого сложного, но для меня это оказалось сложнее номера с бальной программой, который был у нас раньше. Так что в любом подобном проекте приходится непросто. Нужна серьезная подготовка к каждому эфиру. Но если в том же «Цирке со звездами» у нас был трехмесячный подготовительный период, то здесь сразу после эфира нам дадут новую музыку, и к следующему шоу мы начнем готовить совершенно новый номер. В этом, наверное, и заключается самая большая сложность.
— Цирковые номера и фигурное катание могут быть еще и очень травматичными занятиями. В танцах с этим полегче?
— Здесь травмы тоже бывают очень часто. Растяжения, вывихи, недавно я упал на копчик, и ноги очень болят, потому что работают те мышцы, которые раньше толком и не работали.
— Хотя танцами тебя не испугать. Хореография — важная составляющая твоих концертов…
— Здесь немного другой вид спорта. Очень много бальной программы, с которой я раньше не сталкивался. Даже в сегодняшнем джазовом танце, который похож на то, как я танцую на сцене во время концертов, все равно были элементы, мне незнакомые. А еще танго, ча-ча-ча или квикстеп… Об этом я просто ничего не знал и учил все за неделю, когда получал такие задания.
— Как общая атмосфера? Дружелюбная?
— С этим все прекрасно, мы как-то все потихоньку сдружились, переживаем, когда пары выбывают из проекта. Но, конечно, чувствуется общая усталость. Запал первых эфиров прошел, и сейчас уже накапливаются все переживания и физические нагрузки.
— Сколько обычно вы с Екатериной репетируете?
— В среднем пять часов в день. Каждый день.
— Не очень-то весело. Хотя все же хорошо понимают, что это телешоу, и задача сделать супертанцоров из артистов других жанров явно не ставится. Ты можешь попросить график полегче?
— Конечно. Репетициям мы можем уделять столько времени, сколько хотим и в состоянии себе позволить. Но никто не хочет танцевать плохо, тем более когда есть конкуренция, и все отлично видно на экране и по баллам. Естественно, после каждого эфира все хотят сделать номер, чтобы получить оценки повыше. Я сам для себя решил репетировать именно так, меня никто не заставляет. Конечно, было бы неплохо репетировать всего пару дней, но я понимаю, что результат будет хуже. А я так не могу, потому что привык показывать хороший результат. А для того чтобы его показывать, нужно пахать. Другого варианта нет. Так что мне нужны эти пять часов в день, хотя это много, и остальная жизнь, конечно же, страдает.
— Наверное, затишье на музыкальном фронте в такой ситуации даже кстати…
— Именно по причине затишья я и согласился на этот проект. У меня сейчас просто есть свободное время. Мне неоднократно предлагали, но я отказывался, потому что был занят и, если честно, не хотел быть здесь как участник. Но вдруг решил снова понервничать. (Смеется.)
— Не жалеешь, что согласился?
— Не жалею. Нельзя бронзоветь раньше времени, и пока есть силы и возможности, нужно себя испытывать. Цирк и танцы на льду у меня были довольно давно, но когда мне вдруг попадаются те старые ролики моих выступлений, я всегда думаю: «Как круто!» Надеюсь, что и этими выступлениями буду долго гордиться. Так что согласился, чтобы открыть себя с новой стороны.
— Правда, все эти усилия и эмоциональные встряски никак не влияют на твою музыкальную карьеру…
— Это параллельная область, но она тоже важна. Центральный канал, прайм-тайм. У меня вообще довольно насыщенная телевизионная жизнь. Вот сейчас начнется новый сезон «Ну-ка, все вместе!». Несмотря на то что многие переходят на Интернет, телевизионные каналы все еще привлекают довольно большое количество зрителей, так что для меня это работа.
— В отличие от концерта, который ты от начала до конца выстраиваешь сам, здесь масса факторов, которые от тебя не зависят. Тот же подбор музыки для следующего номера, например…
— Нас, конечно, слушают, но в последнюю очередь…
— Были ситуации, когда ты был категорически недоволен всем происходящим?
— Я выступал против джазового стиля, в котором мы с Катей сегодня танцевали. Я понимал, что это сложно оценивать, особенно на фоне тех, кто танцует бальную программу — она визуально гораздо понятнее. А джаз больше про настроение, и ему оценки давать непросто. К тому же моя партнерша — тоже бальница, и движения из джаза для нее в новинку. Получается, мы были два непрофессионала. Поэтому я активно возражал, но в итоге пришлось делать номер.
— Наверное, у тебя дома уже фан-клуб организовался. Болеют, поддерживают?
— Конечно! И мама, и дети — все за меня болеют, записывают баллы и всегда поддерживают. С таким графиком я практически не вижу детей и дико по ним скучаю. Но, с другой стороны, я вижу их горящие глаза, когда они смотрят на меня по телевизору, радуются, переживают за папу…
— Минувший год для музыкантов был не из лучших, и многие твои коллеги иногда делали весьма нервные заявления по поводу сложившейся в индустрии ситуации. Мне показалось, что ты все это прошел со своей фирменной улыбкой…
— Я всегда прохожу трудности с фирменной улыбкой. Но это были очень сложные двенадцать месяцев. Последние лет восемь я просто не вылезал из туров, гастроли были расписаны очень плотно. И когда мы все это остановили, у меня, конечно, появилось ощущение полного выпадения из жизни. Совсем недавно ты был всем нужен, а потом бах — и вокруг вакуум, и ты даже не понимаешь, кто ты теперь и что с тобой происходит. Это сложно. Поэтому вдвойне ценнее стали и съемки, и редкие концерты. Конечно, произошла важная переоценка. Если раньше на сотом городе ты мог жаловаться, что устал от гастролей, то сейчас этой суеты очень не хватает.
— Плюс все финансовые проблемы, о которых столько было сказано…
— И это тоже. Я не распускал свой коллектив, и несмотря на то, что доходов нет, расходы остаются. Я не хочу пропадать с радаров, поэтому все равно есть траты на новые песни и клипы. Но я не жалуюсь и никогда не просил о каких-то дотациях, хотя некоторые твои коллеги мне такие просьбы приписывали.
— По поводу клипов: говорят про какой-то настоящий кинофильм, который ты снимал в Турции…
— Да, мы с режиссером Аланом Бадоевым снимали в горах в Турции клип на мою новую песню «Снег в океане», и скоро все его увидят. Получился прямо фильм, над которым трудилась съемочная группа из восьмидесяти человек. Но на эту песню по-другому нельзя было снимать. Мы договорились с Аланом довольно давно, но закрыли все границы, и пришлось вернуться к этому разговору только в октябре прошлого года. Алан, как известно, режиссер знаменитый, недешевый, так что, сказав «а», пришлось говорить «б». Но для этой песни я был готов на большой бюджет, хотя в нынешней ситуации многие коллеги могут сказать: «Ты с ума сошел».
— Ты, видимо, из тех, кому покой только снится. Хотя в той же телевизионной рутине очень важно уметь успокоиться. Как это происходит в твоем случае: прогулка по парку, бокальчик, медитация?..
— Бокальчикам — категорическое «нет», я вообще не пью. По поводу медитации можно сказать, что в январе на Бали я так нормально помедитировал. Было хорошо. Но самый лучший релакс для меня — это сон. И, конечно, провести время с детьми — от них можно неплохо подзарядиться.
