Тюремные будни Марины Раковой – в материале члена ОНК Москвы.
Марину Ракову 7 октября отправил под арест Тверской суд - по подозрению в хищении 50 миллионов рублей при реализации программы «Образование» в бытность заместителем министра просвещения. В последнее время Ракова работала вице-президентом Сбербанка, 4 октября была уволена с этой должности.
Писали, что Ракова скрывалась от следствия, однако она сама пришла в полицию в Москве.
После избрания меры пресечения Марину Ракову решено было оставить в ИВС, не отправлять в СИЗО. Логика следствия, вероятно, такая: в СИЗО она должна пройти карантин, то есть будет недоступна для следственных действий целых две недели, а в ИВС такого ограничения нет. И все бы ничего, если бы встретили в полицейском изоляторе женщину, скажем так, помягче.
- Я оказалась в камере с обвиняемой в тяжких преступлениях, - рассказывает Марина, и у нее дрожат губы. – Она заявила, что 26 лет провела в тюрьме, что получила первый срок за убийство полицейского. Она абсолютно вся была в татуировках. Пять часов она рассказывал мне страшные вещи. Это было такое полное погружение в неведомую мне раньше криминальную жизнь.
Женщина демонстрировала экзальтированное поведение. Она показывала приемы боя. Удары наносила… Нет, она не на мне это делала, а просто показывала, как она умеет. Мне сложно все описать. Но это был ад.
- Но сейчас же вас устраивает сокамерница? (с ней сидит женщина, обвиняемая по 159 статье УК РФ – прим. автора) – удивлялся рассказу врио начальника ИВС. – Да и посидели вы немного совсем недолго.
- Пять часов - это не много? - в свою очередь удивились мы. - Вы разве не знаете, что в принципе нельзя сажать рецидивистов с обвиняемыми впервые? Это прямое нарушение закона.
Сам собой вырвался вопрос: где нашли такую колоритную уголовницу? Мы таких здесь давно не видели. Неужто специально для Раковой привезли. И чтобы - что? Напугать?
- Большая проблема с водой, - продолжает Ракова. - Утром только дали кипяток на завтрак, чтобы чаю заварить. И все. В обед принесли стакан компота, но я сладкое не очень люблю. Я попросила просто воды, не дали. Мы потом и в дверь камеры стучали, просили. Один сотрудник сказал: «Я вам не водопроводчик». И другой отказал. За весь день стакан воды — это очень мало.
— Это все неправда, - стал повышать голос «гражданин начальник». – Вот вам вода (тут занесли воду). Никто вам не отказывал. Вы не просили значит.
- Как же не просила? Много раз!
- Нет! – еще повышает громкость начальник. - Воды всегда достаточно. Воды нам не жалко.
В другой камере нам тоже сказали, что за весь день им принесло воду один раз. Но «гражданин начальник» стал показывать, как в шкафчике коридора стоит чайник, мол, вот же вода, всегда ее выдают.
— Это мы кипяток только два раза в день, а просто воду всегда, - поддакнул другой сотрудник.
- Мне объяснили, что душ только один раз в семь дней, - говорит Ракова.
- А можете выводить почаще? Ведь женщин тут всего пятеро, им нужны гигиенические процедуры - просим мы.
- По закону положено раз в семь дней, - отвечает начальник.
- Чем вы вытираетесь, когда умываетесь? - спрашивали мы у экс-замминистра.
- Футболкой. Полотенца одноразовые, ими нельзя же вытереться.
О, тут с ней даже полицейские соглашаются. Этими, с позволения сказать, тряпочками вообще невозможно пользоваться. С тёплой одеждой у Марины тоже проблемы – есть только безрукавка, вряд ли она согреет во время прогулки.
- А нас не выводят, - снова поражает нас женщина. Вчера спросили про прогулку. Мне сказали, что прогулка не на свежем воздухе, а в такой же камере, только без кроватей.
- В смысле? Прогулка на улице! – возмущаемся мы.
Начальник начинает объяснять, что все правильно сказали, дворик как в камере, но это, конечно, не камера, и воздух сверху поступает.
- А сегодня нам даже никто и не предложил эту прогулку, - продолжает Марина. – Хотя я бы думала, зачем из одной камеры в другую переходить, и отказалась бы. Я же не знала, что там свежий воздух…
На протяжении беседы у Марины несколько раз дрожали губы, но слезы она сдержала. Сказала, что психологическое состояние - устойчивое. Просила, чтобы, если соседка уедет, ей подобрали подходящую, обвиняемую не в серии убийств, как в прошлый раз, а по экономическим статьям.
- А так все хорошо у меня, - эти ее слова после всего сказано прозвучали как в песне «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо».
– Я думаю написать по итогам своей неволи книгу, - говорит Марина. - Про то, что надо поменять в таких местах принудительного содержания. Видимо, нужно это самому пройти, чтобы понять.
В свое время я делала монографию, и в результате узнала, что в 2012 году на содержание заключенного в год уходит 450 тысяч рублей, в то время, как на содержание ребёнка в детском саду - 40 тысяч в год.
- Но это потому, что охрана, конвой и так далее, – замечаю я.
- Понимаю. Это я к тому, что зачем избирать самую жесткую меру пресечения всем, кто не опасен? Кто подозревается в экономических преступлениях? Это незаконно, я уверена. У меня ребёнок с астмой, его придется забрать моим пожилым родителям, которые сами болеют. Им будут трудно за ним ухаживать…
Совсем грустную Марину Ракову попытался приободрить член ОНК Александр Сафошин, профессор одного из столичных вузов:
- Знаете, вы как-то выступали на образовательном форуме, я хотел к вам подойти. Но не получилось тогда. А встретиться мечтал.
- Вот и встретились…- улыбается Ракова.
Ее гражданский муж Артур Стеценко здесь же, в ИВС. Сидит с двумя курящими сокамерниками (сам не курит), что дается ему нелегко.
- Какой-то человек передал мне теплую одежду, не пойму, кто это был? Она мне маловата, но спасибо. А можно мне жену увидеть? У нас столько домашних вопросов нерешенных, дети…
- Во время очной ставки увидитесь, - заметил начальник.
