«У каждого человека свой предел. Я уже дошла до края, потому что для меня самое страшное – лишиться детей», – мы созваниваемся в полночь. Дети спят, а у Веды еще дел почти до рассвета. В голосе слились бесконечная усталость и безнадежность.
В последние годы на них с мужем Валерой снежным комом сыплются несчастья. Одно хуже другого. То Валера, который уже 10 лет строит дом для их детей, срывается с крыши, то в строении происходит пожар, то Веда заболевает раком.
Недавно семью уже во второй раз накрыл коронавирус. Весь последний месяц дети выдавали температуру кто 40, кто 41. Шесть госпитализаций в разные больницы. Веда не спала по двое-трое суток. Потом свалилась сама с температурой за 40. Даже стоять не могла. Но мобилизовалась, как на войне, и вернулась в строй. Жизнь заставила.
И вот – новая беда.
- Мне позвонили из администрации: «Веда Викторовна, вы просили предупредить заранее. Так вот, у нас прошла комиссия, и вынесли решение отказать в заключении договора аренды жилья по коммерческому найму. – рассказывает она. – Мы снимали эту квартиру у администрации города семь лет. Обживали голые, чужие стены, делая их своими. Оказывается, это было нельзя. Дело в том что у меня в собственности на территории Нижнего Новгорода есть 1/5 малогабаритной двухкомнатной квартиры. Поэтому коммерческий найм по закону мне не положен. Жилье выделялось не мне, а детям.
- Почему вы не могли снять квартиру у частного лица?
- Это невозможно, потому что мало кто готов сдать свою жилплощадь такому «табору», с не самыми простыми детьми, способными нанести урон. Но даже если такие люди найдутся, они вправе в любой момент прервать договор, а у тебя куча якорей – дети ходят в ближайший детский сад и в школу, квартира набита мебелью и игрушками. Даже для обычной семьи с одним ребенком переезд – это кошмар, в нашем случае все умножается на десять…
- А какая ситуация с вашим домом-долгостроем?
- Пока это всего лишь каменный мешок. Готовы стены, окна, крыша. Есть электричество, вода, канализация, но не сделана разводка. Отделки тоже нет, а, значит, жить там с детьми нельзя. Не могу больше побираться, потому что меня уже упрекали в том, что дом не достроен.
На этот алтарь она положила все, что у нее было, больше ничего не осталось. Если раньше получалось откладывать из зарплаты по 30-40 тысяч, то сейчас все забрал рак, и она даже не знает, на что купить билет на консультацию в Москву. Тяжелая болезнь – жестокий удар под дых, не только по здоровью, но и по финансам. По ОМС талончика на УЗИ порой приходится ждать неделями. У Веды столько времени нет. И приоритеты у нее другие. На первом плане – дети.
- Слишком большое количество чиновников думают, что приемные мамы – не настоящие. И дети, соответственно. Получается, будет ли у тебя семья, зависит от того, останешься ли ты на съемной квартире. Если нет, то придет чужой человек и заберет твою дочь. Но я реву в подушку, как самая настоящая мать, когда думаю о том, что будет с моими детьми после совершеннолетия. У многих такая задержка психического развития, что и в 18 они абсолютные дети. Из детдома таких выбрасывают на лед, а мне хочется, чтобы им было куда прийти!
По последней информации, мэр Нижнего Новгорода Юрий Шалабаев поручил главе администрации Ленинского района Александру Кулагину взять данный вопрос под личный контроль. Но окончательное решение пока не принято. Это тот самый случай, когда закон споткнулся о здравый смысл и человечность.
Но есть и другой вариант – помочь семье сделать пригодным для жизни многострадальный дом, над которым они бьются вот уже десять лет. Для крупного промышленного города это вполне разрешимая задача. А таких семей в Нижнем да и во всей России – наперечет.
Тогда они смогут наконец жить в родных стенах, собираться вместе на кухне, строить планы на будущее. Правда, у Веды, которая всем казалось стальной, остается все меньше надежд на счастливый исход.
Она говорит: «Раньше я хотела пожить в своем доме, теперь – просто умереть в родных стенах…»
